отворил дверь в спальню Рауля и тихонько вошел к нему.
Солнце уже взошло, и яркий свет лился в комнату через большие, широ-
кие окна: Рауль вернулся поздно и забыл опустить занавеси. Он спал, по-
ложив руки под голову. Длинные черные волосы спускались на лоб, влажный
от испарины, которая, подобно крупным жемчужинам, выступает на лице ус-
талых детей.
Атос подошел и, наклонившись, долго с нежной грустью смотрел на юно-
шу, который спал с улыбкой на губах, с полуопущенными веками, под покро-
вом своего ангела-хранителя, навевавшего на него сладкие сны. При виде
такой щедрой и чистой юности Атос невольно замечтался. Перед ним пронес-
лась его собственная юность, вызывая в его душе полузабытые сладостные
воспоминания, подобные скорее запахам, чем мыслям. Между его прошлым и
настоящим лежала глубокая пропасть. Но полег воображения - полет ангелов
и молний. Оно переносит через моря, где мы чуть не погибли, через мрак,
в котором исчезли наши иллюзии, через бездну, поглотившую наше счастье.
Первая половина жизни Атоса была разбита женщиной; и он с ужасом думал о
том, какую власть могла бы получить любовь и над этой нежной и вместе с
тем сильной натурой.
Вспоминая о пережитых им самим страданиях, он представлял себе, как
будет страдать Рауль, и нежная жалость, проникшая в его сердце, отрази-
лась во влажном взгляде, устремленном на юношу.
В эту минуту Рауль очнулся от своего безоблачного сна без всякого
ощущения тяжести, тоски и усталости: так просыпаются люди нежного душев-
ного склада, так просыпаются птицы. Глаза его встретились с глазами Ато-
са. Он, должно быть, понял, что происходило в душе этого человека, под-
жидавшего его пробуждения, как любовник ждет пробуждения своей любовни-
цы, потому что и во взгляде Рауля выразилась бесконечная любовь.
- Вы были здесь, сударь? - почтительно спросил он.
- Да, Рауль, я был здесь, - сказал граф.
- И вы не разбудили меня?
- Я хотел, чтобы вы дольше поспали, мой друг. Вчерашний вечер затя-
нулся, и вы, наверно, очень утомились.
- О, как вы добры! - воскликнул Рауль.
Атос улыбнулся.
- Как вы себя чувствуете? - спросил он.
- Отлично. Совсем отдохнул и очень бодр.
- Ведь вы еще растете, - продолжал Атос с пленительной отеческой за-
ботливостью зрелого человека к юноше. - В ваши годы особенно устают.
- Извините меня, граф, - сказал Рауль, смущенный такой заботливостью,
- я сейчас оденусь.
Атос позвал Оливена, и в самом деле, через десять минут, с той пунк-
туальностью, которую Атос, привыкший к военной службе, передал своему
воспитаннику, молодой человек был совершенно готов.
- А теперь, Оливен, - сказал молодой человек лакею, - уложите мои ве-
щи.
- Они уже уложены, Рауль, - сказал Атос. - Я смотрел сам, как сумку
укладывали, у вас будет все необходимое. Ваши вещи уже во вьюках, мешок
лакея тоже, если только мои приказания исполнены.
- Все сделано, как изволили приказать, сударь, - ответил Оливен. -
Лошади ждут у крыльца.
- А я спал! - воскликнул Рауль. - Спал в то время, как вы хлопотали и
заботились обо всех мелочах. О, право же, вы слишком добры ко мне!
- Значит, вы любите меня немножко? Я надеюсь, по крайней мере... -
сказал Атос почти растроганно.
- О, - задыхающимся голосом проговорил Рауль, стараясь сдержать охва-
тивший его порыв нежности, - бог свидетель, что я глубоко люблю и уважаю
вас!
- Посмотрите, не забыли ли вы чего-нибудь, - сказал Атос, озираясь по
сторонам, чтобы скрыть свое волнение.
- Кажется, ничего, - ответил Рауль.
- У господина виконта нет шпаги, - нерешительно прошептал Оливен, по-
дойдя к Атосу. - Вы приказали мне вчера вечером убрать ту, что он носил
всегда.
- Хорошо, - ответил Атос, - об этом я позабочусь сам.
Рауль не обратил внимания на этот краткий разговор и, сходя с лестни-
цы, несколько раз поглядел на Атоса, чтобы узнать, не настало ли время
для прощания. Но Атос не смотрел на него.
У крыльца стояли три верховые лошади.
- Значит, и вы поедете со мной? - воскликнул Рауль, просияв.
- Да, я провожу вас немного, - ответил Атос.
Глаза юноши радостно заблестели, и он легко вскочил на свою лошадь.
Атос не спеша сел на свою, предварительно шепнув несколько слов ла-
кею, который, вместо того чтобы следовать за ними, снова вошел в дом.
Рауль, радуясь тому, что граф будет сопровождать его, не заметил или
притворился, будто не заметил происшедшего.
Путники проехали Новый мост, свернули на набережную или, вернее, на
ту дорогу, которая в те времена называлась Пепиповым Водопоем, и поехали
вдоль стен Большого замка. Около улицы Сен-Дени лакей нагнал их.
Разговор не вязался. Рауль с болью чувствовал, что минута разлуки
приближается. Граф еще накануне переговорил с ним обо всем и сделал все
нужные распоряжения. Но взгляд его становился все нежнее, а в тех немно-
гпх словах, которые он произносил, слышалось все больше любви. Время от
времени он обращался к Раулю с каким-нибудь советом или замечанием, в
которых проступала вся его заботливость о нем.
Когда они, выехав из города через заставу Сен-Дени, поравнялись с
обителью францисканцев, Атос взглянул на лошадь Рауля.
- Смотрите, Рауль, - сказал он, - я вам уже не раз говорил, и вы не
должны этого забывать, так как только плохой наездник не помнит об этом.
Вы видите, ваша лошадь утомлена и уже вся в мыле, а моя так свежа, как
будто ее только что вывели из конюшни. Она станет тугоуздой, вы слишком
крепко натягиваете поводья. Заметьте, что от этого вам будет гораздо
труднее управлять лошадью. А очень часто жизнь всадника зависит от быст-
роты, с какой его слушается лошадь. Подумайте только, что через неделю
вы будете ездить уже не в манеже, а на поле битвы... Посмотрите-ка сюда,
- прибавил он, чтобы сгладить мрачный характер своего замечания, - вот
поле, где было бы хорошо поохотиться на куропаток.
Рауль поспешил воспользоваться уроком, данным ему Атосом. Его в осо-
бенности тронула деликатность, с какой тот его преподал.
- Кстати, я заметил кое-что, - сказал Атос. - Когда вы стреляете из
пистолета, вы чересчур вытягиваете руку, а при таком положении трудно
добиться меткости выстрела. Вот почему вы недавно промахнулись три раза
из двенадцати.
- А вы попали все двенадцать раз, - улыбаясь, сказал Рауль.
- Да, потому что я сгибал руку так, что для кисти получалась точка
опоры в локте. Вы понимаете, что я хочу сказать, Рауль?
- Да, сударь. Я потом сам пробовал стрелять по вашему совету и достиг
полного успеха.
- Да, вот еще, - сказал Атос. - Фехтуя, вы сразу начинаете с нападе-
ния. Я понимаю, что этот недостаток свойствен вашему возрасту; но от
движения тела шпага при нападении всегда несколько отклоняется в сторо-
ну, и если ваш противник окажется человеком хладнокровным, ему нетрудно
будет сразу же остановить вас простым отводом или даже прямым ударом.
- Да, вы не раз побивали меня таким ударом, сударь. Но далеко не вся-
кий обладает вашей ловкостью и смелостью.
- Какой, однако, свежий ветер! - сказал Атос. - Это уже предвестник
зимы. Кстати, если вы будете в сражении, а это, наверное, случится, так
как молодой главнокомандующий, ваш будущий начальник, любит запах поро-
ха, помните, что если лам придется биться с противником один на один
(это случается сплошь да рядом, в особенности с нашим братом кавалерис-
том), никогда не стреляйте первый. Тот, кто стреляет первый, почти всег-
да делает промах, так как стреляет из страха остаться безоружным перед
вооруженным противником. А в то время как он будет стрелять, поднимите
свою лошадь на дыбы: этот прием несколько раз спасал мне жизнь.
- Я непременно воспользуюсь им, хотя бы из признательности к вам.
- Что там такое? - сказал Атос. - Кажется, поймали браконьеров?.. Так
и есть. Еще одно очень важное обстоятельство, Рауль. Если вас ранят во
время нападения и вы упадете с лошади, то старайтесь, насколько хватит
сил, отползти в сторону от пути, которым проходил ваш полк. Он может по-
вернуть обратно, и тогда вы погибнете под копытами лошадей. Во всяком
случае, если будете ранены, немедленно же напишите мне или попросите ко-
го-нибудь написать. Мы люди опытные, знаем толк в ранах, - с улыбкой до-
бавил он.
- Благодарю вас, сударь, - ответил растроганный Рауль.
- А, вот и Сен-Дени! - пробормотал Атос.
Они подъехали к городским воротам, около которых стояло двое часовых.
- Вот еще молодой господин; должно быть, тоже едет в армию, - сказал
один из них, обращаясь к товарищу.
Атос обернулся. Все, что хотя бы косвенно касалось Рауля, интересова-
ло его.
- Почему вы так думаете? - спросил он.
- Я сужу по его виду, сударь, - отвечал часовой. - Да и годы его под-
ходящие. Это уже второй сегодня.
- Значит, сегодня здесь проехал такой же молодой человек, как я? -
спросил Рауль.
- Да, очень важный и в богатом вооружении. Должно быть, из какой-ни-
будь знатной семьи.
- Вот у меня и попутчик, сударь, - сказал Рауль, - но, увы, он не за-
менит мне того, с кем я расстаюсь.
- Не думаю, чтобы вам удалось догнать его, Рауль, - сказал Атос. - Он
успеет порядком опередить вас, так как мы некоторое время задержимся
здесь: мне нужно поговорить с вами.
- Как вам будет угодно, сударь.
На улицах было много народу по случаю праздника. Подъехав к старинной
церкви, в которой служили раннюю мессу, Атос остановил лошадь.
- Войдемте, виконт, - сказал он, - а вы, Оливен, подержите лошадей и
дайте мне шпагу.
Он взял у слуги шпагу, и оба вошли в церковь. Атос подал Раулю святую
воду. В сердце отца нередко таится зернышко заботливой нежности любовни-
ка к своей возлюбленной.
Молодой человек коснулся руки Атоса и, склонившись, перекрестился.
Между тем Атос шепнул что-то одному из церковных сторожей, и тот по-
шел ко входу в склеп.
- Идемте за ним, Рауль, - сказал Атос.
Сторож открыл решетку королевской усыпальницы и остановился на верх-
ней ступеньке, в то время как Атос и Рауль спустились вниз. На последней
площадке лестницы горела серебряная лампада, под которой стоял на дубо-
вом помосте катафалк с гробом, покрытым бархатным покровом, расшитым зо-
лотыми лилиями.
Горе, переполнявшее сердце молодого человека, и величие храма подго-
товили его к тому, что он увидел. Он медленно и торжественно сошел по
лестнице и остановился с обнаженной головой перед останками последнею
короля, которые по полагалось опускать в могилу, где покоились предки,
пока не умрет его преемник; эти останки пребывали здесь для того, чтобы
напоминать человеческому тщеславию, нередко столь заносчивому на тропе:
"Прах земной, я ожидаю тебя".
На минуту наступило молчание.
Потом Атос поднял руку и показал на гроб.
- Вот временная гробница, - сказал он, - человека слабого и ничтожно-
го, но в царствование которого совершалось множество великих событий.
Над этим королем всегда бодрствовал дух другого человека, как эта лампа-
да всегда горит над саркофагом, всегда освещает его. Он-то и был настоя-
щим королем, а этот только призраком, в которого он вкладывал свою душу.
То царствование минуло, Рауль; грозный министр, столь страшный для
своего господина, столь ненавидимый им, сошел в могилу и увел за собой
короля, которого он не хотел оставлять на земле без себя, из страха, не-
сомненно, чтобы тот не разрушил возведенного им здания. Для всех смерть
кардинала явилась освобождением, и я сам - так слепы современники! -
несколько раз препятствовал замыслам этого великого человека, который
держал Францию в своих руках и по своей воле то душил (с, то давал ей
вздохнуть свободно. Если он в своем грозном гневе не стер в порошок меня
и моих друзей, то, вероятно, для того, чтобы сегодня я мог сказать вам:
Рауль, умейте отличать короля от королевской власти. Когда вы не будете
