- Так пойдемте посмотрим на вашего нищего, господин кюре; и если он
таков, как вы говорите, то действительно именно вы нашли для нас настоя-
щее сокровище.
Гонди переоделся в светское платье, надел широкополую мягкую шляпу с
красным пером, опоясался шпагой, прицепил шпоры к сапогам, завернулся в
широкий плащ и последовал за кюре.
Коадъютор и его спутники прошли по улицам, ведущим из архиепископско-
го дворца к церкви св. Евстафия, внимательно изучая настроение народа.
Народ был явно возбужден, но, подобно рою взбудораженных пчел, не знал,
что надо делать. Ясно было, что если у него не окажется главарей, дело
так и закончится одним лишь ропотом.
Когда они пришли на улицу Прувер, кюре указал рукой на церковную па-
перть.
- Вот, - сказал он, - этот человек; он на своем месте,
Гонди посмотрел в указанную сторону и увидел нищего, сидевшего на
стуле; возле него стояло небольшое ведро, а в руках он держал кропило.
- Что, он по особому праву сидит здесь? - спросил Гонди.
- Нет, монсеньер, - отвечал кюре, - он купил у своего предшественника
место подателя святой воды.
- Купил?
- Да, эти места продаются; он, кажется, заплатил за свое сто писто-
лей.
- Значит, этот плут богат?
- Некоторые из них, умирая, оставляют тысяч двадцать или тридцать
ливров, иногда даже больше.
- Гм! - произнес со смехом Гонди. - А я и не знал, что, раздавая ми-
лостыню, так хорошо помещаю свои деньги.
Они подошли к паперти; когда кюре и коадъютор вступили на первую сту-
пень церковной лестницы, нищий встал и протянул свое кропило.
Это был человек лет шестидесяти пяти - семидесяти, небольшого роста,
довольно плотный, с седыми волосами и хищным выражением глаз. На лице
его словно отражалась борьба противоположных начал: дурных устремлений,
сдерживаемых усилием воли или же раскаянием.
Увидев сопровождавшего кюре шевалье, он слегка вздрогнул и посмотрел
на него с удивлением.
Кюре и коадъютор прикоснулись к кропилу концами пальцев и перекрести-
лись; коадъютор бросил серебряную монету в шляпу нищего, лежавшую на
земле.
- Майяр, - сказал кюре, - мы пришли с этим господином, чтобы погово-
рить с вами
- Со мной? - произнес нищий. - Слишком много чести для бедняка, пода-
ющего святую воду.
В голосе нищего слышалась ирония, которой он не мог скрыть и которая
удивила коадъютора.
- Да, - продолжал кюре, видимо привыкший к такому тону, - да, нам хо-
телось узнать, что вы думаете о сегодняшних событиях и что вы слышали о
них от входивших и выходивших из церкви.
Нищий покачал головой.
- События очень печальные, господин кюре, и, как всегда, они падут на
голову бедного народа. Что же касается разговоров, то все выражают неу-
довольствие, все жалуются; но сказать "все" - значит" в сущности, ска-
зать "никто".
- Объяснитесь, мой друг, - сказал Гонди.
- Я хочу сказать, что все эти жалобы, проклятия могут вызвать только
бурю и молнии, но гром не грянет, пока не найдется предводитель, который
бы направил его.
- Друг мой, - сказал Гонди, - вы мне кажетесь человеком очень сметли-
вым; не возьметесь ли вы принять участие в маленькой гражданской войне,
если она вдруг разразится, и не окажете ли вы помощь такому предводите-
лю, если он сыщется, вашей личной властью и влиянием, которые вы приоб-
рели над своими товарищами?
- Да, сударь, но только с тем условием, что эта война будет одобрена
церковью и, следовательно, приведет меня к цели, которой я добиваюсь, то
есть к отпущению грехов.
- Эту войну церковь не только одобряет, но и будет руководить ею. Что
же касается отпущения грехов, то у нас есть парижский архиепископ, имею-
щий большие полномочия от римской курии, есть даже коадъютор, наделенный
правом давать полную индульгенцию; мы вас ему представим.
- Не забудьте, Майяр, - сказал кюре, - что это я рекомендовал вас
господину, который очень могуществен и которому я в некотором роде за
вас поручился.
- Я знаю, господин кюре, - отвечал нищий, - что вы всегда были добры
ко мне; поэтому я приложу все старания, чтобы услужить вам.
- Вы думаете, что ваша власть над товарищами действительно так вели-
ка, как сказал мне господин кюре?
- Я думаю, что они питают ко мне известное уважение, - сказал нищий
не без гордости, - и что они не только сделают все, что я им прикажу, но
и последуют за мной всюду.
- И вы можете поручиться мне за пятьдесят человек, ничем не занятых,
горячих и с такими мощными глотками, что когда они начнут орать: "Долой
Мазарини!", стены Пале-Рояля падут, как пали некогда стены Иерихона?
- Я думаю, - сказал нищий, - что мне можно поручить дело потруднее и
посерьезнее этого.
- А, - произнес Гонди, - значит, вы беретесь устроить за одну ночь
десяток баррикад?
- Я берусь устроить пятьдесят и защищать их, если нужно будет.
- Черт возьми! - воскликнул Гонди. - Вы говорите с уверенностью, ко-
торая меня радует, и так как господин кюре мне ручается за вас...
- Да, ручаюсь, - подтвердил кюре.
- В этом мешке пятьсот пистолей золотом; распоряжайтесь ими по своему
усмотрению, а мне скажите, где вас можно встретить сегодня в десять ча-
сов вечера.
- Для этого надо выбрать какой-нибудь возвышенный пункт, чтобы сиг-
нал, данный с него, увидели бы во всех кварталах Парижа.
- Хотите, я предупрежу викария церкви святого Иакова? Он проведет вас
в одну из комнат башни, - предложил кюре.
- Отлично, - сказал нищий.
- Итак, - произнес коадъютор, - сегодня в десять часов вечера, и, ес-
ли я останусь вами доволен, вы получите второй мешок с пятьюстами писто-
лей.
Глаза нищего засверкали от жадности, которую он постарался скрыть.
- Сегодня вечером, сударь, - отвечал он, - все будет готово.
Он отнес свой стул в церковь, поставил рядом с ним ведро, положил
кропило, окропил себя святой водой из каменной чаши, словно не доверяя
той, что была у него в ведре, и вышел из церкви.
II
БАШНЯ СВ. ИАКОВА
До шести часов коадъютор побывал везде, где ему надо было, и возвра-
тился в архиепископский дворец.
Ровно в шесть ему доложили о кюре прихода СенМерри.
- Просите, - сказал коадъютор.
Вошел кюре в сопровождении Планше.
- Монсеньер, - сказал кюре, - вот тот, о ком я имел честь говорить
вам.
Планше поклонился с видом человека, привыкшего бывать в хороших до-
мах.
- Вы хотите послужить делу народа? - спросил его Гоцли.
- О, конечно, - отвечал Планше, - я фрондер в душе. Монсеньер не зна-
ет, что я уже приговорен к повешению.
- За что?
- Я отбил у слуг Мазарини одного знатного господина, которого они
везли обратно в Бастилию, где он просидел уже пять лет.
- Как его зовут?
- Монсеньер хорошо знает его: это граф Рошфор.
- Ах, в самом деле, - сказал коадъютор, - я слышал об этой истории.
Мне говорили, что вы взбунтовали целый квартал.
- Да, почти что так, - самодовольно произнес Планше.
- Ваше занятие?
- Кондитер с улицы Менял.
- Объясните мне, как, при таком мирном занятии, у вас возникли такие
воинственные наклонности?
- А почему вы, монсеньер, будучи духовным лицом, принимаете меня со
шпагой на бедре и шпорами на сапогах?
- Недурной ответ, - произнес Гонди со смехом. - Но знаете ли, у меня,
несмотря на мою рясу, всегда были воинственные наклонности.
- А я, монсеньер, прежде чем стать кондитером, прослужил три года
сержантом в Пьемонтском полку, а прежде чем прослужить три года в
Пьемонтском полку, был полтора года слугой у господина д'Артаньяна.
- У лейтенанта мушкетеров? - спросил Гонди.
- У него самого, монсеньер.
- Но, говорят, он ярый мазаринист?
- Гм, - промычал Планше.
- Что вы хотите сказать?
- Ничего, монсеньер. Господин д'Артаньян состоит на службе, и его де-
ло защищать Мазарини, который ему платит, а наше дело, дело горожан, на-
падать на Мазарини, который нас грабит.
- Вы сметливый малый, мой друг. Могу ли я на вас рассчитывать?
- Кажется, - отвечал Планше, - господин кюре уже поручился вам за ме-
ня.
- Это верно, но я предпочитаю, чтобы вы сами подтвердили это.
- Вы можете рассчитывать на меня, монсеньер, если только речь идет о
том, чтобы произвести смуту в городе.
- Именно о том. Сколько человек можете вы набрать за ночь?
- Двести мушкетов и пятьсот алебард.
- Если в каждом квартале найдется человек, который сделает то же са-
мое, завтра у нас будет настоящее войско.
- Без сомнения.
- Согласны вы повиноваться графу Рошфору?
- Я пойду за ним хоть в ад, - говорю без шуток, так как считаю его
способным туда отправиться.
- Браво!
- По какому признаку можно будет отличить друзей от врагов?
- Каждый фрондер прикрепит к шляпе соломенный жгут.
- Отлично. Приказывайте.
- Нужны вам деньги?
- Деньги никогда не мешают, монсеньер. Если их нет, то можно обой-
тись, а если они есть, то дело пойдет от этого быстрее и лучше.
Гонди подошел к сундуку и достал из него мешок.
- Вот пятьсот пистолей - сказал он. - Если дело пойдет хорошо, завтра
можете получить такую же сумму?
- Я дам вам, монсеньер, подробный отчет в расходах, - сказал Планше,
взвесив мешок на руке.
- Хорошо. Поручаю вам кардинала.
- Будьте покойны, он в надежных руках.
Планше вышел. Кюре с минуту задержался,
- Вы довольны, монсеньер? - спросил он.
- Да, этот человек показался мне дельным малым.
- Он сделает больше, чем обещал.
- Тем лучше.
Кюре догнал Планше, который ждал его на лестнице. Через десять минут
доложили о кюре св. Сульпиция.
Едва дверь отворилась, как в кабинет Гонди вбежал граф Рошфор.
- Вот и вы, дорогой граф! - воскликнул коадъютор, протягивая руку.
- Итак, вы решились наконец, монсеньер? - спросил Рошфор.
- Я решился давно, - отвечал Гонди.
- Хорошо. Не будем тратить слов. Вы сказали, и я вам верю Итак, мы
устроим Мазарини бал.
- Да... я надеюсь.
- А когда начнутся танцы?
- Приглашения разосланы на эту ночь, - сказал коадъютор, - но скрипки
заиграют только завтра утром.
- Вы можете рассчитывать на меня и на пятьдесят солдат, которых мне
обещал шевалье д'Юмьер на случай, если они понадобятся.
- Пятьдесят солдат!
- Да. Он набирает рекрутов и одолжил мне их; на тот случай, если по
окончании праздника среди них окажется нехватка, я обязался поставить
недостающее количество.
- Отлично, дорогой Рошфор; но это еще не все.
- Что же еще? - спросил Рошфор, улыбаясь.
- Куда вы дели герцога Бофора?
- Он в Вандоме и ждет от меня письма, чтобы возвратиться в Париж.
- Напишите ему, что уже можно.
- Значит, вы уверены, что все пойдет хорошо?
- Да, но пусть он спешит, ибо, как только парижане взбунтуются, у нас
явятся, вместо одного, десять принцев, которые пожелают стать во главе
движения. Если он опоздает, место может оказаться занятым.
- Могу я говорить от вашего имени?
- Да. Конечно.
- Могу я ему сказать, чтобы он на вас рассчитывал?
- Несомненно.
- И вы передадите ему полную власть?
- Да, в делах военных, что же касается политики...
- Все знают, что он в ней не силен.
- Пусть он предоставит мне самому добиваться кардинальской шляпы.
- Вам ее хочется иметь?
- Раз я уже вынужден носить шляпу, фасон которой мне не к лицу, -
сказал Гонди, - то я желаю, по крайней мере, чтобы она была красная.
- О вкусах и цветах не спорят, - произнес Рошфор со смехом. - Ручаюсь
вам за его согласие.
- Вы напишете ему сегодня вечером?
- Да, но я лучше пошлю гонца.
- Через сколько дней он может явиться?
- Через пять.
- Пусть явится. Он найдет большие перемены.
- Желал бы я этого.
- Ручаюсь вам!
- Итак?
- Идите соберите ваших пятьдесят человек и будьте готовы.
- К чему?
- Ко всему.
- Какой у нас условный знак?
- Соломенный жгут на шляпе.
