ряю вам, мадемуазель, прошу вас простить меня.
- Это немыслимо, совершенно немыслимо! Вы издеваетесь надо мной!
- Как это?
- Да, немыслимо! Нельзя быть таким хорошим, таким необыкновенным, та-
ким безупречным.
- Погодите, - остановил ее Рауль с горькой усмешкой, - еще немного, и
вы скажете, может быть, что я не любил вас любовью мужчины.
- О, вы любите меня, вы любите нежною братской любовью! Позвольте мне
сохранить эту надежду, Рауль.
- Нежною братской любовью? О, не обманывайтесь, Луиза. Я люблю вас,
как любит любовник, как муж, я любил вас нежнее всех тех, кто вас любит
или будет любить.
- Рауль! Рауль!
- Братской любовью? О Луиза, я любил вас так, что отдал бы за вас всю
свою кровь, каплю за каплей, всю свою плоть, клочок за клочком, веч-
ность, ожидающую меня за гробом, мгновение за мгновением.
- Рауль, Рауль! Сжальтесь!
- Я любил вас так, что мое сердце мертво, что моя вера колеблется,
что глаза мои угасают. Я любил вас так, что теперь все для меня пустыня
- и на земле и на небе.
- Рауль, Рауль, друг мой, умоляю вас, пощадите меня! - воскликнула
Лавальер. - О, если б я знала!..
- Слишком поздно, Луиза! Вы любите, вы счастливы. Я вижу заполняющую
вас радость сквозь слезы на ваших глазах. За слезами, которые проливает
ваша порядочность, я ощущаю вздохи, порождаемые вашей любовью. О Луиза,
Луиза, вы сделали меня несчастнейшим из людей. Уйдите, заклинаю вас!
Прощайте, прощайте!
- Простите меня, умоляю, простите!
- Разве я не сделал большего? Разве я не сказал, что люблю вас?
Лавальер закрыла руками лицо.
- А сказать вам об этом в такую минуту, сказать так, как говорю я, -
это то же, что прочитать себе в вашем присутствии приговор, осуждающий
меня на смерть. Прощайте!
Лавальер хотела протянуть ему руку.
- В этом мире мы не должны больше встречаться, - проговорил Рауль.
Еще немного, и она закричала бы, но он закрыл ей рукою рот. Она поце-
ловала руку Рауля и потеряла сознание.
- Оливен, - сказал Рауль, - поднимите эту молодую даму и снесите в
портшез, который ожидает ее внизу.
Оливен поднял Лавальер. Рауль сделал движение, чтобы броситься к ней,
чтобы поцеловать ее в первый и последний раз в жизни, но, сдержав свой
порыв, он произнес:
- Нет, это не мое достояние. Я не король Франции, чтобы красть!
И он затворился у себя в комнате, предоставив лакею унести все еще не
пришедшую в себя Лавальер.
XXII
ТО, О ЧЕМ ДОГАДАЛСЯ РАУЛЬ
После ухода Рауля, после восклицаний, которыми Атос и д'Артаньян про-
водили его, они остались наедине. На лицо Атоса тотчас же возвратилось
то самое выражение готовности ко всему, которое появилось на нем, едва
вошел даАртаньян.
- Ну, дорогой друг, что же вы хотите мне сообщить?
- Я?
- Конечно. Ведь не станут же вас посылать без особо важного дела?
Атос улыбнулся.
- Черт подери! - воскликнул даАртаньян.
- Я помогу вам, друг мой. Король в бешенстве? Разве не так?
- Да, должен признаться, он недоволен.
- И вы пришли?..
- От его имени. Вы правы.
- Чтобы арестовать меня?
- Вы попали в самую точку, друг мой.
- Ну что ж, ничего иного я и не ждал. Поехали!
- Погодите! Какого черта! Куда вы торопитесь!
- Я не хочу вас задерживать, - сказал, улыбаясь, Атос.
- Времени у меня хватит! А разве вам не любопытно узнать, что прои-
зошло у вас с королем?
- Если вам угодно рассказать мне об этом, друг мой, я с удовольствием
послушаю.
И он указал даАртаньяну на громоздкое кресло, в котором последний
расположился с возможным удобством.
- Видите ли, я охотно сделаю это, - продолжал д'Артаньян, - поскольку
наша беседа была достаточно любопытной.
- Слушаю вас.
- Итак, король вызвал меня к себе.
- После моего ухода?
- Вы находились в то время на последних ступенях дворцовой лестницы,
как сообщили мне мушкетеры. Я явился. Друг мой, он был не то что красный
- он был лиловый. Я еще не знал, что произошло между вами. Я увидел лишь
сломанную пополам шпату, лежавшую на полу.
"Господин даАртаньян! - вскричал король, завидев меня, - здесь только
что был граф де Ла Фер; он наглец!"
"Наглец?!" - воскликнул я с таким выражением, что король сразу умолк.
"Господин даАртаньян, - продолжал, стиснув зубы, король, - готовы ли
вы слушать меня и повиноваться моему приказу?"
"Это мой долг, ваше величество".
"Я пожелал избавить этого дворянина от позора быть арестованным у ме-
ня в кабинете, поскольку храню о нем кое-какие добрые воспоминания.
Но... вы возьмете карету..."
Я двинулся к дверям.
"Если вам неприятно принимать участие в этом, неприятно арестовывать
его, пошлите начальника моей личной охраны".
"Ваше величество, - ответил я, - начальник охраны не нужен, раз я на
дежурстве".
"Я не хотел поручать вам столь щекотливое дело, - молвил король лас-
ково, - ведь вы всегда безупречно служили мне, господин даАртаньян".
"Я не нахожу здесь ничего щекотливого, ваше величество. Я при испол-
нении служебных обязанностей, вот и все".
"Но я думал, - сказал удивленно король, - что граф давний ваш друг?"
"Будь он мне даже отцом, ваше величество, это не избавило бы меня от
несения службы".
Король посмотрел на меня, и мое бесстрастное лицо, очевидно, рассеяло
его опасения.
"Итак, вы арестуете графа де Ла Фер?"
"Конечно, ваше величество, если вы мне отдадите подобный приказ".
"Приказ! Я отдаю этот приказ".
Я поклонился.
"Где находится граф, ваше величество?"
"Вы найдете его".
"И арестую, где бы он ни был?"
"Да... но постарайтесь, чтобы это произошло у него на квартире. Если
он успел уехать к себе в поместье, выезжайте из Парижа и нагоните его в
пути".
Я наклонился снова, но не двинулся с места.
"Что еще?" - спросил нетерпеливо король.
"Я жду, ваше величество".
"Чего же вы ждете?"
"Подписанного вами приказа".
Король, казалось, был недоволен.
И в самом деле, это было новое проявление ничем не обузданной власти,
проявление произвола, если уместно употреблять это слово, говоря о само-
державии. Король нехотя взял перо; помедлив немного, он написал:
"Приказываю капитан-лейтенанту моих мушкетеров, шевалье даАртаньяну,
арестовать графа де Ла Фер, где бы он ни нашел его".
Потом он повернулся ко мне. Я ждал с полнейшей невозмутимостью. Долж-
но быть, он увидел в моем спокойствии вызов, потому что поспешно подпи-
сал этот приказ и, передавая его в мои руки, вскричал:
"Идите!"
Я повиновался, и вот я у вас.
Атос пожал руку своего старого друга и произнес:
- Ну что же? Идем!
- Разве вам не требуется привести в порядок дела, прежде чем покинуть
при таких обстоятельствах вашу квартиру?
- Мне? Нет, не требуется.
- Как же так?
- Господи боже! Вы же знаете, даАртаньян, что я всегда смотрел на се-
бя как на простого путника на земле, готового отправиться на край света
по приказу моего короля, готового перейти из этого мира в будущий по ве-
лению моего бога. Что еще требуется человеку, который предупрежден зара-
нее? Дорожный баул или гроб. И сегодня я готов, как всегда. Везите ж ме-
ня!
- А Бражелон?
- Я воспитал его в тех же принципах, которыми руководствовался сам на
протяжении своей жизни, и вы должны были заметить, что, увидев вас, он
сразу же догадался о причинах вашего посещения. Мы сбили его на некото-
рое время со следа, по, будьте уверены, он достаточно подготовлен к моей
опале, чтобы она могла чрезмерно его устрашить. Идем!
- Идем, - спокойно сказал даАртаньян.
- Друг мой, сломав свою шпагу у короля и бросив ее обломки у его ног,
я, по-видимому, свободен от обязанности вручить ее вам?
- Вы правы. А впрочем, на кой черт мне нужна ваша шпага?
- Как мне идти, перед вами или за вами?
- Надо идти со мной под руку, - молвил даАртаньян.
Он взял графа де Ла Фер под руку и вместе с ним спустился с лестницы.
Так они прошли до подъезда.
Гримо, который встретился им в прихожей, посмотрел на них с беспо-
койством. Он достаточно хорошо знал жизнь и подумал, что тут не все лад-
но.
- Ах, это ты, Гримо? - сказал Атос. - Мы уезжаем...
- Покататься в моей карете, - перебил его даАртаньян, сопровождая
свои слова дружелюбным кивком, предназначенным для слуги.
Гримо ответил гримасой, которая, по-видимому, должна была изображать
улыбку. Он проводил обоих друзей до кареты. Атос вошел в нее первым, да-
Артаньян вслед за ним, не сказав, впрочем, кучеру, куда ехать. Этот обы-
денный и ничем не примечательный отъезд Атоса и д'Артаньяна не вызвал
никаких толков в квартале. Когда карета выехала на набережную, Атос на-
рушил молчание.
- Вы, я вижу, везете меня в Бастилию?
- Я? - удивился даАртаньян. - О нет, я везу вас туда, куда вы сами
пожелаете ехать, и никуда больше.
- Как так? - спросил озадаченный этим ответом Атос.
- Черт подери! Вы очень хорошо понимаете, дорогой граф, что я взял на
себя поручение короля исключительно ради того, чтобы вы могли поступить
по своему усмотрению. Не думаете же вы в самом деле, что я вот так прос-
то, без раздумий, возьму и посажу вас в тюрьму! Если б я не предусмотрел
всего наперед, я бы предоставил действовать начальнику королевской охра-
ны.
- Итак? - заключил Атос.
- Итак, повторяю вам, мы едем туда, куда вы сами пожелаете ехать.
- Узнаю вас, друг мой, - сказал Атос, заключая даАртаньяна в объятия.
- Черт возьми! Все это представляется мне чрезвычайно простым. Кучер
доставит вас к заставе Кур-ла-Рен; там вы найдете коня, которого я велел
держать для вас наготове; на этом коне вы проскачете три почтовых стан-
ции, не останавливаясь. Что до меня, то я между тем вернусь к королю,
чтобы сообщить о вашем отъезде, и сделаю это только тогда, когда догнать
вас будет уже невозможно. Затем вы достигнете Гавра, а из Гавра перепра-
витесь в Англию. Там вы найдете уютный домик, подаренный мне моим другом
Монком, не говоря уже о гостеприимстве, которое вы встретите со стороны
короля Карла. Что вы можете возразить против этого плана?
- Везите меня в Бастилию, - улыбнулся граф.
- Вы упрямец! Но прежде все же подумайте.
- О чем?
- О том, что вам больше не двадцать лет. Поверьте, друг мой, я гово-
рю, ставя на ваше место себя самого. Тюрьма для людей нашего возраста
гибельна. Нет, нет, я не допущу, чтобы вы зачахли в тюрьме. При одной
мысли об этом у меня голова идет кругом.
- Друг мой, по счастью, я так же силен телом, как духом. И поверьте,
я сохраню эту силу до последнего мгновения.
- Но это вовсе не сила, это - безумие.
- Нет, даАртаньян, напротив, это - сам разум. Поверьте, прошу вас,
что, обсуждая этот вопрос вместе с вами, я нисколько не задумываюсь над
тем, угрожает ли вам мое спасение гибелью. Я поступил бы совершенно так
же, как поступаете вы, и я воспользовался бы предоставленной вами воз-
можностью, если бы считал для себя приличным бежать. Я принял бы от вас
ту услугу, которую, при подобных обстоятельствах, и вы, без сомнения,
приняли бы от меня. Нет, я слишком хорошо знаю вас, чтобы коснуться этой
темы даже слегка.
- Ах, когда б вы позволили мне действовать в соответствии с моим за-
мыслом, - вздохнул даАртаньян, - уж заставил бы я короля погоняться за
вами!
- Но ведь он все же король, друг мой.
- О, это для меня безразлично, и хотя он король, я бы преспокойно
сказал ему: "Заточайте, изгоняйте, истребляйте, ваше величество, все и
вся во Франции и в целой Европе! Вы можете приказать мне арестовать и
пронзить кинжалом кого вам будет угодно, будь то сам принц, ваш брат! Но
ни в коем случае не прикасайтесь ни к одному из четырех мушкетеров, или,
черт подери..."
- Милый друг, - ответил спокойно Атос, - я хотел бы убедить вас в од-
ной-единственной вещи, а именно в том, что я желаю быть арестованным и
что я больше всего дорожу этим арестом.
