вовремя, Ла Раме. Мне не терпелось вас увидеть!
- Вы слишком добры ко мне, монсеньер, - сказал Ла Раме, польщенный
его словами.
- Нисколько. Кстати, я сегодня чувствую себя очень неловким, что, ко-
нечно, будет вам на руку.
- Разве мы будем играть в мяч? - вырвалось у Ла Раме.
- Если вы ничего не имеете против.
- Я всегда к услугам вашего высочества.
- Поистине вы очаровательный человек, Ла Раме, и я охотно остался бы
в Венсене на всю жизнь, лишь бы не расставаться с вами.
- Во всяком случае, ваше высочество, - сказал Ла Раме, - не кардинал
будет виноват, если ваше желание не исполнится.
- Как так? Вы виделись с ним?
- Он присылал за мной сегодня утром.
- Вот как! Чтобы потолковать обо мне?
- О чем же ему больше и говорить со мной? Вы мучите его, как кошмар,
ваше высочество.
Герцог горько улыбнулся.
- Ах, если бы вы согласились на мое предложение, Ла Раме! - сказал
он.
- Полноте, полноте, ваше высочество. Вот вы опять заговариваете об
этом. Видите, как вы неблагоразумны.
- Я уже говорил вам, - продолжал герцог, - и опять повторяю, что озо-
лочу вас.
- Каким образом? Не успеете вы выйти из крепости, как все ваше иму-
щество конфискуют.
- Не успею я выйти отсюда, как стану владыкой Парижа.
- Тише, тише! Ну, можно ли мне слушать подобные речи? Хорош разговор
для королевского чиновника! Вижу, монсеньер, что придется мне запастись
вторым Гримо.
- Ну, хорошо, оставим это. Значит, ты толковал обо мне с кардиналом?
В следующий раз, как он пришлет за тобой, позволь мне переодеться в твое
платье, Ла Раме. Я отправлюсь к нему вместо тебя, сверну ему шею и,
честное слово, если ты поставишь это условием, вернусь назад в крепость.
- Видно, придется мне позвать Гримо, монсеньер, - сказал Ла Раме.
- Ну, не сердись. Так что же говорила тебе эта гнусная рожа?
- Я спущу вам это словечко, - сказал Ла Раме с хитрым видом, - потому
что оно рифмуется со словом вельможа. Что он мне говорил? Велел мне хо-
рошенько стеречь вас.
- А почему надо сторожить меня? - с беспокойством спросил герцог.
- Потому что какой-то звездочет предсказал, что вы удерете.
- А, так звездочет предсказал это! - сказал герцог, невольно вздрог-
нув.
- Да, честное слово! Эти проклятые колдуны сами не знают, что выду-
мать, лишь бы пугать добрых людей.
- Что же отвечал ты светлейшему кардиналу?
- Что если этот звездочет составляет календари, то я не посоветовал
бы его высокопреосвященству покупать их.
- Почему?
- Потому что спастись отсюда вам удастся только в том случае, если вы
обратитесь в зяблика или королька.
- К несчастью, ты прав, Ла Раме. Ну, пойдем играть в мяч.
- Прошу извинения у вашего высочества, но мне бы хотелось отложить
нашу игру на полчаса.
- А почему?
- Потому что Мазарини держит себя не так просто, как ваше высочество,
хоть он и не такого знатного происхождения. Он позабыл пригласить меня к
завтраку.
- Хочешь, я прикажу подать тебе завтрак сюда?
- Нет, не надо, монсеньер. Дело в том, что пирожник, живший напротив
замка, по имени Марто...
- Ну?
- С неделю тому назад продал свое заведение парижскому кондитеру, ко-
торому доктора, кажется, посоветовали жить в деревне.
- Мне-то что за дело?
- Разрешите досказать, ваше высочество. У этого нового пирожника выс-
тавлены в окнах такие вкусные вещи, что просто слюнки текут.
- Ах ты, обжора!
- Боже мой, монсеньер! Человек, который любит хорошо поесть, еще не
обжора. По самой своей природе человек ищет совершенства во всем, даже в
пирожках. Так вот этот плут кондитер, увидав, что я остановился около
его выставки, вышел ко мне, весь в муке, и говорит: "У меня к вам
просьба, господин Ла Раме: доставьте мне, пожалуйста, покупателей из
заключенных в крепости. Мой предшественник, Марто, уверял меня, что он
был поставщиком всего замка, потому я и купил его заведение. А между тем
я водворился здесь уже неделю назад, и, честное слово, господин Шавиньи
не купил у меня до сих пор ни одного пирожка". - "Должно быть, господин
Шавиньи думает, что у вас пирожки невкусные", - сказал я. "Невкусные?
Мои пирожки! - воскликнул он. - Будьте же сами судьей, господин Ла Раме.
Зачем откладывать?" - "Не могу, - сказал я, - мне необходимо вернуться в
крепость". - "Хорошо, идите по вашим делам, вы, кажется, и впрямь торо-
питесь, но приходите через полчаса". - "Через полчаса?" - "Да. Вы уже
завтракали?" - "И не думал". - "Так я приготовлю вам пирог и бутылку
старого бургундского", - сказал он. Вы понимаете, монсеньер, я выехал
натощак и, с позволения вашего высочества, я хотел... - Ла Раме покло-
нился.
- Ну ступай, скотина, - сказал герцог, - но помни, что я даю тебе
только полчаса.
- А могу я обещать преемнику дядюшки Марто, что вы станете его поку-
пателем?
- Да, но с условием, чтобы он не присылал мне пирожков с грибами. Ты
знаешь ведь, что грибы Венсенского леса смертельны для нашей семьи.
Ла Раме сделал вид, что не понял намека, и вышел из комнаты. А пять
минут спустя после его ухода явился караульный офицер, будто для того,
чтобы не дать герцогу соскучиться, а на самом деле для того, чтобы сог-
ласно приказанию кардинала, не терять из виду заключенного.
Но за пять минут, проведенных в одиночестве, герцог успел еще раз пе-
речесть письмо г-жи де Монбазон, свидетельствовавшее, что друзья не за-
были его и стараются его освободить. Каким образом? Он еще не знал этого
и решил, несмотря на молчаливость Гримо, заставить его разговориться.
Доверие, которое герцог чувствовал к нему, еще возросло, ибо он понял,
почему тот вел себя так странно вначале. Очевидно, Гримо изобретал мел-
кие придирки с целью заглушить в тюремном начальстве всякое подозрение о
возможности сговора между ним и заключенным.
Такая хитрая уловка создала у герцога высокое мнение об уме Гримо, и
он решил вполне довериться ему.
XXI
КАКАЯ БЫЛА НАЧИНКА В ПИРОГАХ ПРЕЕМНИКА ДЯДЮШКИ МАРТО
Ла Раме вернулся через полчаса, оживленный и веселый, как человек,
который хорошо поел, а главное, хорошо выпил. Пирожки оказались велико-
лепными, вино превосходным.
День был ясный, и предполагаемая партия в мяч могла состояться. В
Венсенской крепости играли на открытом воздухе, и герцогу, исполняя со-
вет Гримо, нетрудно было забросить несколько мячей в ров.
Впрочем, до двух часов - условленного срока - он играл еще довольно
сносно. Но все же он проигрывал все партии, под этим предлогом прикинул-
ся рассерженным, начал горячиться и, как всегда бывает в таких случаях,
делал промах за промахом.
Как только пробило два часа, мячи посыпались в ров, к великой радости
Ла Раме, который насчитывал себе по пятнадцати очков за каждый промах
герцога.
Наконец промахи так участились, что стало не хватать мячей. Ла Раме
предложил послать кого-нибудь за ними. Герцог весьма основательно заме-
тил, что это будет лишняя трата времени, и, подойдя к краю стены, кото-
рая, как верно говорил кардиналу Ла Раме, имела не менее шестидесяти фу-
тов высоты, увидел какого-то человека, работавшего в одном из тех кро-
шечных огородов, какие разводят крестьяне по краю рвов.
- Эй, приятель! - крикнул герцог.
Человек поднял голову, и герцог чуть не вскрикнул от удивления. Этот
человек, этот крестьянин, этот огородник - был Рошфор, который, по мне-
нию герцога, сидел в Бастилии.
- Ну, чего нужно? - спросил человек.
- Будьте любезны, перебросьте нам мячи.
Огородник кивнул головою и стал кидать мячи, которые затем подобрали
сторожа и Ла Раме.
Один из этих мячей упал прямо к ногам герцога, и так как он, очевид-
но, предназначался ему, то он поднял его и положил в карман.
Потом, поблагодарив крестьянина, герцог продолжал игру.
Бофору в этот день решительно не везло. Мячи летали как попало и два
или три из них снова упали в ров. Но так как огородник уже ушел и некому
было перебрасывать их обратно, то они так и остались во рву. Герцог зая-
вил, что ему стыдно за свою неловкость, и, прекратил игру.
Ла Раме был в полном восторге: ему удалось обыграть принца королевс-
кой крови!
Вернувшись к себе, герцог лег в постель. Он пролеживал почти целые
дни напролет с тех пор, как у него отобрали книги.
Ла Раме взял платье герцога под тем предлогом, что оно запылилось и
его нужно вычистить; на самом же деле он хотел быть уверенным, что зак-
люченный не тронется с места. Вот до чего предусмотрителен был Ла Раме!
К счастью, герцог еще раньше вынул из кармана мяч и спрятал его под
подушку.
Как только Ла Раме вышел и затворил за собою дверь, герцог разорвал
покрышку мяча зубами: ему нечем было ее разрезать. Ему даже к столу по-
давали серебряные ножи, которые гнулись и ничего не резали.
В мяче оказалась записка следующего содержания:
"Ваше высочество!
Друзья ваши бодрствуют, и час вашего освобождения близится. Прикажите
доставить вам послезавтра пирог от нового кондитера, купившего заведение
у прежнего пирожника Марто. Этот новый кондитер - не кто иной, как ваш
дворецкий Нуармон. Разрежьте пирог, когда будете одни. Надеюсь, что вы
останетесь довольны его начинкой.
Глубоко преданный слуга вашего высочества как в Бастилии, так и пов-
сюду,
граф Рошфор.
Вы можете вполне довериться Гримо, ваше высочество: это очень смышле-
ный и преданный нам человек".
Герцог, у которого стали топить печь с тех пор, как он отказался от
упражнений в живописи, сжег письмо Рошфора, как раньше, хотя с гораздо
большим сожалением, сжег записку г-жи де Монбазон. Он хотел было бросить
в печку и мяч, но потом ему пришло в голову, что он еще может приго-
диться для передачи ответа Рошфору.
Герцога стерегли на совесть: подслушав, что он двигается у себя, в
комнату вошел Ла Раме.
- Что угодно вашему высочеству? - спросил Ла Раме.
- Я озяб и помешал дрова, чтобы они хорошенько разгорелись, - сказал
герцог. - Вы знаете, мой милый, что камеры Венсенского замка славятся
своей сыростью. Здесь очень удобно сохранять лед и добывать селитру. А
те камеры, в которых умерли Пюилоранс, маршал Орнано и мой дядя, великий
приор, справедливо ценятся на вес мышьяка, как выразилась госпожа де
Рамбулье.
И герцог снова лег в постель, засунув мяч еще глубже под подушку. Ла
Раме усмехнулся. Он был, в сущности, неплохой и добрый человек. Он горя-
чо привязался к своему знатному узнику и был бы в отчаянии, если бы с
тем приключилась какая-нибудь беда. А то, что говорил герцог про своего
дядю и двух других заключенных, была истинная правда.
- Не следует предаваться мрачным мыслям, ваше высочество, - сказал Ла
Раме. - Такие мысли убивают скорее селитры.
- Вам хорошо говорить так, Ла Раме. Если бы я мог ходить по конди-
терским, есть пирожки у преемника дядюшки Марто и запивать их бур-
гундским, как вы, я бы тоже не скучал.
- Да уж, что правда, то правда, ваше высочество: пироги у него пре-
восходные, да и вино прекрасное.
- Во всяком случае, его кухня и погреб должны быть получше, чем у
господина де Шавиньи.
- А кто мешает вам попробовать его стряпню, ваше высочество? - сказал
Ла Раме, попадаясь в ловушку. - Кстати, я обещал ему, что вы станете его
покупателем.
- Хорошо, - согласился герцог. - Если уж мне суждено просидеть в зак-
лючении до самой смерти, как позаботился довести до моего сведения ми-
лейший Мазарини, то нужно же мне придумать какое-нибудь развлечение под
старость. Постараюсь к тому времени сделаться лакомкой.
- Послушайтесь доброго совета, ваше высочество, не откладывайте этого
до старости.
"Каждого человека, как видно, на погибель души и тела небо наделило
хоть одним из семи смертных грехов, если не двумя сразу, - подумал гер-
цог. - Чревоугодие - слабость Ла Раме. Что ж, воспользуемся этим".
