нюю; быть может, там вам ответят.
Молодой человек сделал несколько шагов вперед и, став лицом к лицу
перед лордом Винтером, скрестил на груди руки.
- Я спросил об этом у бетюнского палача, - произнес он глухим голо-
сом, с лицом, побелевшим от боли и гнева, - и бетюнский палач ответил
мне.
Лорд Винтер упал в кресло, словно пораженный молнией, и тщетно искал
слов для ответа.
- Да, не так ли? - продолжал молодой человек. - Это слово все объяс-
няет. Оно ключ, отмыкающий бездну. Моя мать получила наследство от мужа,
и вы убили мою мать. Мое имя обеспечивало за мной право на отцовское
состояние, и вы лишили меня имени, а отняв у меня имя, вы присвоили и
мое состояние. После этого не удивительно, что вы не узнаете меня, не
удивительно, что вы отказываетесь признать меня. Конечно, грабителю неп-
ристойно называть своим племянником человека, им ограбленного, и убийце
непристойно называть своим племянником того, кого он сделал сиротой.
Слова эти произвели действие обратное тому, которого ожидал Мордаунт.
Лорд Винтер вспомнил, какое чудовище была миледи. Он встал, спокойный и
суровый, сдерживая своим строгим взглядом яростный взгляд молодого чело-
века.
- Вы хотите проникнуть в эту ужасную тайну, сударь? - сказал он. -
Извольте. Узнайте же, какова была та женщина, отчета о которой вы требу-
ете у меня. Эта женщина, без сомнения, отравила моего брата и, чтобы
наследовать мое имущество, намеревалась умертвить и меня. Я могу это до-
казать. Что вы на это скажете?
- Я скажу, что это была моя мать!
- Она заставила человека, до тех пор справедливого и доброго, зако-
лоть герцога Бекингэма. Что вы скажете об этом преступлении, доказа-
тельства которого я также имею?
- Это была моя мать!
- Вернувшись во Францию, она отравила в монастыре августинок в Бетюне
молодую женщину, которую любил ее враг. Не докажет ли вам это преступле-
ние справедливость возмездия? У меня есть доказательства этого преступ-
ления.
- Это была моя мать! - с еще большей силой вскричал молодой человек.
- Наконец, отягченная убийствами и развратом, ненавистная всем и бо-
лее опасная, чем кровожадная пантера, она пала под ударами людей, никог-
да раньше не причинявших ей ни малейшего вреда, но доведенных ею до от-
чаянья. Ее гнусные поступки повинны в том, что эти люди стали ее
судьями, и тот палач, которого вы видели и который, по вашему мнению,
рассказал вам все, должен был рассказать, как он дрожал от радости, что
может отомстить за позор и самоубийство своего брата. Падшая девушка,
неверная жена, чудовищная сестра, убийца, отравительница, губительная
для всех людей, знавших ее, для народов, у которых она находила приют,
она умерла, проклятая небом и землей. Вот какова была эта женщина.
Из груди Мордаунта вырвалось давно сдерживаемое рыдание. Краска зали-
ла его бледное лицо. Он стиснул кулаки, лицо его покрылось потом, и во-
лосы поднялись, как у Гамлета.
- Замолчите, сударь! - вскричал он в ярости. - Это была моя мать. Я
но хочу знать ее беспутства, ее пороков, ее преступлений. Я знаю, что у
меня была мать и что пятеро мужчин, соединившись против одной женщины,
скрытно, ночью, тайком убили ее, как низкие трусы. Я знаю, что вы были в
их числе, сударь, вы, мой дядя, были там, вы, как и другие, и даже гром-
че других, сказали: "Она должна умереть". Предупреждаю вас, слушайте хо-
рошенько, и пусть мои слова врежутся в вашу память, чтобы вы их никогда
не забывали. В этом убийстве, которое лишило меня всего, отняло у меня
имя, сделало меня бедняком, превратило в развращенного, злого и беспо-
щадного человека, в нем я потребую отчета прежде всего у вас, а затем и
у ваших сообщников, когда я их найду.
С ненавистью в глазах, с пеной у рта, протянув руку вперед, Мордаунт
сделал еще один угрожающий шаг к лорду Винтеру.
Тот, положив руку на эфес шпаги, сказал с улыбкой человека, привыкше-
го в течение тридцати лет играть жизнью и смертью:
- Вы хотите убить меня? В таком случае я признаю вас своим племянни-
ком, ибо вы, значит, и в самом деле достойный сын своей матери.
- Нет, - отвечал Мордаунт, сделав нечеловеческое усилие, чтобы осла-
бить страшно напрягшиеся мускулы всего тела. - Нет, я не убью вас - те-
перь, по крайней мере, - ибо без вас мне не открыть остальных. Но когда
я их найду, то трепещите, сударь: я заколол бетюнского палача, заколол
его без всякой жалости и сострадания, а он был наименее виновным из всех
вас.
С этими словами молодой человек вышел и спустился по лестнице, с виду
настолько спокойный, что никто не обратил на него внимания. На нижней
площадке он прошел мимо Тони, стоявшего у перил и готового по первому
зову своего господина кинуться к нему.
Но лорд Винтер не позвал его. Подавленный, ошеломленный, он остался
стоять на месте, напряженно вслушиваясь. Только услышав топот удалявшей-
ся лошади" он упал на стул и сказал:
- Слава богу, что он знает только меня.
XLIV
ОТЕЦ И СЫН
В то время как у лорда Винтера происходила эта ужасная сцена, Атос
сидел в своей комнате у окна, облокотившись на стол, подперев голову ру-
ками, и, не спуская глаз с Рауля, жадно слушал рассказ молодого человека
о его приключениях в дороге и о подробностях сражения.
Красивое, благородное лицо Атоса говорило о неизъяснимом счастье, ка-
кое он испытывал при рассказе об этих первых, таких свежих и чистых впе-
чатлениях. Он упивался звуками молодого взволнованного голоса, как слад-
кой мелодией. Он забыл все, что было мрачного в прошлом и туманного в
будущем. Казалось, приезд любимого сына обратил все опасения в надежды.
Атос был счастлив, счастлив, как никогда еще.
- И вы принимали участие в этом большом сражении, Бражелон? - спросил
бывший мушкетер.
- Да.
- И бой был жестокий, говорите вы?
- Принц лично водил войска в атаку одиннадцать раз.
- Это великий воин, Бражелон.
- Это герой! Я не терял его из виду ни на минуту. О, как прекрасно
называться принцем Конде и со славой носить это имя!
- Спокойный и блистательный, не так ли?
- Спокойный, как на параде, и блистательный, как на балу. Мы пошли на
врага; нам запрещено было стрелять первыми, и с мушкетами наготове мы
двинулись к испанцам, которые занимали возвышенность. Подойдя к неприя-
телю на тридцать шагов, принц обернулся к солдатам. "Дети, - сказал он,
- вам придется выдержать жестокий залп; по затем, будьте уверены, вы
легко разделаетесь с ними". Была такая тишина, что не только мы, но и
враги слышали эти слова. Затем, подняв шпагу, он скомандовал: "Трубите,
трубы!"
- Отлично, при случае вы поступите так же, не правда ли, Рауль?
- Сомневаюсь, сударь, это было слишком прекрасно, слишком величест-
венно. Когда мы были уже всего в двадцати шагах от неприятеля, их мушке-
ты опустились на наших глазах, сверкая на солнце, точно одна блестящая
линия. "Шагом, дети, шагом, - сказал принц, - наступает пора".
- Было вам страшно, Рауль? - спросил граф.
- Да, - простодушно сознался молодой человек, - я почувствовал ка-
кой-то холод в сердце, и при команде "пли", раздавшейся по-испански во
вражеских рядах, я закрыл глаза и подумал о вас.
- Правда, Рауль? - спросил Атос, сжимая его руку.
- Да, сударь. В ту же минуту раздался такой залп, будто разверзся ад,
и те, кто не был убит, почувствовали жар пламени. Я открыл глаза, удив-
ляясь, что не только не убит, но даже не ранен. Около трети людей эскад-
рона лежали на земле изувеченные, истекающие кровью. В этот миг мой
взгляд встретился со взглядом принца. Я думал уже только о том, что он
на меня смотрит, пришпорил лошадь и очутился в неприятельских рядах.
- И принц был доволен вами?
- По крайней мере, он так сказал, когда поручил мне сопровождать в
Париж господина Шатильона, посланного, чтобы сообщить королеве о победе
и доставить захваченные знамена. "Отправляйтесь, - сказал мне принц, -
неприятель не соберется с силами раньше двух педель. До тех пор вы мне
не нужны. Поезжайте, обнимите тех, кого вы любите и кто вас любит, и
скажите моей сестре, герцогине де Лонгвиль, что я благодарю ее за пода-
рок, который она мне сделала, прислав вас". И вот я поехал, - добавил
Рауль, глядя на графа с улыбкой, полной любви, - я думал, что вы будете
рады видеть меня.
Атос привлек к себе молодого человека и крепко поцеловал в лоб, как
целовал бы молодую девушку.
- Итак, Рауль, - сказал он, - вы теперь на верном пути. Ваши друзья -
герцоги, крестный отец - маршал Франции, начальник - принц крови, и в
первый же день по возвращении вы были приняты двумя королевами. Для но-
вичка это великолепно.
- Ах да, сударь! - воскликнул Рауль. - Вы напомнили мне об одной ве-
щи, о которой я чуть не забыл, торопясь рассказать вам о своих подвигах.
У ее величества королевы Англии был какой-то дворянин, который очень
удивился и обрадовался, когда я произнес ваше имя. Он назвал себя вашим
другом, спросил, где вы остановились, и скоро явится к вам.
- Как его зовут?
- Я не решился спросить его об этом, сударь. Хотя он объясняется
по-французски в совершенстве, но по его произношению я предполагаю, что
это англичанин.
- А! - произнес Атос и наклонил голову, как бы стараясь припомнить.
Когда он поднял глаза, то, к своему изумлению, увидел человека, стоя-
щего в двери и растроганно смотрящего на него.
- Лорд Винтер! - воскликнул он.
- Атос, мой друг!
Оба дворянина крепко обнялись. Затем Атос взял гостя за руки и прис-
тально посмотрел на него.
- Но что с вами, милорд? - спросил он. - Вы, кажется, столь же опеча-
лены, сколь я обрадован.
- Да, мой друг. Скажу даже больше: именно ваш радосный вид увеличива-
ет мои опасения.
С этими словами лорд Винтер осмотрелся кругом, точно ища места, где
бы им уединиться. Рауль понял, что друзьям надо поговорить наедине, и
незаметно вышел из комнаты.
- Ну, вот мы и одни, - сказал Атос. - Теперь поговорим о вас.
- Да, пока мы одни, поговорим о нас обоих, - повторил лорд Винтер. -
Он здесь.
- Кто?
- Сын миледи.
Атос вздрогнул при этом слове, которое, казалось, преследовало его,
как роковое эхо; он поколебался мгновение, затем, слегка нахмурив брови,
спокойно сказал:
- Я знаю это.
- Вы это знаете?
- Да. Гримо встретил его между Бетюном и Аррасом и примчался предуп-
редить меня о том, что он здесь.
- Значит, Гримо видел его?
- Нет, но он присутствовал при кончине одного человека, который видел
его.
- Бетюнского палача! - воскликнул лорд Винтер.
- Вы уже знаете об этом? - спросил Атос с удивлением.
- Этот человек сейчас сам был у меня, - отвечал лорд Винтер, - и ска-
зал мне все. Ах, друг мой, как это было ужасно! Зачем мы не уничтожили
вместе с матерью и ребенка?
Атос, как все благородные натуры, никогда не выдавал своих тяжелых
переживаний. Он таил их в себе, стараясь пробуждать в других только бод-
рость и надежду. Казалось, его личная скорбь претворялась в его душе в
радость для других.
- Чего вы боитесь? - сказал он, побеждая рассудком инстинктивный
страх, охвативший его в первый момент. - Разве мы не в силах защищаться?
Затем, разве этот молодой человек стал профессиональным убийцей, хлад-
нокровным злодеем? Он мог убить бетюнского палача в порыве ярости, но
теперь его гнев утолен.
Лорд Винтер грустно улыбнулся и покачал головой.
- Значит, вы забыли, чья кровь течет в нем? - сказал он.
- Ну, - возразил Атос, стараясь, в свою очередь, улыбнуться, - во
втором поколении эта кровь могла утратить свою свирепость. К тому же,
друг мой, провидение предупредило нас, чтобы мы были осторожны. Нам ос-
тается только ждать. А теперь, как я уже сказал, поговорим о вас. Что
привело вас в Париж?
- Важные дела, о которых вы узнаете со временем. Но что я слышал от
