- Туда, где меня ждут, ваше величество.
- Для чего?
- Надо полагать, чтобы драться.
- Драться! - вскричал король. - Погодите минуту, граф.
Де Сент-Эньян покачал головой, как ребенок, недовольный, когда ему
мешают упасть в колодец или играть с острым ножом.
- Но, ваше величество...
- Прежде всего, - сказал король, - я еще должным образом не осведом-
лен.
- О, пусть ваше величество спрашивает, и я разъясню все, что знаю.
- Кто вам сообщил, что господин де Бражелон проник в эту комнату?
- Записка, которую я нашел в замке, о чем я уже имел честь доклады-
вать вам, государь.
- Что тебя убеждает, что это он всунул ее туда?
- Кто другой решился бы выполнить подобное поручение?
- Ты прав. Как же он мог проникнуть к тебе?
- Вот это чрезвычайно существенно, так как все двери были заперты на
замок и ключи находились в кармане у Баска, моего лакея.
- Значит, твоего лакея подкупили.
- Невероятно, ваше величество!
- Что же здесь невероятного?
- Потому что, если б его подкупили, он мог бы понадобиться еще не раз
в будущем, и бедного малого не стали бы губить, так явно показывая, что
воспользовались именно им.
- Правильно. Значит, остается единственное предположение.
- Посмотрим, ваше величество, то ли это предположение, которое воз-
никло и у меня.
- Он проник к тебе, пройдя лестницу.
- Увы, ваше величество, мне кажется это более чем вероятным.
- Значит, все-таки кто-то продал тайну нашего люка?
- Продал или, может быть, подарил.
- Почему такое различие?
- Потому что иные лица стоят так высоко, что не могут продать; они
могут лишь подарить.
- Что ты хочешь сказать?
- О, ваше величество обладаете достаточно тонким умом, чтобы самосто-
ятельно догадаться и избавить меня, таким образом, от затруднения наз-
вать...
- Ты прав. Принцесса!
- Ах! - вздохнул Сент-Эньян.
- Принцесса, которая обеспокоена твоим переездом.
- Принцесса, которая располагает ключами от комнат всех своих фрейлин
и которая достаточно могущественна, чтобы открыть то, чего, кроме вашего
величества и ее высочества, никто не мог бы открыть.
- И ты думаешь, что моя сестра заключила союз с Бражелоном?
- Да, ваше величество, да...
- И даже сообщила ему все эти тонкости?
- Быть может, она сделала даже больше.
- Больше... Договаривай.
- Быть может, она сама проводила его.
- Куда? Вниз? К тебе?
- Вы думаете, что это невозможно, ваше величество?
- О!
- Слушайте, ваше величество. Вы знаете, что принцесса любит духи?
- Да, эту привычку она переняла у моей матери.
- И в особенности вербену?
- Да, это ее излюбленный запах.
- Так вот, моя квартира благоухает вербеной.
Король задумался, потом, помолчав немного, сказал:
- Почему бы принцессе Генриетте становиться на сторону Бражелона и
проявлять враждебность ко мне?
Произнося эти слова, на которые де Сент-Эньян легко мог бы ответить:
"женская ревность", король испытывал своего друга, стараясь проникнуть в
глубину его души, чтобы узнать, не постиг ли он тайны его отношений с
невесткой. Но де Сент-Эньян был незаурядным придворным и не решался по
этой причине входить в семейные тайны.
К тому же он был достаточно близким приятелем муз, чтобы не задумы-
ваться - и притом весьма часто - над печальной судьбою Овидия, глаза ко-
торого пролили столько слез во искупление вины, состоявшей в том, что им
довелось увидеть во дворце Августа неведомо что. И так как он обнаружил
свою проницательность, доказав, что вместе с Бражелоном в его комнате
побывала также принцесса, ему предстояло теперь расплатиться с лихвой за
собственное тщеславие и ответить на поставленный прямо и определенно
вопрос: "Почему принцесса стала на сторону Бражелона и проявляет враж-
дебность ко мне?"
- Почему? Но ваше величество забываете, что граф де Гиш лучший друг
виконта де Бражелона.
- Я не вижу тут связи.
- Ах, простите, ваше величество! Но я думал, что господин де Гиш так-
же большой друг принцессы.
- Верно! Все ясно. Удар нанесен оттуда.
- А чтобы его отразить, не думает ли король, что следует нанести
встречный удар?
- Да, но не такой, какие наносятся в Венсенском лесу, - ответил ко-
роль.
- Ваше величество забываете, что я дворянин и что пеня вызвали на ду-
эль.
- Это тебя не касается.
- Меня ждут близ Меньших Братьев, ваше величестве, и ждут больше ча-
са; и так как в этом виноват я и никто другой, то я навлеку на себя бес-
честье, если не отправлюсь туда, где меня ожидают.
- Честь дворянина прежде всего состоит в повиновении королю.
- Ваше величество!
- Приказываю тебе остаться.
- Ваше величество...
- Повинуйся!
- Как прикажете, ваше величество.
- Кроме того, я хочу расследовать эту историю, хочу дознаться, как
посмели с такою неслыханной дерзостью обойти меня, как посмели проник-
нуть в святилище моей любви. И не тебе, де Сент-Эньян, наказывать тех,
то решился на это, ибо не на твою честь они покусились; моя честь - вот
что задето!
- Умоляю ваше величество не обрушивать вашего гнева на виконта де
Бражелона; в этом деле он, быть может, погрешил против благоразумия, но
в остальном его поведение честно и благородно.
- Довольно! Я сумею отличить правого от виноватого! Мне не помешает в
этом даже самый безудержный гнев. Но ни слова принцессе!
- Что же мне делать с виконтом де Бражелоном? Он будет искать меня
и...
- Я поговорю с ним сегодня же или сам, или через третье лицо.
- Еще раз умоляю ваше величество о снисходительности к нему.
- Я был снисходительным достаточно долго, граф, - нахмурился Людовик
XIV. - Пришло время, однако, показать некоторым лицам, что у себя в доме
хозяин всетаки я!
Едва король произнес эти слова, из которых с очевидностью вытекало,
что к новой обиде присоединились воспоминания и о былых, как на пороге
его кабинета появился слуга.
- Что случилось? - спросил король. - И почему входят, хотя я не звал?
- Ваше величество, - сказал слуга, - приказали мне раз навсегда впус-
кать к вам графа де Ла Фер, когда у него будет надобность переговорить с
вами.
- Дальше.
- Граф до Ла Фер просят принять его.
Король и де Сент-Эньян обменялись взглядами, в которых было больше
беспокойства, чем удивления. Людовик на мгновение заколебался, но, почти
сразу приняв решение, обратился к де Сент-Эньяну:
- Пойди к Луизе и сообщи ей обо всем, что затевается против нас; не
скрывай от нее, что принцесса возобновляет свои преследования и что она
объединилась с людьми, которым лучше было бы оставаться нейтральными.
- Ваше величество...
- Если эти вести испугают Луизу, постарайся успокоить ее. Скажи, что
любовь короля - непробиваемый панцирь. Если она знает уже обо всем (а я
предпочел бы, чтобы это было не так) или уже подверглась с какойнибудь
стороны нападению, скажи ей, де Сент-Эньян, - добавил король, содрогаясь
от гнева и возбуждения, - скажи ей, что на этот раз я не ограничусь тем,
что буду защищать ее от нападок, я отомщу, и отомщу так сурово, что от-
ныне никто не посмеет даже взглянуть на нее!
- Это все, ваше величество?
- Все. Иди к ней сейчас же и сохраняй верность - ты, живущий в этом
аду и не имеющий, как я, надежды на рай.
Де Сент-Эньян рассыпался в изъявлениях преданности. Он приложился к
руке короля и, сияя, вышел из королевского кабинета.
XVIII
КОРОЛЬ И ДВОРЯНСТВО
Людовик тотчас же взял себя в руки, чтобы приветливо встретить графа
де Ла Фер. Он догадывался, что граф прибыл сюда не случайно, и смутно
предчувствовал значительность этого посещения. Ему не хотелось, однако,
чтобы человек таких безупречных манер, такого тонкого и изысканного ума,
как Атос, при первом же взгляде заметил в нем нечто, способное произвес-
ти неприятное впечатление или выдать, что король расстроен.
И только убедившись в том, что внешне он совершенно спокоен, молодой
король велся ввести графа. Спустя несколько минут явился Атос, облачен-
ный в придворное платье и надевший все ордена, которые он один имел пра-
во носить при французском дворе. Он вошел с таким торжественным, таким
величавым видом, что король, взглянув на него, сразу же получил возмож-
ность судить, был ли он прав или ошибся в своих предчувствиях.
Людовик сделал шаг навстречу Атосу и, с улыбкой протянув ему руку,
над которою тот склонился в позе, полной почтительности, торопливо ска-
зал
- Граф де Ла Фер, вы такой редкий гость у меня, что видеть вас -
большая удача.
Атос поклонился еще раз
- Я желал бы иметь счастье всегда находиться при вашем величестве.
Этот ответ и особенно тон, которым он был произнесен, означали с пол-
ною очевидностью: "Я хотел бы находиться среди советников короля, чтобы
оберегать его от ошибок"
Король это почувствовал и, решив обеспечить себе вместе с преимущест-
вом своего положения также и то преимущество, которое порождается спо-
койствием духа, произнес бесстрастным и ровным голосом.
- Я вижу, что вам нужно поговорить со мной.
- Не будь этого, я не решился бы предстать перед вашим величеством.
- Начинайте же, сударь, мне не терпится удовлетворить вас возможно
скорее.
Король сел.
- Я уверен, - слегка волнуясь, ответил Атос, - что ваше величество
удовлетворит все мои притязания.
- А, - произнес с некоторым высокомерием в голосе король, - вы пришли
ко мне с жалобой?
- Это было бы жалобой, если бы ваше величество... - молвил Атос - Но
разрешите по порядку.
- Я жду.
- Ваше величество помните, что я имел честь беседовать с вами перед
отъездом герцога Бекингэма?
- Да, приблизительно в это время... Я помню это... но тему нашей бе-
седы, признаться, я успел позабыть.
Атос вздрогнул
- Я буду иметь честь напомнить в таком случае королю, что речь шла о
разрешении, которое я испрашивал у вас, ваше величество, на брак между
виконтом де Бражелоном и мадемуазель де Левальер
"Дошли до сути", - подумал король и сказал:
- Да, я помню.
- Тогда, - продолжал Атос, - король был до того милостив и великоду-
шен ко мне и к виконту де Бражелону, что ни одно из слов вашего вели-
чества не улетучилось из вашей памяти. Я просил у короля разрешения на
брак мадемуазель де Лавальер с виконтом де Бражелоном, но король ответил
на мою просьбу отказом.
- Это верно, - сухо заметил Людовик.
- Ссылаясь на то, - поспешно добавил Атос, - что невеста не имеет
достаточно высокого положения в обществе.
Людовик заставил себя терпеливо слушать.
- Что... у нее нет состояния.
Король глубже уселся в кресле.
- Что она недостаточно знатного происхождения.
Новый нетерпеливый жест короля
- И не очень красива - безжалостно закончил Атос.
Последний укол в сердце влюбленного заставил его выйти из должных
границ.
- Сударь, - перебил он графа, - у вас прекрасная память!
- У меня всегда хорошая память, когда я имею высокую честь разговари-
вать с королем, - ответил нисколько не смутившийся граф.
- Итак, я все это сказал? Что же дальше?
- И я благодарил ваше величество за эти слова, так как они доказывали
ваше очень лестное для господина де Бражелона внимание
- Вы, разумеется, помните также, - проговорил король, нажимая на эти
слова, - что вы сами были очень не расположены к этому браку.
- Это верно, ваше величество
- И что вы обращались ко мне с этой просьбою скрепя сердце?
- Да, ваше величество.
- Наконец, я вспоминаю также, потому что у меня почти такая же хоро-
шая память, как у вас, господин граф, что вы произнесли следующие слова
"Я не верю в любовь мадемуазель до Лавальер к виконту де Бражелону" Не
так ли?
Атос ощутил удар, но выдержал его.
- Ваше величество, я уже просил у вас извинения, но в этом разговоре
заключается нечто такое, что станет вам известно только в самом конце
