кие незначительные услуги.
- Разумеется, разумеется, - пробормотал Безмо. - Вы правы... конеч-
но... если бы я состоял...
- Так вот, в этом обществе, о котором я только что говорил и в кото-
ром вы, очевидно, не состоите...
- Простите, я отнюдь не хотел сказать этого в столь решительной фор-
ме.
- Существует одно обязательство, налагаемое на всех комендантов и на-
чальников крепостей, являющихся членами ордена.
Безмо побледнел.
- Вот обязательство, которое я имею в виду, - произнес Арамис твердым
голосом. - Вот это самое обязательство.
- Послушаем, дорогой господин д'Эрбле, послушаем вас.
Тогда Арамис произнес или, вернее сказать, прочитал на память нижес-
ледующую статью орденского устава. Он сделал это с такими интонациями,
как если бы читал по написанному:
- Названный начальник или комендант крепости обязан допустить к зак-
люченному, буде в этом встретится надобность и этого потребует сам зак-
люченный, духовника, принадлежащего к ордену.
Он умолк. На Безмо жалко было смотреть, до того он побледнел и дро-
жал.
- Текст обязательства точен? - спокойно спросил Арамис.
- Монсеньер...
- А, вы, кажется, начинаете понимать.
- Монсеньер! - воскликнул Безмо. - Не потешайтесь над моим бедным ра-
зумом; в сравнении с вами я - мелкая сошка, и если вы хотите выманить у
меня коекакие тайны моего учреждения...
- Нисколько! Вы заблуждаетесь, дорогой господин де Безмо. Меня отнюдь
не интересуют тайны вашего учреждения, меня интересуют тайны, хранимые
вашей совестью.
- Пусть будет так! Пусть вас занимают тайны, которые хранит моя со-
весть. Но проявите хоть немножечко снисходительности к моему несколько
особому положению.
- Оно и впрямь необычно, мой любезный господин де Безмо, - продолжал
неумолимый епископ, - если вы принадлежите к тому обществу, которое я
имею в виду; но в нем нет ничего исключительного, если вы не знаете за
собой никаких обязательств и ответственны только перед его величеством
королем.
- Да, сударь, да! Я повинуюсь лишь одному королю. Кому же еще, госпо-
ди боже, должен, по-вашему, оказывать повиновение дворянин французского
королевства, если не своему королю?!
Арамис помолчал. Затем своим вкрадчивым голосом он произнес:
- До чего, однако, приятно французскому дворянину и епископу Франции
слышать столь лояльные речи от человека ваших достоинств, дорогой госпо-
дин де Безмо, и, выслушав вас, верить отныне только вам и никому больше.
- Разве вы сомневаетесь во мне, монсеньер?
- Я? О нет!
- Значит, теперь вы больше не сомневаетесь?
- Да, теперь я не сомневаюсь в том, что такой человек, как вы, - ска-
зал со всей серьезностью Арамис, - недостаточно верен властителям, кото-
рых он выбрал себе по своей собственной воле.
- Властителям? - вскричал Безмо.
- Да, я произнес это слово.
- Господин д'Эрбле, вы все еще потешаетесь надо мной, разве не так?
- Готов признать, что гораздо более трудное положение иметь над собою
нескольких властвующих, чем одного, но в этом затруднении повинны вы са-
ми, господин де Безмо, и я тут ни при чем.
- Нет, разумеется, нет, - ответил несчастный комендант, окончательно
потеряв голову. - Но что это вы собираетесь делать? Вы встаете?
- Как видите.
- Вы уходите?
- Да, я ухожу.
- Как странно вы со мной держитесь, монсеньер!
- Я? Странно?
- Неужто вы поклялись устроить мне пытку?
- Я был бы в отчаянии, если б это действительно было так.
- Тогда останьтесь.
- Не могу.
- Почему?
- Потому что оставаться у вас мне больше незачем, меня ждут другие
обязанности.
- Обязанности, в столь позднее время!
- Да! Поймите, мой дорогой господин де Безмо: "Названный начальник
или комендант крепости обязан допустить к заключенному, буде в этом
встретится надобность и этого потребует сам заключенный, духовника, при-
надлежащего к ордену". Я пришел сюда; вы не понимаете того, что я гово-
рю, и я возвращаюсь сказать пославшим меня, чтобы они указали мне ка-
кое-нибудь другое место.
- Как!.. Вы?.. - вскричал Безмо, смотря на Арамиса почти что с ужа-
сом.
- Духовник, принадлежащий к этому ордену, - сказал Арамис так же спо-
койно.
Но сколь бы смиренными ни были эти слова, они произвели на бедного
коменданта не меньшее впечатление, чем удар молнии, низвергнувшейся с
небес рядом с ним. Безмо посинел, и ему показалось, что глаза Арамиса
впиваются в него как два раскаленных клинка, пронзающих его сердце.
- Духовник, - бормотал он, - духовник. Монсеньер духовник ордена?
- Да, я духовник ордена; но нам больше не о чем толковать, поскольку
вы к нашему ордену не имеете ни малейшего отношения.
- Монсеньер...
- И поскольку вы не имеете к нему ни малейшего отношения, вы отказы-
ваетесь исполнять его приказания.
- Монсеньер, - вставил Безмо, - монсеньер, умоляю вас, выслушайте ме-
ня.
- К чему?
- Монсеньер, я вовсе не утверждаю, что не имею ни малейшего отношения
к ордену.
- Так вот оно что!
- Я не говорил также, что отказываюсь повиноваться.
- Но происходившее только что между нами чрезвычайно напоминает соп-
ротивление, господин де Безмо.
- О нет, монсеньер, нет, нет; я хотел лишь увериться...
- В чем же это вы хотели увериться? - спросил Арамис, выражая всем
своим видом высшую степень презрения.
- Ни в чем, монсеньер.
Понизив голос и отвесив прелату почтительный поклон, Безмо произнес:
- В любое время, в любом месте я в распоряжении властвующих надо
мною, но...
- Отлично! Вы мне нравитесь много больше, когда вы такой, как сейчас,
господин де Безмо.
Арамис снова сел в кресло и протянул свой стакан Безмо, рука которого
так сильно дрожала, что он не смог наполнить его.
- Вы только что произнесли слово "но", - возобновил разговор Арамис.
- Но, - ответил бедняга, - не будучи предупрежден, я был далек от то-
го, чтобы ждать...
- А разве не говорится в Евангелии: "Бодрствуйте, ибо сроки ведомы
только господу". А разве предписания ордена не гласят: "Бодрствуйте, ибо
то, чего я желаю, того должно желать и вам". Но на каком основании вы не
ждали духовника, господин де Безмо?
- Потому что в данное время среди заключенных в Бастилии больных не
имеется.
Арамис в ответ на это пожал плечами.
- Откуда вы знаете?
- Но, судя по всему...
- Господин де Безмо, - сказал Арамис, откинувшись в кресле, - вот ваш
слуга, который хочет поставить вас о чем-то в известность.
В этот момент на пороге действительно появился слуга Безмо.
- В чем дело? - живо спросил Безмо.
- Господин комендант, вам принесли рапорт крепостного врача.
Арамис окинул Безмо своим проницательным и уверенным взглядом.
- Так, так. Введите сюда принесшего этот рапорт.
Вошел посланный; поклонившись коменданту, он вручил ему рапорт. Безмо
пробежал его и, подняв голову, удивленно сообщил:
- Во второй Бертодьере больной!
- А вы только что утверждали, мой дорогой господин де Безмо, что в
вашем отеле решительно все постояльцы пребывают в отменном здравии, -
небрежно заметил Арамис.
И он отпил глоток муската, не отрывая глаз от Безмо. Комендант отпус-
тил кивком головы человека, явившегося с отчетом врача, и тот вышел.
- Я думаю, - проговорил Безмо, все еще не справившись со своей
дрожью, - что в приведенном вами параграфе сказано также: "и этого пот-
ребует сам заключенный"?
- Да, вы правы, именно это изложено в интересующем нас параграфе; но
поглядите-ка, там опять кто-то вас спрашивает, дорогой господин де Без-
мо.
И действительно, в этот момент в полуоткрытую дверь просунул голову
сержант караула.
- Что такое? - раздраженно буркнул Безмо. - Нельзя ли оставить меня в
покое хоть на десять минут?
- Господин комендант, - сказал солдат, - больной из второй Бертодьеры
поручил своему тюремщику передать вам его просьбу прислать священника.
Безмо чуть не упал навзничь.
Арамис счел излишним успокаивать коменданта, как до этого считал из-
лишним устрашать его.
- Что же я должен ответить? - спросил Безмо.
- Все, что вам будет угодно, - улыбнулся Арамис, кусая себе губы, -
решаете вы, комендант Бастилии вы, а не я.
- Скажите, - поспешно закричал Безмо, - скажите заключенному, что его
просьба будет исполнена!
Сержант удалился.
- О, монсеньер, монсеньер! - пробормотал Безмо. - Да разве мог я
предполагать?.. Разве мог я предвидеть?
- Кто разрешил вам строить предположения, кто позволил вам предви-
деть? Орден - вот кто предполагает, орден - вот кто знает, орден - вот
кто предвидит. Разве этого для вас не достаточно?
- Итак, что вы приказываете?
- Я? Решительно ничего. Я всего-навсего бедный священник, простой ду-
ховник. Не прикажете ли навестить заболевшего узника?
- О монсеньер, я никоим образом не отдаю вам подобного приказания, я
прошу вас об этом.
- Превосходно. В таком случае проводите меня к заключенному.
XXVIII
УЗНИК
С момента превращения Арамиса в духовника ордена Безмо совершенно
преобразился.
До сих пор для достойного коменданта Арамис был прелатом, к которому
он относился с почтением, другом, к которому питал чувство призна-
тельности. Но едва Арамис открылся пред ним, все привычные его представ-
ления пошли прахом, и он сделался подчиненным, Арамис стал начальником.
Безмо собственноручно зажег фонарь, позвал тюремщика и, повернувшись к
Арамису, сказал:
- Ваш покорный слуга, монсеньер.
Арамис ограничился кивком головы, означавшим "отлично", и жестом, оз-
начавшим "ступайте вперед".
Была прекрасная звездная ночь. Шаги трех мужчин гулко отдавались на
каменных плитах, и звяканье ключей, висевших на поясе у тюремщика, доно-
силось до верхних этажей башен, как бы затем, чтобы напомнить несчастным
узникам, что свобода вне пределов их досягаемости.
Перемена, происшедшая с Безмо, коснулась, казалось, всех и всего. Тот
же тюремщик, который при первом посещении Арамиса был так любопытен и
так настойчив в расспросах, стал не только немым, но и бесстрастным. Он
шел с опущенной головой и боялся, казалось, услышать хотя бы единое сло-
во из разговора Арамиса с Безмо.
Так в полном молчании дошли они до подножия Бертодьеры и неторопливо
поднялись на второй этаж; Безмо по-прежнему во всем повиновался Арамису,
но особого рвения в этом он, впрочем, не проявлял.
Наконец они подошли к двери узника; тюремщику не понадобилось отыски-
вать ключ, он приготовил его заранее. Дверь отворилась. Безмо хотел было
войти к заключенному, но Арамис остановил его на пороге.
- Нигде не указано, чтобы узники исповедовались в присутствии комен-
данта.
Безмо поклонился и пропустил Арамиса, который, взяв фонарь из рук тю-
ремщика, вошел к заключенному; затем, не промолвив ни слова, он подал
рукою знак, приказывая запереть за ним дверь. Несколько секунд он прос-
тоял без движения, прислушиваясь, удаляются ли Безмо и тюремщик; потом,
убедившись по ослабевающему звуку шагов, что они вышли из башни, он пос-
тавил фонарь на стол и посмотрел вокруг себя.
На кровати, покрытой зеленой саржей, совершенно такой же, как и все
другие кровати в Бастилии, только немного новее, под широким и наполови-
ну опущенным пологом лежал молодой человек, к которому мы уже приводили
как-то раз Арамиса.
В соответствии с правилами тюрьмы у узника не было света. По сигналу
гасить огни ему надлежало задуть свою свечу. Впрочем, наш узник содер-
жался в особо благоприятных условиях, так как ему была предоставлена
чрезвычайно редкая привилегия сохранять у себя освещение до сигнала га-
сить огни; другим заключенным свечи вовсе но выдавались.
Возле кровати, на большом кожаном кресле с гнутыми ножками, было сло-
жено новое и очень опрятное платье. Столик без перьев, без книг, чернил
и бумаги одиноко стоял у окна. Несколько тарелок с нетронутой едой сви-
