свою сторону другую половину; это может продолжаться очень долго, как вы
сами понимаете.
- Итак, сударь, - сказал незнакомец, - он не бежал и не находится в
тюрьме?
- Нет, по крайней мере, в настоящее время.
- Крайне вам признателен, господа, за вашу любезность, - произнес мо-
лодой человек, отходя.
- Что вы скажете об этом допросчике? - спросил Арамис.
- Я скажу, что это либо скучающий провинциал, либо шпион, собирающий
сведения.
- И вы так отвечали ему?
- Я не имел основания поступить иначе. Он был вежлив со мной, и я был
вежлив с ним.
- Но все же, если это шпион...
- Что же может сделать шпион? Теперь не времена Ришелье, когда по од-
ному подозрению запирались гавани.
- Все-таки вы напрасно так отвечали ему, - сказал Арамис, провожая
глазами молодого человека, фигура которого понемногу скрывалась за дюна-
ми.
- А вы, - возразил Атос, - забываете, что сами поступили еще более
неосторожно, произнеся имя лорда Винтера. Разве вы не заметили, что этот
молодой человек остановился имение тогда, когда услышал его имя?
- Тем более следовало предложить ему идти своей дорогой, когда он об-
ратился к вам.
- То есть затеять ссору? Я опасаюсь ссор, когда меня где-нибудь ждут,
- ведь и ссора может меня задержать. Кроме того, давайте-ка я вам кое в
чем признаюсь: мне самому хотелось рассмотреть молодого человека побли-
же.
- Для чего?
- Арамис, вы будете смеяться надо мной, Арамис, вы скажете, что я
вечно твержу одно и то же, что мне мерещится со страху...
- Но в чем же дело?
- На кого похож этот молодой человек?
- С какой стороны? С хорошей или с дурной? - спросил, смеясь, Арамис.
- С дурной и настолько, насколько мужчина может иметь сходство с жен-
щиной.
- А, черт возьми! - воскликнул Арамис. - Вы заставляете меня призаду-
маться. Нет, конечно, дорогой друг, вам не мерещится, и я сам вижу, что
вы правы. Этот тонкий впалый рот, эти глаза, которые словно повинуются
только рассудку, а не сердцу... Это какой-нибудь ублюдок миледи.
- Вы смеетесь, Арамис?
- Просто по привычке. Ибо, клянусь вам, я не более вашего хотел бы
встретить этого змееныша на нашей дороге.
- Вот и Винтер! - воскликнул Атос.
- Отлично. Теперь недостает только наших лакеев, они что-то запазды-
вают, - заметил Арамис.
- Нет, - возразил Атос, - я уже вижу их. Они идут в двадцати шагах
позади милорда. Я узнал Гримо по его длинным ногам и задранной вверх го-
лове. Тони несет наши карабины.
- Значит, мы отплываем в ночь? - спросил Арамис, оглядываясь на за-
пад, где от солнца оставалось уже только золотистое облачко, понемногу
таявшее в море.
- Вероятно, - отвечал Атос.
- Вот дьявол, - произнес Арамис, - я и днем-то недолюбливаю море, а
ночью тем более. Этот шум волн, рев ветра, ужасная качка... Признаюсь, я
предпочел бы сидеть сейчас в монастыре в Нуази.
Атос улыбнулся своей печальной улыбкой, думая, очевидно, совсем о
другом, и направился навстречу лорду Винтеру.
Арамис последовал за ним.
- Что же с вашим другом? - спросил Арамис. - Он похож на одного из
тех грешников в дантовском аду, которым сатана свернул шеи и которые
смотрят на свои пятки. Какого черта он все оглядывается?
Заметив их тоже, лорд Винтер ускорил шаг и подошел к ним с необычай-
ной поспешностью.
- Что с вами, милорд? - спросил Атос. - Отчего вы так запыхались?
- Нет, ничего, - отвечал лорд Винтер, - только когда я проходил мимо
дюн, мне показалось...
Он опять оглянулся. Атос посмотрел на Арамиса.
- Однако едемте, - воскликнул лорд Винтер, - едемте, лодка, вероятно,
уже ожидает нас, а вот и наше судно стоит на якоре. Видите вы его? Я хо-
тел бы уже быть на борту.
Он опять оглянулся.
- Вы забыли что-нибудь? - спросил Арамис.
- Нет, я просто озабочен.
- Он видел его, - шепнул Арамису Атос.
Тем временем они подошли к лестнице, у которой стояла лодка. Лорд
Винтер велел сначала сойти слугам с оружием и носильщикам с багажом, а
уж затем стал спускаться сам.
В эту минуту Атос заметил человека, который шел по берегу параллельно
дамбе и спешил к противоположному концу гавани, расположенному шагах в
двадцати от них, как будто намереваясь оттуда следить за их отъездом.
Хотя уже стемнело, Атосу все же показалось, что это тот самый чело-
век, который обращался к нему с вопросами.
"Ого, - подумал он про себя, - уж не шпион ли это в самом деле и не
собирается ли он помешать нашему отъезду?"
- Видимо, он замышляет что-то против нас, - сказал Атос. - Мы все-та-
ки отчалим, а когда будем в открытом море, пусть пожалует к нам.
С этими словами Атос вскочил в лодку, которая сразу отошла от причала
и стала быстро удаляться под ударами весел четырех сильных гребцов.
Молодой человек между тем продолжал идти по берегу, немного обгоняя
лодку. Она должна была пройти по узкому проходу между концом дамбы, где
находился только что засветившийся маяк, и скалой, торчавшей на берегу.
Издали они видели, как молодой человек взбирался на эту скалу, чтобы
оказаться над лодкой, когда она будет проходить мимо.
- Решительно, этот молодой человек - шпион, - сказал Арамис Атосу.
- Какой молодой человек? - спросил лорд Винтер, оборачиваясь к ним.
- Да тот, который все ходил сзади, заговорил с нами и теперь ожидает
нас вон там. Вы видите?
Лорд Винтер посмотрел в ту сторону, куда указывал Арамис. Маяк ярко
освещал проход, по которому они плыли, нависавшую скалу и на ней фигуру
молодого человека, стоявшего с обнаженной головой и скрещенными руками.
- Это он! - воскликнул лорд Винтер, хватая Атоса за руку. - Это он!
Мне уже раньше показалось, что я узнал его, и я не ошибся.
- Кто он? - спросил Арамис.
- Сын миледи, - отвечал Атос.
- Монах! - воскликнул Гримо.
Молодой человек услышал эти слова. Можно было подумать, что он хочет
броситься вниз, до того он свесился со скалы.
- Да, это я, дядюшка! - крикнул он. - Я, сын миледи! Я, монах! Я,
секретарь и друг Кромвеля! И я знаю теперь вас и ваших спутников!
В лодке было три человека безусловно храбрых, в мужестве которых ник-
то бы не усомнился. Но все же, услышав этот голос, увидев это лицо, они
почувствовали, как дрожь пробежала по их спинам. А у Гримо волосы подня-
лись дыбом и обильный пот выступил на лбу.
- Ага, - сказал Арамис, - так это племянник, это монах, сын миледи,
как он сам говорит!
- Увы, да, - прошептал лорд Винтер.
- Хорошо, подождите, - сказал Арамис.
И с ужасным хладнокровием, появлявшимся у него в решительные минуты,
он взял один из мушкетов, что держал Тони, зарядил его и прицелился в
человека, стоявшего на скале, подобно ангелу тьмы.
- Стреляйте! - крикнул Гримо вне себя.
Атос схватил дуло карабина и не дал выстрелить.
- Черт бы вас побрал! - вскричал Арамис. - Я так хорошо в него прице-
лился. Я всадил бы ему пулю прямо в грудь.
- Довольно того, что мы убили мать, - глухо произнес Атос.
- Его мать была негодяйка, причинившая зло всем нам и нашим близким.
- Да, но сын ничего нам не сделал.
Гримо, привставший было, чтобы увидеть результат выстрела, махнул ру-
кой и в отчаянье опустился на скамью.
Молодой человек разразился хохотом.
- А, так это вы! - крикнул он. - Это вы, теперь-то я вас знаю!
Его резкий смех и грозные слова пронеслись над лодкой и, унесенные
ветром, замерли в отдаленье.
Арамис содрогнулся.
- Спокойствие, - сказал Атос. - Что за черт! Или мы перестали быть
мужчинами?
- Ну нет, - возразил Арамис, - только ведь это истинный демон. Спро-
сите дядю, не был ли я прав, собираясь освободить его от такого милого
племянника?
Винтер ответил только вздохом.
- Все было бы кончено, - продолжал Арамис. - Право, Атос, я боюсь,
что из-за вашего благоразумия я сделал порядочную глупость.
Атос взял лорда Винтера под руку и, стараясь переменить разговор,
спросил:
- Когда мы прибудем в Англию?
Но лорд Винтер не расслышал его слов и ничего не ответил.
- Послушайте, Атос, - сказал Арамис, - может быть, еще не поздно?
Смотрите, он все еще там.
Атос нехотя обернулся: ему, очевидно, было тягостно смотреть на этого
молодого человека. Действительно, тот все еще стоял на скале, озаренный
светом маяка.
- Но что он делает в Булони? - спросил рассудительный Атос, всегда
доискивавшийся причин и мало заботившийся о следствиях.
- Он следил за мной, он следил за мной, - сказал лорд Винтер, на этот
раз услышав слова Атоса, так как они совпали с его мыслями.
- Если бы он следил за вами, мой друг, - возразил Атос, - он знал бы
о нашем отъезде; а, по всей вероятности, он, напротив, явился сюда
раньше нас.
- Ну, тогда я ничего не понимаю! - произнес англичанин, качая голо-
вой, как человек, считающий бесполезной борьбу с сверхъестественными си-
лами.
- Положительно, Арамис, - сказал Атос, - мне кажется, что я напрасно
удержал вас.
- Молчите, - сказал Арамис, - я бы заплакал сейчас, если бы умел.
Гримо что-то глухо ворчал, словно разъяренный зверь.
В это время их окликнули с судна. Лоцман, сидевший у руля, ответил, и
лодка подошла к шлюпу.
В одну минуту пассажиры, их слуги и багаж были на борту. Капитан ждал
только их прибытия, чтобы отойти. Едва они вступили на палубу, как судно
снялось с якоря и направилось в Гастингс, где им предстояло высадиться.
В эту минуту три друга невольно еще раз оглянулись на скалу, на кото-
рой по-прежнему виднелась грозная тень.
Затем, в ночной тишине, до них долетел угрожающий голос:
- До свиданья, господа, увидимся в Англии!
XLVII
МЕССА ПО СЛУЧАЮ ПОБЕДЫ ПРИ ЛАНСЕ
То оживление, которое королева Генриетта заметила во дворце и причину
которого она тщетно пыталась разгадать, было вызвано ланской победой.
Вестником этой победы принц Конде послал герцога Шатильона, немало ей
содействовавшего; ему же было поручено развесить под сводами собора Бо-
гоматери двадцать два знамени, взятых у лотарингцев и испанцев.
Известие это имело самое важное значение: борьба с парламентом разре-
шалась в пользу двора. Вводя без соблюдения должной формы налоги, вызы-
вавшие протест парламента, правительство заявляло, что они необходимы
для поддержания чести Франции, и сулило победы над неприятелем. А так
как после битвы при Нордлингене не случалось ничего, кроме неудач, то
парламенту легко было требовать объяснений у Мазарини по поводу этих по-
бед, вечно обещаемых и все откладываемых на будущее. Но на этот раз ожи-
дания сбылись, был одержан успех, и успех полный. Поэтому всем было яс-
но, что двор празднует двойную победу: победу над внешним врагом и побе-
ду над врагами внутренними. Даже юный король, получив это известие,
воскликнул:
- Ага, господа парламентские советники, послушаем, что вы скажете те-
перь!
За эти слова королева прижала к сердцу своего царственного сына, вы-
сокомерный и своевольный нрав которого так хорошо соответствовал ее
собственному.
В тот же вечер был созван совет, на который пригласили: маршала де Ла
Мельере и г-на де Вильруа, потому что они были мазаринистами; Шавиньи и
Сегье, потому что они ненавидели парламент, а также Гито и Коменжа, по-
тому что они были преданы королеве.
Что было решено на этом совете, осталось тайной. Узнали только, что в
ближайшее воскресенье в соборе Богоматери состоится торжественная месса
по случаю победы при Лансе.
Поэтому в следующее воскресенье парижане проснулись в веселом настро-
ении. Благодарственная месса в те времена была большим событием; тогда
не злоупотребляли такими торжественными церемониями, и они производили
подобающее впечатление. Даже солнце, казалось, принимало участие в тор-
жестве; оно ослепительно сверкало, золотя мрачные башни собора, уже пе-
реполненного огромными толпами народа. Самые темные улицы старого города
