менило бы только состояние лица господина де Репа. Поэтому послушайте
меня, оставим все, как оно есть; да теперь ни вы, ни он не принадлежите
более самим себе: вы принадлежите английской королеве, а он - Фронде.
Итак, если второе дело, которое вы должны отложить, не важнее первого...
- О, второе дело очень важное.
- В таком случае выполняйте его сейчас.
- К несчастью, не в моей власти выполнить его, когда мне хотелось бы.
Оно назначено на вечер, попозже.
- А, понимаю, - сказал Атос с улыбкой, - в полночь?
- Почти.
- Что же делать, дорогой друг, это дело из таких, которые можно отло-
жить, и вы его отложите, тем более что по возвращении у вас будет доста-
точное оправдание...
- Да, если я вернусь.
- А если не вернетесь, то не все ли вам равно? Будьте же благоразум-
ным, Арамис. Вам уже не двадцать лет, друг мой.
- К великому моему сожалению. О, если бы мне было только двадцать
лет!
- Да, - произнес Атос, - сколько глупостей вы бы тогда еще наделали!
Однако нам пора расстаться. Мне надо еще сделать два визита и написать
письмо. Зайдите за мной в восемь часов, а лучше давайте поужинаем вместе
в семь?
- Отлично, - сказал Арамис. - Мне надо сделать двадцать визитов и на-
писать столько же писем.
На этом они расстались. Атос нанес визит госпоже де Вандом, расписал-
ся в числе посетителей у герцогини де Шеврез и написал д'Артаньяну сле-
дующее письмо:
""Дорогой друг, я уезжаю с Арамисом по важному делу. Хотел бы прос-
титься с вами, но не имею времени. Помните, я пишу вам, чтобы еще раз
подтвердить вам свою любовь.
Рауль поехал в Блуа и ничего не знает о моем отъезде; присматривайте
за ним в мое отсутствие, сколько можете, и если в течение трех месяцев
от меня не будет известий, то скажите ему, чтобы он вскрыл запечатанный
пакет на его имя, который он найдет в Блуа в моей бронзовой шкатулке.
Посылаю вам ключ от нее.
Обнимите Портоса от имени Арамиса и моего. До свиданья, а может быть,
прощайте".
Письмо это он послал с Блезуа.
В условленный час Арамис явился. Он был одет для дороги, со шпагой на
боку - той старой шпагой, которую он так часто обнажал и которую теперь
особенно стремился обнажить.
- Вот что, - сказал он, - я думаю, напрасно мы уезжаем так, не оста-
вив хоть несколько прощальных строк Портосу и д'Артаньяну.
- Все уже сделано, дорогой друг, - ответил Атос, - я подумал об этом
и простился с ними за вас и за себя.
- Вы удивительный человек, дорогой граф, - воскликнул Арамис, - вы
ничего не забываете!
- Ну что, вы примирились с вашим путешествием?
- Вполне, и теперь, обдумав все, я даже рад, что покидаю Париж на это
время.
- И я тоже, - сказал Атос. - Я только жалею, что не мог обнять д'Ар-
таньяна, но этот дьявол хитер и, наверное, догадался бы о наших планах.
Они кончали ужинать, когда вернулся Блезуа.
- Сударь, вот ответ от господина д'Артаньяна, - сказал он.
- Но ведь я не просил ответа, дурак, - возразил Атос.
- Я и не ждал ответа, но он велел меня вернуть и вручил мне вот это.
С этими словами Блезуа подал маленький, туго набитый, звенящий кожа-
ный мешочек.
Атос раскрыл его и сначала вынул оттуда следующую записку:
"Дорогой граф!
Лишние деньги в путешествии не помешают, в особенности если путешест-
вие затевается месяца на три. Вспомнив наши прежние тяжелые времена, по-
сылаю вам половину моих наличных денег: это на тех, что мне удалось вы-
тянуть у Мазарини, поэтому умоляю вас, не тратьте их на какое-нибудь уж
очень дрянное дело.
Я никак не верю тому, чтобы мы могли вовсе больше не увидеться. С ва-
шим сердцем и вашей шпагой пройдешь везде. Поэтому до свиданья, а не
прощайте. Рауля я полюбил с первой встречи, как родного сына. Тем не ме-
нее искренне молю небо, чтобы мне не пришлось стать ему отцом, хотя я и
гордился бы таким сыном.
Ваш д'Артаньян"
Р.S. Само собой разумеется, что пятьдесят луидоров, которые я вам по-
сылаю, предназначаются как вам, так и Арамису, как Арамису, так и вам".
Атос улыбнулся, и его красивые глаза затуманились слезой. Значит,
д'Артаньян, которого он всегда любил, любит его по-прежнему, хотя и стал
мазаринистом!
- Честное слово, тут пятьдесят луидоров, - сказал Арамис, высыпая
деньги из кошелька на стол, - и все с портретом Людовика Тринадцатого!
Что вы намерены с ними делать, граф, оставите или отошлете обратно?
- Конечно, оставлю, Арамис. Даже если б я не нуждайся в деньгах, и то
оставил бы их. Что предлагается от чистого сердца, надо принимать с чис-
тым сердцем. Возьмите себе двадцать пять, а остальные двадцать пять дай-
те мне.
- Отлично. Я очень рад, что вы одного мнения со мной Ну что же, в до-
рогу?
- Хоть сейчас, если желаете. Но разве вы не берете с собой слугу?
- Нет, этот дуралей Базен имел глупость, как вы знаете, сделаться
причетником в соборе и теперь не может отлучиться.
- Хорошо, вы возьмете Блезуа, который мне не нужен, так как у меня
есть Гримо.
- Охотно, - ответил Арамис
В эту минуту Гримо появился на порою.
- Готово, - произнес он со своей обычной краткостью.
- Итак, едем, - сказал Атос.
Лошади были действительно уже оседланы, слуги тоже готовы были тро-
нуться в путь.
На углу набережной они повстречали запыхавшегося Базена.
- Ах, сударь, - воскликнул он, - слава богу, что я поспел вовремя.
- В чем дело?
- Господин Портос только что был у вас и оставил вам вот это, сказав,
что надо передать вам спешно и непременно до вашего отъезда.
- Хорошо, - сказал Арамис, принимая от Базена кошелек. - Что же это
такое?
- Подождите, господин аббат, у меня есть письмо.
- Я уже сказал тебе, что если ты еще раз назовешь меня иначе, чем ше-
валье, я тебе все кости переломаю! Давай письмо!
- Как же вы будете читать? - спросил Атос. - Ведь здесь темно, как в
погребе.
- Сейчас, - сказал на это Базен и, вынув огниво, зажег витой огарок,
которым зажигал свечи в соборе.
Арамис распечатал письмо и прочел:
"Дорогой д'Эрбле!
Я узнал от д'Артаньяна, передавшего мне привет от вас и от графа де
Ла Фер, что вы отправляетесь в экспедицию, которая продолжится месяца
два или три. Так как я знаю, что вы не любите просить у друзей, то пред-
лагаю вам сам. Вот двести пистолей, которыми вы можете располагать и ко-
торые вы возвратите, когда вам будет угодно. Не бойтесь стеснить меня:
если мне понадобятся деньги, я могу послать за ними в любой из моих зам-
ков. В одном Брасье у меня лежит двадцать тысяч ливров золотом. Поэтому
если я не посылаю вам больше, то только из опасения, что большую сумму
вы откажетесь принять. Обращаюсь к вам потому, что, как вы знаете, я
немного робею невольно перед графом де Ла Фер, хотя люблю его от всего
сердца. То, что я предлагаю вам, само собой разумеется, я предлагаю и
ему.
Преданный вам, в чем, надеюсь, вы не сомневаетесь, дю Валлон де
Брасье де Пьерфон".
- Ну, - промолвил Арамис, - что вы на это скажете?
- Я скажу, дорогой д'Эрбле, что было бы почти грешно сомневаться в
провидении, имея таких друзей.
- Итак?
- Итак, разделим пистоли Портоса, как мы разделили уже луидоры д'Ар-
таньяна.
Дележ был произведен при свете витой свечки Базена, и оба друга отп-
равились дальше.
Через четверть часа они были у ворот Сен-Дени, где лорд Винтер уже
ожидал их.
XLVI
ГДЕ ПОКАЗЫВАЕТСЯ, ЧТО ПЕРВЫЙ ПОРЫВ - ВСЕГДА ПРАВИЛЬНЫЙ
Трое друзей поехали по Пикардийской дороге, хорошо им знакомой и выз-
вавшей у Атоса и Арамиса немало ярких воспоминаний из времен их молодос-
ти.
- Если бы Мушкетон был с нами, - сказал Атос, когда они достигли того
места, где у них был спор с каменщиками, - как бы он задрожал, проезжая
здесь. Вы помните, Арамис? Ведь это здесь он получил знаменитую пулю.
- Честное слово, я не осудил бы его, - отвечал Арамис, - меня самого
дрожь пробирает при этом воспоминании; посмотрите, вон за тем деревом
место, где я думал, что мне пришел конец.
Поехали дальше.
Скоро и Гримо кое-что припомнил. Когда проезжали мимо той гостиницы,
где когда-то они вместе со своим господином учинили такой великолепный
разгром, Гримо подъехал к Атосу и, указывая на отдушину погреба, сказал:
- Колбасы!
Атос рассмеялся. Собственная юношеская проделка показалась ему теперь
такой же забавной, как если бы ему рассказали о чужой.
Проведя в пути два дня и ночь, под вечер, при великолепной погоде,
прибыли они в Булонь, в те времена почти пустынный город, расположенный
весь на возвышенности; того, что называется теперь "нижним городом", еще
не существовало. Булонь была мощной крепостью.
- Господа, - сказал лорд Винтер, когда они подъехали к воротам, -
поступим так же, как в Париже: въедем порознь, чтобы не возбуждать по-
дозрений. Я знаю здесь один трактир; он мало посещается, и хозяин его
предал мне всей душой. Туда я и направлюсь, там должны быть для меня
письма, а вы поезжайте в любую гостиницу, - например, в гостиницу "Шпаги
Великого Генриха". Отдохните и через два часа будьте на пристани; наше
судно, наверное, нас ожидает.
Так и порешили. Винтер продолжал свой путь вдоль наружного вала, что-
бы въехать в город через другие ворота, оба же друга въехали в те воро-
та, перед которыми они находились. Проехав шагов двести, они увидели
гостиницу, о которой говорил Винтер.
Лошадей покормили, не расседлывая; слуги сели ужинать, так как было
уже поздно; господа, торопившиеся на судно, велели им прийти на прис-
тань, запретив разговаривать с кем бы то ни было. Это запрещение каса-
лось, конечно, только Блезуа, потому что для Гримо оно уже давно стало
излишним.
Атос и Арамис направились в гавань. Их запыленная одежда, а также из-
вестная непринужденность в манерах и движениях, по которой всегда можно
отличить людей, привыкших к путешествиям, привлекли внимание нескольких
гуляющих. На одного из них, по-видимому, появление Арамиса и Атоса про-
извело особенно сильное впечатление.
Этот человек, на которого и они обратили внимание - по тем же причи-
нам, по каким их самих замечали другие, одиноко ходил взад и вперед по
дамбе. Увидя их, он уже не спускал с них глаз и, видимо, горел желанием
заговорить с ними. Он был молод и бледен, с очень светлыми глазами, ко-
торые, как глаза тигра, меняли цвет в зависимости от того, на кого взи-
рали; его походка, несмотря на медленность и неуверенность при поворо-
тах, была тверда и смела; одет он был во все черное и довольно ловко но-
сил длинную шпагу.
Выйдя на дамбу, Атос и Арамис остановились посмотреть на небольшую
лодку, вполне снаряженную и привязанную к свае.
- Это, без сомнения, наша, - сказал Атос.
- Да - отвечал Арамис, - а вон то судно готовится к отплытию и, веро-
ятно, отвезет нас по назначению. Только бы лорд Винтер не заставил себя
ждать. Здесь оставаться совсем не весело: не видно ни одной женщины.
- Тише, - произнес Атос, - нас слушают.
Действительно, бледный молодой человек, который уже несколько раз
проходил мимо двоих друзей, пока они рассматривали лодку, услышав имя
лорда Винтера, остановился. Правда, это могло быть случайностью, так как
лицо его сохраняло полное равнодушие.
- Господа, - обратился он к ним, поклонившись очень вежливо и непри-
нужденно, - простите мне мое любопытство, но вы, кажется, приехали из
Парижа или, во всяком случае, не здешние?
- Да, мы из Парижа, сударь, - ответил Атос так же вежливо. - Чем могу
служить?
- Не будете ли вы так добры сказать мне, сударь, - продолжал молодой
человек, - правда ли, что кардинал Мазарини уже больше не министр?
- Вот странный вопрос, - произнес Арамис.
- Он и министр и не министр, - отвечал Атос. - Половина Франции ста-
рается его прогнать, но разными интригами и обещаниями он привлек на
