познакомил Атоса с двумя-тремя из своих приятелей, и, после того как тот
обменялся с ними несколькими любезными словами, легкое замешательство,
вызванное его приходом, изгладилось, и разговор снова стал общим.
Через несколько минут, в течение которых Рауль успел освоиться и ра-
зобраться в топографии общества, дверь снова отворилась, и лакеи доложил
о мадемуазель Поле.
Атос прикоснулся к плечу виконта.
- Обратите на нее внимание, Рауль, - сказал он. - Это историческая
личность. Генрих Четвертый был убит в то время, когда ехал к пей.
Рауль вздрогнул. За последние дни перед ним уже несколько раз припод-
нималась завеса, скрывающая героическое прошлое. Эта женщина, еще моло-
дая и красивая, знала Генриха IV и говорила с ним!
Все столпились около мадемуазель Поле, так как она и сейчас пользова-
лась большой известностью. Это была высокая женщина с тонкой, гибкой та-
лией и густыми рыжевато-золотистыми волосами, какие так любил Рафаэль и
какими Тициан наделял своих Магдалин. За этот цвет волос, а может быть,
за первенство среди других женщин ее прозвали "львицей". Да будет из-
вестно нашим очаровательным современницам, которые претендуют на этот
фешенебельный титул, что он происходит не из Англии, как они, может
быть, думают, по от их прекрасной и остроумной соотечественницы - маде-
муазель Поле.
Мадемуазель Поле, не обращая внимания на шепот, поднявшийся со всех
сторон ей навстречу, подошла прямо к Скаррону.
- Итак, вы обеднели, мой милый аббат? - сказала она спокойно. - Мы
узнали об этом сегодня утром у госпожи Рамбулье. Нам сообщил это госпо-
дин де Грасс.
- Да, по зато государство обогатилось, - ответил Скаррон. - Нужно
уметь жертвовать собой для блага отечества.
- Теперь кардиналу можно будет увеличить свой ежегодный расход на ду-
хи и помаду на полторы тысячи ливров, - заметил какой-то фрондер, в ко-
тором Атос узнал всадника, встретившегося ему на улице СентОноре.
- Да, но что скажет на это муза, - заметил Арамис самым медовым голо-
сом, - которая любит золотую середину? Потому что
Si Virgilio puer aut tolerabile desit
Hospitium, caderent onmes a crimbus hydrae [12],
- Отлично! - сказал Скаррон, протягивая руку мадемуазель Поле. - Но
хоть я и лишился моей гидры, при мне, по крайней мере, осталась львица.
В этот вечер все еще более обычного восхищались остротами Скаррона.
Все-таки хорошо быть притесняемым. Г-н Менаж приходил от слов Скаррона
прямо в неистовый восторг.
Мадемуазель Поле направилась к своему обычному месту, но, прежде чем
сесть, окинула всех присутствующих взглядом королевы и на минуту остано-
вила его на Рауле.
Атос улыбнулся.
- Мадемуазель Поле обратила на вас внимание, виконт, - сказал он. -
Пойдите, приветствуйте ее. Будьте тем, что вы есть на самом деле, то
есть простодушным провинциалом. Но смотрите не вздумайте заговорить с
нею о Генрихе Четвертом.
Виконт, краснея, подошел к "львице" и вмешался в толпу мужчин, тес-
нившихся вокруг нее.
Таким образом составились две строго разграниченные группы: одна из
них окружала Менажа, другая - мадемуазель Поле. Скаррон присоединялся то
к той, то к другой, лавируя между гостями в своем кресле на колесикам с
ловкостью опытного лоцмана, управляющего судном среди рифов.
- Когда же мы поговорим? - спросил Атос у Арамиса.
- Подождем. Сейчас еще мало народу, мы можем привлечь внимание.
В эту минуту дверь отворилась, и лакей доложил о приходе г-на ко-
адъютора.
Все обернулись, услыхав это имя, которое уже становилось знаменитым.
Атос тоже взглянул на дверь. Он знал аббата Гонди только по имени.
Вошел маленький черненький человечек, неуклюжий, близорукий, не знаю-
щий, куда девать руки, которые ловко справлялись только со шпагой и пис-
толетами, - с первого же шага он наткнулся на стол, чуть не опрокинув
его. И все же, несмотря на это, в лице его было нечто величавое и гор-
дое.
Скаррон подъехал к нему на своем кресле. Мадемуазель Поле кивнула ему
и сделала дружеский жест рукой.
- А! - сказал коадъютор, наскочив на кресло Скаррона и тут только за-
метив его. - Так вы попали в немилость, аббат?
Это была сакраментальная фраза. Она повторялась сто раз в продолжение
сегодняшнего вечера, и Скаррону приходилось в сотый раз придумывать но-
вую остроту на ту же тему. Он едва не растерялся, но собрался с силами и
нашел ответ:
- Господин кардинал Мазарини был так добр, что вспомнил обо мне, -
сказал он.
- Великолепно! - воскликнул Мепаж.
- Но как же вы теперь будете принимать нас? - продолжал коадъютор. -
Если ваши доходы уменьшатся, мне придется сделать вас каноником в соборе
Богоматери.
- Нет, я вас могу подвести!
- Значит, у вас есть какие-то неизвестные нам средства?
- Я займу денег у королевы.
- Но у ее величества нет ничего, принадлежащего лично ей, - сказал
Арамис. - Ведь имущество супругов нераздельно.
Коадъютор обернулся с улыбкой и дружески кивнул Арамису.
- Простите, любезный аббат, вы отстали от моды, и мне придется вам
сделать подарок.
- Какой? - спросил Арамис.
- Шнурок для шляпы.
Все глаза устремились на коадъютора, который вынул из кармана шнурок,
завязанный каким-то особым узлом.
- А! - воскликнул Скаррон. - Да ведь это праща!
- Совершенно верно, - сказал коадъютор. - Теперь все делается в виде
пращи - а ла фронда [13], Для вас, мадемуазель Поле, у меня есть веер а
ла фронда, вам, д'Эрбле, я могу рекомендовать своего перчаточника, кото-
рый шьет перчатки а ла фронда, а вам, Скаррон, своего булочника, и при-
том с неограниченным кредитом. Он печет булки а ла фронда, и превкусные.
Арамис взял шнурок и обвязал им свою шляпу.
В эту минуту дверь отворилась, и лакей громко доложил:
- Герцогиня де Шеврез.
При имени герцогини де Шеврез все встали.
Скаррон торопливо подкатил свое кресло к двери, Рауль покраснел, а
Атос сделал Арамису знак, и тот сейчас же отошел в амбразуру окна.
Рассеянно слушая обращенные к ней со всех сторон приветствия, герцо-
гиня, по-видимому, искала кого-то или что-то. Глаза ее загорелись, когда
она увидела Рауля. Легкая тень задумчивости легла на ее лицо при виде
Атоса, а когда она заметила Арамиса, стоящего в амбразуре окна, она
вздрогнула от неожиданности и прикрылась веером.
- Как здоровье бедного Вуатюра? - спросила она, как бы стараясь отог-
нать нахлынувшие мысли. - Вы ничего не слыхали о нем, Скаррон?
- Как! Вуатгор болен? - спросил дворянин, беседовавший с Атосом на
улице Сент-Оноре. - Что с ним?
- Он сел играть в карты, - сказал коадъютор, - по обыкновению, разго-
рячился, но не мог переменить рубашку, так как лакей не захватил ее. И
вот бедный Вуатюр простудился и лежит при смерти.
- Где он играл?
- Да у меня же. Нужно вам сказать, что Вуатюр поклялся никогда не
прикасаться к картам. Через три дня он не выдержал и явился ко мне, что-
бы я разрешил его от клятвы. К несчастью, у меня в это время был наш лю-
безный советник Брусель, и мы были заняты очень серьезным разговором в
одной из самых дальних комнат. Между тем Вуатюр, войдя в приемную, уви-
дал маркиза де Люинь за карточным столом в ожидании партнера. Маркиз об-
ращается к нему и приглашает сыграть. Вуатюр отказывается, говоря, что
не станет играть до тех пор, пока я не разрешу его от клятвы. Тогда Лю-
инь успокаивает его обещанием Припять грех на себя. Вуатюр садится за
стол, проигрывает четыреста экю" выйдя на воздух, схватывает сильнейшую
простуду и ложится в постель, чтобы уже больше не встать.
- Неужели милому Вуатюру так плохо? - спросил Арамис из-за оконной
занавески.
- Увы, очень плохо! - сказал Менаж. - Этот великий человек, по всей
вероятности, скоро покинет нас - deseret orbem [14].
- Ну, он-то не умрет, - резко проговорила мадемуазель Поле, - и не
подумает даже. Он, как турок, окружен султаншами. Госпожа де Санто при-
летела к нему кормить его бульоном, госпожа Ла Ренадо греет ему просты-
ни, и даже наша приятельница, маркиза Рамбулье, посылает ему какие-то
отвары.
- Вы, однако, не любите его, моя дорогая парфянка, - сказал, смеясь,
Скаррон.
- Какая ужасная несправедливость, мой милый больной! - воскликнула
мадемуазель Поле. - У меня к нему так мало ненависти, что я с удо-
вольствием закажу обедню за упокой его души.
- Недаром вас прозвали львицей, моя дорогая, - сказала герцогиня де
Шеврез. - Вы пребольно кусаетесь.
- Мне кажется, вы слишком презрительно относитесь к большому поэту,
сударыня, - осмелился заметить Рауль.
- Большой поэт... Он?.. Сразу видно, что - как вы сами сейчас призна-
вались - вы приехали из провинции, виконт, и что никогда не видали его.
Он большой поэт? Да в нем и пяти футов не будет.
- Браво! Браво! - воскликнул высокий, худощавый и черноволосый чело-
век с лихо закрученными усами и огромной рапирой. - Браво, прекрасная
Поле! Пора указать этому маленькому Вуатюру его настоящее место. Я ведь
кое-что смыслю в поэзии и заявляю во всеуслышание, что его стихи мне
всегда казались преотвратительным.
- Кто этот капитан, граф? - спросил Рауль.
- Господин де Скюдерп.
- Автор романов "Клелия" и "Кир Великий"?
- Добрая половина которых написана его сестрой. Вот она разговаривает
с хорошенькой девушкой, там, около Скаррона.
Рауль обернулся и увидал двух новых, только что вошедших посети-
тельниц. Одна из них была прелестная хрупкая девушка с грустным выраже-
нием лица, прекрасными черными волосами и бархатными глазами, похожими
на лиловые лепестки ивана-да-марьи, среди которых блестит золотая чашеч-
ка; другая, под покровительством которой, по-видимому, находилась моло-
дая девушка, была сухая, желтая, холодная женщина, настоящая дуэнья или
ханжа.
Рауль дал себе слово не уходить от аббата Скаррона, не поговорив с
хорошенькой девушкой с чудными бархатными глазами, которая, по какому-то
странному сочетанию мыслей, напомнила ему - хотя внешнего сходства по
было никакого - бедную маленькую Луизу. Она лежала теперь больная в зам-
ке Лавальер, а он, среди всех этих новых лиц, чуть не забыл о ней.
Между тем Арамис подошел к коадъютору, который, смеясь, шепнул ему на
ухо несколько слов. Несмотря на все свое самообладание, Арамис невольно
вздрогнул.
- Смейтесь же, - сказал г-н де Рец, - на нас глядят.
И он отошел к герцогине де Шеврез, около которой составился большой
кружок.
Арамис притворно засмеялся, чтоб отвести подозрения каких-нибудь до-
сужих наблюдателей. Увидав, что Атос стоит в амбразуре окна, из которой
он сам недавно вышел, он обменялся несколькими словами кое с кем из при-
сутствующих и незаметно присоединился к нему.
Между ними тотчас же завязался оживленный разговор.
Рауль, как было условленно с Атосом, подошел к ним.
- Аббат декламирует мне рондо Вуатюра, - громко сказал Атос. - По-мо-
ему, оно несравненно.
Рауль постоял около них несколько минут, потом отошел к группе, окру-
жавшей герцогиню де Шеврез, к которой присоединились, с одной стороны,
мадемуазель Поле, а с другой - мадемуазель Скюдери.
- Ну-с, - сказал коадъютор, - а я позволю себе не согласиться с мне-
нием господина Скюдери. Я нахожу, напротив, что Вуатюр - поэт, но при
этом только поэт. Политические идеи ему совершенно несвойственны.
- Итак?.. - шепотом спросил Атос.
- Завтра, - быстро ответил Арамис.
- В котором часу?
- В шесть.
- Где?
- В Сен-Мандэ.
- Кто вам сказал?
- Граф Рошфор.
Тут к ним подошел кто-то из гостей.
- А философские идеи? - сказал Арамис. - Их тоже нет у бедного Вуатю-
ра. Я совершенно согласен с господином коадъютором: Вуатюр - чистый по-
эт.
- Да, в этом отношении он, конечно, замечателен, - заметил Менаж, -
но потомство, воздавая ему должное, поставит ему в упрек излишнюю
