Не посчастливилось маршалу и на улице Сент-Оноре; здесь ему прегради-
ли путь баррикады нищего с паперти св. Евстафия; их обороняли не только
вооруженные мужчины, но даже женщины и дети. Фрике с пистолетом и шпа-
гой, полученными им от Лувьера, собрал целую шайку таких же, как он, ша-
лопаев, а те подняли невообразимый шум и гам.
Маршалу этот пункт показался слабо защищенным, и он решил здесь про-
биться. Он велел двадцати солдатам спешиться и разобрать баррикаду, а
сам с оставшимися кавалеристами решил обеспечить им защиту. Двадцать
солдат двинулись сокрушать препятствие, но едва они приблизились, как
изо всех щелей между наваленными бревнами и опрокинутыми повозками под-
нялась жестокая стрельба, а через несколько мгновений, услышав пальбу,
появились с одной стороны - Планше с алебардистами, а с другой - Лувьер
с горожанами...
Маршал де Ла Мельере попал между двух огней.
Он был храбр и решил умереть на месте. Началась схватка; раздались
крики и стоны раненых. Солдаты, обладая опытом, стреляли более метко, но
горожане, подавлявшие своей численностью, отвечали им ураганным огнем.
Люди падали вокруг маршала, как в битвах при Рокруа или при Лериде. Его
адъютанту Фонтралю перебили руку, а сам маршал едва усидел на лошади,
которая бесилась от боли, получив пулю в шею. Наконец в тот момент, ког-
да и самый храбрый начинает дрожать и на лбу у него проступает холодный
пот, толпа вдруг с криком: "Да здравствует коадъютор!" - расступилась, и
появился Гонди. Он спокойно шел среди перестрелки, облаченный в рясу и
плащ, раздавая благословения направо и налево с таким невозмутимым ви-
дом, словно выступал во главе церковной процессии.
Все опустились на колени.
Маршал, узнав его, поспешил к нему навстречу.
- Выведите меня отсюда, ради бога, - воскликнул он, - а то они разор-
вут в клочья и меня, и моих людей.
Кругом стоял такой шум, что, казалось, и грома небесного не услышать,
но Гонди поднял руку, и все тотчас же затихло.
- Дети мои, - сказал коадъютор, обращаясь к толпе, - вы ошиблись от-
носительно намерений маршала де Ла Мельере. Он берется, возвратившись в
Лувр, просить у королевы от вашего имени освобождения нашего Бруселя. Не
так ли, маршал? - добавил Гонди, обернувшись к маршалу.
- Черт возьми! - воскликнул тот. - Конечно, берусь. Я не думал отде-
латься так дешево.
- Он дает вам слово дворянина, - сказал Гонди.
Маршал поднял руку в знак обещания.
- Да здравствует коадъютор! - закричала толпа. Некоторые закричали
даже: "Да здравствует маршал!" - но единодушное всего звучало: "Долой
Мазарини!"
Толпа расступилась и открыла проход на улицу СентОноре. Баррикада ра-
зомкнулась, и маршал с остатками своего отряда отступил, предшествуемый
Фрике и его товарищами, из которых одни подражали барабанному бою, а
другие - звукам труб.
Шествие было почти триумфальное. Но как только отряд прошел, баррика-
да снова сомкнулась. Маршал с ума сходил от бессильной ярости.
Тем временем Мазарини, как мы уже сказали, сидел у себя в кабинете и
приводил в порядок свои дела. Он велел позвать д'Артаньяна, хотя мало
надеялся, что тому удалось проникнуть во дворец, ибо он не был дежурным.
Но через десять минут лейтенант мушкетеров появился на пороге кабинета в
сопровождении неизменного Портоса.
- Входите, входите, д'Артаньян! - воскликнул кардинал. - Очень рад
вас видеть, так же как и вашего друга. Что происходит в этом проклятом
Париже?
- Ничего хорошего, монсеньер, - отвечал д'Артаньян, качая головой. -
Город охвачен восстанием. Когда мы с господином дю Валлоном только что
переходили через улицу Монторгейль, то, несмотря на мой мундир, а может
быть, именно из-за него, нас хотели заставить кричать: "Да здравствует
Брусель!" - и еще кое-что... Сказать ли вам, монсеньер?
- Говорите, говорите.
- "Долой Мазарини!" Представьте себе, какая дерзость!
Мазарини улыбнулся, однако сильно побледнел.
- И вы закричали? - спросил он.
- О нет, - сказал д'Артаньян, - у меня совсем пропал голос, а у гос-
подина дю Валлона объявилась сильнейшая хрипота. Тогда, монсеньер...
- Что тогда? - спросил Мазарини.
- Взгляните только на мою шляпу и плащ.
Д'Артаньян указал на четыре дыры от пуль в плаще в две в шляпе. Что
касается одежды Портоса, то у него весь бок был разорван ударом алебар-
ды, а перо на шляпе было срезано пистолетной пулей.
- Diavolo! - воскликнул Мазарини, с наивным изумлением глядя на двух
друзей. - Я бы закричал.
В эту минуту шум и гам послышались совсем близко.
Мазарини отер пот со лба и посмотрел вокруг. Ему очень хотелось по-
дойти к окну, но он не решался.
- Посмотрите, д'Артаньян, что там происходит, - попросил он.
Д'Артаньян беспечно подошел к окну и взглянул наружу.
- Ого! - произнес он. - Что это значит? Маршал де Ла Мельере возвра-
щается без шляпы. У Фонтраля рука на перевязи, несколько солдат ранено,
лошади в крови. Однако... Что это делают караульные? Они прицеливаются и
сейчас дадут залп!
- Им дан приказ стрелять в толпу, если она приблизится к Пале-Роялю.
- Если они выстрелят, все погибло! - воскликнул д'Артаньян.
- А решетки?
- Решетки! Они не продержатся и пяти минут. Их сорвут, изломают, ис-
коверкают. Не стреляйте, черт возьми! - крикнул д'Артаньян, быстро рас-
пахивая окно.
Но было уже поздно: д'Артаньяна за шумом не услышали. Раздалось
три-четыре мушкетных выстрела, и поднялась перестрелка. Слышно было, как
пули щелкали о стены дворца. Одна просвистела мимо д'Артаньяна и разбила
зеркало, у которого Портос в эту минуту любовался собой.
- О! О! - воскликнул кардинал. - Венецианское зеркало!
- Ах, монсеньер, - сказал на это д'Артаньян, спокойно закрывая окно,
- не плачьте, пока еще не стоит, вот через час во всем дворце не оста-
нется, надо думать, ни одного зеркала, ни венецианского, ни парижского.
- Что же делать, как вы думаете?
- Да возвратить им Бруселя, раз они его требуют. На что он вам, в са-
мом деле? Какой прок от парламентского советника?
- А вы как полагаете, господин дю Валлон? Что бы вы сделали?
- Я бы вернул Бруселя.
- Пойдемте, господа, я поговорю об этом с королевой.
В конце коридора он остановился.
- Я могу на вас рассчитывать, не правда ли, господа?
- Мы не меняем хозяев, - сказал д'Артаньян. - Мы у вас на службе:
приказывайте, мы повинуемся.
- Подождите меня здесь, - сказал Мазарини и, обойдя кругом, вошел в
гостиную через другую дверь.
IV
БУНТ ПЕРЕХОДИТ В ВОССТАНИЕ
Кабинет, куда вошли д'Артаньян и Портос, отделялся от гостиной коро-
левы только портьерой, через которую можно было слышать то, что рядом
говорилось, а щелка между двумя половинками портьеры, как ни была она
узка, позволяла видеть все, что там происходило.
Королева стояла в гостиной, бледная от гнева; однако она так хорошо
владела собой, что можно было подумать, будто она не испытывает никакого
волнения. Позади нее стояли Коменж, Вилькье и Гито, а дальше - придвор-
ные, мужчины и дамы.
Королева слушала канцлера Сегье, того самого, который двадцать лет
тому назад столь жестоко ее преследовал. Он рассказывал, как его карету
разбили и как он сам, спасаясь от преследователей, бросился в дом госпо-
дина О., в который тотчас же ворвались бунтовщики и принялись там все
громить и грабить. К счастью, ему удалось пробраться в маленькую камор-
ку, дверь которой была скрыта под обоями, и какая-то старая женщина за-
перла его там вместе с его братом, епископом Мо. Опасность была велика,
из каморки он слышал угрозы приближающихся бунтовщиков, и, думая, что
пробил его последний час, он стал исповедоваться перед братом, готовясь
к смерти, на случай, если их убежище откроют. Но, к счастью, этого не
случилось: толпа, думая, что он выбежал через другую дверь на улицу, по-
кинула дом, и ему удалось свободно выйти. Тогда он переоделся в платье
маркиза О. и вышел из дома, перешагнув через трупы полицейского офицера
и двух гвардейцев, защищавших входную дверь.
В середине рассказа вошел Мазарини и, неслышно подойдя к королеве,
стал слушать вместе с другими.
- Ну, - сказала королева, когда, канцлер кончил свой рассказ, - что
вы думаете об этом?
- Я думаю, ваше величество, что дело очень серьезно.
- Какой вы мне дали бы совет?
- Я дал бы вам совет, ваше величество, только не осмеливаюсь.
- Осмельтесь, - возразила королева с горькой усмешкой. - Когда-то,
при других обстоятельствах, вы были гораздо смелее.
Канцлер покраснел и пробормотал что-то.
- Оставим прошлое и вернемся к настоящему, - добавила королева. - Ка-
кой совет вы хотели мне дать?
- Мой совет, - отвечал канцлер нерешительно, - выпустить Бруселя.
Королева побледнела еще больше, и лицо ее исказилось.
- Выпустить Бруселя? - воскликнула она. - Никогда!
В эту минуту в соседней зале раздались шаги, и на пороге гостиной,
без доклада, появился маршал де Ла Мельере.
- А, маршал! - радостно воскликнула Анна Австрийская. - Надеюсь, вы
образумили этот сброд?
- Ваше величество, - отвечал маршал, - я потерял троих людей у Нового
моста, четверых у Рынка, шестерых на углу улицы Сухого Дерева и двоих у
дверей вашего дворца, итого пятнадцать. Кроме того, я привел с собой де-
сять - двенадцать человек ранеными. Моя шляпа осталась бог весть где,
сорванная пулей; по всей вероятности, я остался бы там же, где моя шля-
па, если бы господин коадъютор не подоспел ко мне на выручку.
- Да, - промолвила королева, - я бы очень удивилась, если бы эта кри-
воногая такса не оказалась во всем этом замешана.
- Ваше величество, - возразил де Ла Мельере с улыбкой, - не говорите
при мне о нем плохо; я слишком хорошо помню услугу, которую он мне ока-
зал.
- Отлично, - сказала королева, - будьте ему благодарны, сколько вам
угодно, но меня это ни к чему не обязывает Вы целы и невредимы, а это
все, что мне надо, вы вернулись, и теперь вы тем более желанный гость.
- Это так, ваше величество, но я вернулся под тем условием, что пере-
дам вам требования народа.
- Требования! - сказала Анна Австрийская, нахмурив брови. - О госпо-
дин маршал, вы, вероятно, находились в очень большой опасности, если
взяли на себя такое странное поручение!
- Эти слова были сказаны с иронией, которая не ускользнула от марша-
ла.
- Простите, ваше величество, - отвечал он, - я не адвокат, а человек
военный, и потому, быть может, выбираю не те выражения; я должен был
сказать, "желание" народа, а не "требования". Что же касается замечания,
которым вы удостоили меня, то, по-видимому, вы желали сказать, что я ис-
пугался.
Королева улыбнулась.
- Да, признаюсь, ваше величество, я боялся, и это случилось со мной
лишь третий раз в жизни, а между тем я участвовал в двенадцати больших
боях и не помню уж в скольких схватках и стычках. Да, я испытал страх, и
мне не так страшно даже в присутствии вашего величества, невзирая на ва-
шу грозную улыбку, как перед всеми этими чертями, которые проводили меня
до самых дверей и которые бог весть откуда взялись.
- Браво, - прошептал д'Артаньян на ухо Портосу, - хорошо сказано.
- Итак, - сказала королева, кусая губы, между тем как окружающие с
удивлением переглядывались, - в чем же состоит желание моего народа.
- Чтобы ему возвратили Бруселя, ваше величество, - ответил маршал.
- Ни за что! - воскликнула королева. - Ни за что!
- Как угодно вашему величеству, - сказал маршал, кланяясь и делая шаг
назад.
- Куда вы, маршал? - удивленно спросила королева.
- Я иду передать ваш ответ тем, кто его ждет, ваше величество.
- Останьтесь. Я не хочу, это будет иметь вид переговоров с бунтовщи-
ками
- Ваше величество, я дал слово, - возразил маршал.
- И это значит...
- Что если вы меня не арестуете, я должен буду вернуться к народу.
