делаете.
Фуке почувствовал удар, направленный с двух сторон; король метнул
стрелу не только из своего лука, но и из лука Кольбера. Фуке рассмеялся.
- О, народ отлично осведомлен, из каких россыпей я беру это золото.
Он знает это, и знает, быть может, чересчур хорошо. И к тому же, - доба-
вил он гордо, - могу заверить ваше величество, что золото для оплаты
праздника в Во не будет стоить народу ни крови, ни слез. Оно будет сто-
ить пота, по этот пот будет оплачен.
Людовик смутился. Он хотел было посмотреть на Кольбера, Кольбер хотел
было ответить, но орлиный, благородный, почти королевский взгляд, бро-
шенный на него Фуке, остановил слова на устах интенданта.
Тем временем король оправился от смущения и, обратившись к Фуке, ска-
зал:
- Значит, вы приглашаете нас?
- Да, государь.
- На какой день?
- Какой вы сочтете удобным, ваше величество.
- Вы говорите точно волшебник, которому достаточно захотеть - и все
уже сделано. Я бы не решился на подобный ответ, господин Фуке.
- Вашему величеству, когда вы пожелаете, будет доступно решительно
все, что может и должен свершить король. Король Франции располагает слу-
гами, которые не остановятся ни перед чем ради службы ему и ради его
удовольствий.
Кольбер сделал попытку посмотреть суперинтенданту в лицо, чтобы выяс-
нить, не означают ли эти слова поворота к менее неприязненным чувствам,
но Фуке даже не взглянул на своего врага. Кольбер не существовал для не-
го.
- В таком случае через неделю, хотите? - предложил король.
- Хорошо, через неделю.
- Или нет. Сегодня вторник. Давайте отложим до следующего воскре-
сенья, хотите?
- Отсрочка, благосклонно предоставленная мне вашим величеством,
весьма благоприятно скажется на работах, которые предпринимают мои архи-
текторы, дабы развлечь ваше величество и ваших друзей.
- Кого же, господин Фуке, вы разумеете, говоря о моих друзьях?
- Король - хозяин повсюду, где бы он ни был. Король составляет список
и отдает свои приказания. Кто удостоится его приглашения, тот и будет
моим уважаемым гостем.
- Благодарю вас, - сказал король, тронутый благородным чувством, вы-
раженным столь благородным образом.
Поговорив еще немного о различных делах и простившись с Людовиком
XIV, Фуке откланялся. Он чувствовал, что Кольбер задержится у короля,
что они будут говорить о нем и что ни тот, ни другой не станут щадить
его.
И у него возникло желание нанести своему врагу последний страшный
удар, который возместил бы все то, что ему пришлось вытерпеть от него. И
вот, уже взявшись за ручку двери, Фуке поспешно вернулся на прежнее мес-
то и, обращаясь к королю, произнес:
- Простите, ваше величество!
- В чем я должен простить вас, сударь? - любезно спросил король.
- Я совершил тяжкий проступок, сам того не приметив.
- Проступок! Вы? Ах, господин Фуке, ничего не поделаешь, придется
простить. Против чего или кого вы согрешили?
- Против приличия, ваше величество. Я забыл сообщить вам о довольно
существенном обстоятельстве.
- Каком?
Кольбер вздрогнул; он подумал, что дело идет о доносе, что с него
сорвана маска. Одно слово Фуке, одно приведенное им доказательство, и
юное благородство Людовика XIV одолеет расположение, которое он к нему,
Кольберу, питает. И Кольбера охватил страх, как бы смелый удар врага но
разрушил его хитрого сооружения. И действительно, ход был настолько хо-
рош, что Арамис, ловкий игрок, не преминул бы сделать его.
- Ваше величество, - сказал невозмутимо Фуке, - раз вы были так ми-
лостивы, что простили меня, я с легкой душою могу сделать признание: се-
годня утром я продал одну из своих должностей.
- Одну из должностей, которые вы занимаете! - воскликнул король. - Но
какую же?
Кольбер мертвенно побледнел.
- Ту, ваше величество, которая давала мне право на долгополую мантию
и суровый облик, - должность генерального прокурора.
Король невольно вскрикнул и взглянул на Кольбера. У Кольбера на лбу
выступил пот; ему показалось, что еще немного - и его хватит удар.
- Кому же вы продали эту должность, господин Фуке? - поинтересовался
король.
Кольбер прислонился к камину.
- Одному парламентскому советнику, ваше величество, его зовут госпо-
дин Ванель.
- Ванель?
- Одному из друзей интенданта финансов господина Кольбера, - добавил
Фуке с такой неподражаемою небрежностью и с таким безразличием и просто-
душием, что художник, актер и поэт должны раз навсегда отказаться восп-
роизвести их кистью, жестом или пером.
Произнеся эти слова и раздавив Кольбера своим превосходством, супе-
ринтендант снова почтительно склонился пред королем и вышел, наполовину
отмщенный изумлением властителя и унижением фаворита.
- Возможно ли это? - сказал, обращаясь к самому себе, Людовик XIV
после ухода Фуке. - Он продал должность генерального прокурора?
- Да, ваше величество, - отчеканил Кольбер.
- Он сошел с ума! - заметил король.
На этот раз Кольбер ничего не ответил. Он прочитал мысль своего гос-
подина, и эта мысль также была его мщением. К его ненависти присоедини-
лась еще и зависть; и если его план состоял в том, чтобы довести супе-
ринтенданта до разорения, то теперь над Фуке нависла еще и угроза опалы.
Отныне, и Кольбер это почувствовал, его враждебность к Фуке не претит
больше противодействия со стороны Людовика XIV, и первый же промах Фуке,
который можно было бы использовать как предлог, повлечет за собой беспо-
щадное наказание. Фуке выронил из своих рук оружие. Ненависть и зависть
только что подобрали его.
Король пригласил Кольбера на празднество; Кольбер поклонился, как че-
ловек, который уверен в себе, и принял королевское приглашение, как тот,
кто оказывает одолжение.
Король принялся составлять список приглашаемых в Во. Когда он дошел
до имени де Сент-Эньяна, лакей доложил о приходе графа де Сент-Эньяна.
При появлении королевского Меркурия Кольбер скромно ретировался.
XVII
СОПЕРНИКИ В ЛЮБВИ
Прошло не более двух часов, как Людовик XIV расстался с де
Сент-Эньяном. Но, обуреваемый первым пылом любви, он испытывал настоя-
тельную потребность непрерывно говорить о Лавальер, когда не видел ее.
Единственный человек, с которым он мог позволить себе откровенность по-
добного рода, был де Сент-Эньян; итак, де СентЭньян стал ему насущно не-
обходим.
- Ах, это вы, граф! - воскликнул король, обрадованный и тем, что ви-
дит де Сент-Эньяна, и тем, что не видит больше Кольбера, хмурое лицо ко-
торого неизменно портило ему настроение. - Так это вы? Тем лучше! Вы
пришли очень кстати. Вы участвуете в пашей поездке?
- В какой поездке, ваше величество?
- В поездке, которую мы предпримем в Во, где суперинтендант устраива-
ет для нас празднество. Ах, де СентЭньян, ты увидишь наконец празднест-
во, рядом с которым наши развлечения в Фонтенбло - забавы каких-нибудь
приказных.
- В Во! Суперинтендант устраивает для вашего величества празднество в
Во? Только-то?
- Только-то! Ты очарователен, напуская на себя равнодушие. Да знаешь
ли ты, знаешь ли, что едва станет известно об этом приеме в Во, назна-
ченном суперинтендантом на следующее воскресенье, как все наши придвор-
ные начнут грызть друг другу горло, лишь бы получить приглашение? Повто-
ряю тебе, де Сент-Эньян, ты участвуешь в этой поездке.
- Да, ваше величество, если не совершу прежде более отдаленной и ме-
нее привлекательной.
- Какой же?
- На берега Стикса, ваше величество.
- Куда? - воскликнул со смехом Людовик XIV.
- Нет, серьезно, ваше величество; меня побуждают отправиться в эти
края, и притом в такой решительной форме, что я, право, не знаю, как от-
казаться.
- Я не понимаю тебя, мой милый. Я знаю, правда, ты сегодня в ударе,
но не спускайся с вершин поэзии в укутанные мглою долины.
- Если ваше величество соблаговолите меня выслушать, я больше не ста-
ну вас мучить.
- Говори!
- Помнит ли король барона дю Валлона?
- Еще бы! Он отменный слуга короля, моего отца, и, честное слово, со-
бутыльник не худший. Ты говоришь о том, который обедал у нас в Фонтенб-
ло?
- Вот именно. Но ваше величество забыли упомянуть еще об одном его
качестве - он предупредительный и любезный убийца!
- Как! Господин дю Валлон желает убить тебя?
- Или сделать так, чтобы меня убили, что то же самое.
- Ну что ты?
- Не смейтесь, ваше величество, я говорю чистую правду.
- И ты говоришь, что он добивается твоей смерти!
- В данный момент достойный дворянин только об этом и думает.
- Будь спокоен. В случае чего я сумею тебя защитить, если он в этом
деле не прав.
- Ваше величество изволили произнести слово "если".
- Разумеется. Отвечай же мне, мой бедный де СентЭньян, отвечай так,
как если бы дело касалось кого-либо другого, а не тебя. Прав он или не
прав?
- Пусть судит об этом ваше величество.
- Что ты сделал ему?
- О, ему ничего. Но, по-видимому, одному из его друзей.
- Это то же, что ему самому, а его друг - один из четырех знаменитых?
- Нет, это сын одного из четырех знаменитых, всегонавсего сын.
- Но что же ты сделал ему?
- Я помог одному лицу отнять у него возлюбленную.
- И ты признаешься в этом?
- Нужно признаваться, раз это правда.
- В таком случае ты виноват.
- Значит, я виноват?
- Да, и по правде сказать, если он прикончит тебя...
- Ну?
- То будет прав.
- Ах, вот вы как рассудили, ваше величество?
- А ты недоволен моим решением?
- Я нахожу, что оно слишком поспешно.
- Суд скорый и правый, как говорил мой дед Генрих Четвертый.
- В таком случае, пусть король сейчас же подпишет помилование моему
противнику, который ждет меня близ Меньших Братьев, чтобы убить меня.
- Его имя и лист пергамента.
- Ваше величество, пергамент - на вашем столе, а что касается име-
ни...
- Что же касается его имени?
- То это виконт де Бражелон, ваше величество.
- Виконт де Бражелон! - воскликнул король, переходя от смеха к глубо-
кой задумчивости.
Затем, после минутного молчания, он вытер пот, выступивший на его
лбу, и невнятно пробормотал:
- Бражелон!
- Ни больше ни меньше, ваше величество.
- Бражелон, жених...
- Боже мой, да! Бражелон, жених...
- Но ведь Бражелон находится в Лондоне?
- Да, но ручаюсь вам, ваше величество, сейчас он там уже не находит-
ся.
- И он в Париже?
- Точнее сказать, близ монастыря Меньших Братьев, где, как я имел
честь доложить, он ожидает меня.
- Зная решительно все?
- И многое другое сверх этого! Быть может, ваше величество желаете
взглянуть на послание, которое он мне оставил?
И де Сент-Эньян вытащил из кармана уже известную нам записку Рауля.
- Когда ваше величество прочтете эту записку, я буду иметь честь со-
общить, каким образом я ее получил.
Король, явно волнуясь, прочел записку и сразу спросил:
- Ну?
- Ваше величество знаете некий замок чеканной работы, замыкающий не-
кую дверь черного дерева, которая отделяет некую комнату от некоего бе-
ло-голубого святилища?
- Разумеется, от будуара Луизы?
- Да, ваше величество. Так вот, в замочной скважине этой двери я и
нашел записку. Кто всунул ее туда? Виконт де Бражелон или дьявол? Но так
как записка пахнет амброю, а не серой, я решил, что это сделано, очевид-
но, не дьяволом, а господином де Бражелоном.
Людовик склонил голову и грустно задумался. Быть может, в этот момент
в его сердце шевельнулось что-то вроде раскаяния.
- Ах, - вздохнул он, - значит, тайна раскрыта!
- Ваше величество, я сделаю все от меня зависящее, чтобы она умерла в
груди, которая ее заключает, - сказал де Сент-Эньян с чисто испанской
отвагой. Он шагнул к двери, но король жестом остановил его.
- Куда вы идете? - поинтересовался он.
