бросаться. Бешеный был человек! Но все-таки жалко. Я бы не так поступил.
Я бы его посадил на не-о-би-таемый остров...
- Почему же на необитаемый? - спросил Мозгляков рассеянно.
- Ну, хоть и на о-би-таемый, только не иначе, как благоразумными жи-
телями. Ну и разные разв-ле-чения для него устроить: театр, музыку, ба-
лет - и все на казенный счет. Гулять бы его выпускал, разумеется, под
присмотром, а то бы он сейчас у-лиз-нул. Пирожки какие-то он очень лю-
бил. Ну, и пирожки ему каждый день стряпать. Я бы его, так сказать,
о-те-чески содержал. Он бы у меня и рас-ка-ялся...
Мозгляков рассеянно слушал болтовню полупроснувшегося старика и грыз
ногти от нетерпения. Ему хотелось навести разговор на женитьбу, - он еще
сам не знал зачем; но безграничная злоба кипела в его сердце. Вдруг ста-
ричок вскрикнул от удивления.
- Ах, mon ami! Я ведь тебе и забыл ска-зать. Представь себе, я ведь
сделал сегодня пред-ло-жение.
- Предложение, дядюшка? - вскричал Мозгляков, оживляясь.
- Ну да, пред-ло-жение. Пахомыч, ты уж идешь? Ну, хорошо. C'est une
charmante personne... Но, признаюсь тебе, милый мой, я поступил не-
об-ду-манно. Я только теперь это ви-жу. Ах, боже мой!
- Но позвольте, дядюшка, когда же вы сделали предложение?
- Признаюсь тебе, друг мой, я даже и не знаю наверное когда. Не во
сне ли я видел и это? Ах, как это, од-на-ко же, стран-но!
Мозгляков вздрогнул от восторга. Новая идея блеснула в его голове.
- Но кому, когда вы сделали предложение, дядюшка? - повторил он в не-
терпении.
- Хозяйской дочери, mon ami... cette belle personne... впрочем, я за-
был, как ее зо-вут. Только, видишь ли, mon ami, я ведь никак не могу
же-нить-ся. Что же мне теперь делать?
- Да, вы, конечно, погубите себя, если женитесь. Но позвольте мне вам
сделать еще один вопрос, дядюшка. Точно ли вы уверены, что действительно
сделали предложение?
- Ну да... я уверен.
- А если все это вы видели во сне, так же как и то, что вы другой раз
вывалились из кареты?
- Ах, боже мой! И в самом деле, может быть, я и это тоже видел во
сне! так что я теперь и не знаю, как туда по-ка-заться. Как бы это, друг
мой, узнать на-вер-но, каким-нибудь по-сто-рон-ним образом: делал я
предложение иль нет? А то, представь, каково теперь мое положение?
- Знаете что, дядюшка? Я думаю, и узнавать нечего.
- А что?
- Я наверно думаю, что вы видели это во сне.
- Я сам то же думаю, мой ми-лый, тем более что мне часто снятся
по-доб-ные сны.
- Вот видите, дядюшка. Представьте же себе, что вы немного выпили за
завтраком, потом за обедом и, наконец...
- Ну да, мой друг; именно, может быть, от э-то-го.
- Тем более, дядюшка, что, как бы вы ни были разгорячены, вы все-таки
никаким образом не могли сделать такого безрассудного предложения наяву.
Сколько я вас знаю, дядюшка, вы человек в высшей степени рассудительный
и...
- Ну да, ну да.
- Представьте только одно: если б узнали это ваши родственники, кото-
рые и без того дурно расположены к вам, - что' бы тогда было?
- Ах, боже мой! - вскрикнул испуганный князь. - А что бы тогда было?
- Помилуйте! да они закричали бы все в один голос, что вы сделали это
не в своем уме, что вы сумасшедший, что вас надо под опеку, что вас об-
манули, и, пожалуй, посадили бы вас куда-нибудь под надзор.
Мозгляков знал, чем можно было напугать старика.
- Ах, боже мой! - вскричал князь, дрожа как лист. - Неужели бы поса-
дили?
- И потому рассудите, дядюшка: могли ли бы вы сделать такое безрас-
судное предложение наяву? Вы сами понимаете свои выгоды. Я торжественно
утверждаю, что вы все это видели во сне.
- Непременно во сне, неп-ре-менно во сне! - повторял напуганный
князь. - Ах, как ты умно рассудил все это, мой ми-лый! Я душевно тебе
благодарен, что ты меня вра-зу-мил.
- А я ужасно рад, дядюшка, что с вами сегодня встретился. Представьте
себе: без меня вы бы действительно могли сбиться, подумать, что вы же-
них, и сойти туда женихом. Представьте, как это опасно!
- Ну да... да, опасно!
- Вспомните только, что этой девице двадцать три года; ее никто не
хочет брать замуж, и вдруг вы, богатый, знатный, являетесь женихом! да
они тотчас ухватятся за эту идею, уверят вас, что вы и в самом деле же-
них, и женят вас, пожалуй, насильно. А там и будут рассчитывать, что,
может быть, вы скоро умрете.
- Неужели?
- И наконец, вспомните, дядюшка: человек с вашими достоинствами...
- Ну да, с моими достоинствами...
- С вашим умом, с вашею любезностию...
- Ну да, с моим умом, да!..
- И наконец, вы - князь. Такую ли партию вы бы могли себе сделать,
если б действительно почему-нибудь нужно было жениться? Подумайте
только, что скажут ваши родственники?
- Ах, мой друг, да ведь они меня совсем заедят! Я уж испытал от них
столько коварства и злобы... Представь себе, я подозреваю, что они хоте-
ли посадить меня в су-мас-шедший дом. Ну, помилуй, мой друг, сообразно
ли это? Ну, что б я там стал делать... в сумас-шедшем-то доме?
- Разумеется, дядюшка, и потому я теперь не отойду от вас, когда вы
сойдете вниз. Там теперь гости.
- Гости? Ах, боже мой!
- Не беспокойтесь, дядюшка, я буду при вас.
- Но как я тебе благо-да-рен, мой милый, ты просто спаситель мой! Но
знаешь ли что? Я лучше уеду.
- Завтра, дядюшка, завтра, утром, в семь часов. А сегодня вы при всех
откланяйтесь и скажите, что уезжаете.
- Непременно уеду... к отцу Мисаилу... Но, мой друг, ну, как они меня
там сос-ва-тают?
- Не бойтесь, дядюшка, я буду с вами. И наконец, что бы вам ни гово-
рили, на что бы вам ни намекали, прямо говорите, что вы все это видели
во сне... так, как оно и действительно было.
- Ну да, неп-ре-менно во сне! только, знаешь, мой друг, все-таки это
был пре-оча-ро-ва-тельный сон! Она удивительно хороша собой и, знаешь,
такие формы...
- Ну прощайте, дядюшка, я пойду вниз, а вы...
- Как! так ты меня одного оставляешь! - вскричал князь в испуге.
- Нет, дядюшка, мы сойдем только порознь: сначала я, а потом вы. Это
будет лучше.
- Ну, хо-ро-шо. Мне же, кстати, надобно записать одну мысль.
- Именно, дядюшка, запишите вашу мысль, а потом приходите, не мешкай-
те. Завтра же утром...
- А завтра утром к иеромонаху, непре-менно к ие-ро-мо-наху!
Charmant,charmant! А знаешь, мой друг, она у-ди-ви-тельно хороша со-
бой... такие формы... и если б уж так мне надо было непременно жениться,
то я...
- Боже вас сохрани, дядюшка!
- Ну да, боже сохрани!... Ну, прощай, мой милый, я сейчас... только
вот за-пи-шу. A propos, я давно хотел тебя спросить: читал ты мемуары
Казановы?
- Читал, дядюшка, а что?
- Ну да... Я вот теперь и за-был, что хотел сказать...
- После вспомните, дядюшка, - до свиданья!
- До свиданья, мой друг, до свиданья! Только все-таки это был очаро-
вательный сон, о-ча-ро-ва-тельный сон!..
Глава XII
- А мы к вам все, все! И Прасковья Ильинишна тоже приедет, и Луиза
Карловна хотела быть, - щебетала Анна Николаевна, входя в салон и жадно
осматриваясь. Это была довольно хорошенькая маленькая дамочка, пестро,
но богато одетая и сверх того очень хорошо знавшая, что она хорошенькая.
Ей так и казалось, что где-нибудь в углу спрятан князь, вместе с Зиной.
- И Катерина Петровна приедут-с, и Фелисата Михайловна тоже хотели
быть-с, - прибавила Наталья Дмитриевна, колоссального размера дама, ко-
торой формы так понравились князю и которая чрезвычайно походила на гре-
надера. Она была в необыкновенно маленькой розовой шляпке, торчавшей у
нее на затылке. Уже три недели, как она была самым искренним другом Анны
Николаевны, за которою давно уже увивалась и ухаживала и которую, судя
по виду, могла проглотить одним глотком, вместе с косточками.
- Я уже не говорю о том, можно сказать, восторге, который я чувствую,
видя вас обеих у меня и еще вечером, - запела Марья Александровна, опра-
вившись от первого изумления, - но скажите, пожалуйста, какое же чудо
зазвало вас сегодня ко мне, когда я уже совсем отчаялась иметь эту
честь?
- О боже мой, Марья Александровна, какие вы, право-с! - сладко прого-
ворила Наталья Дмитриевна, жеманясь, стыдливо и пискливо, что составляло
прелюбопытный контраст с ее наружностию.
- Mais, ma charmante, - защебетала Анна Николаевна, - ведь надобно
же, непременно надобно когда-нибудь кончить все наши сборы с этим теат-
ром. Еще сегодня Петр Михайлович сказал Каллисту Станиславичу, что его
чрезвычайно огорчает, что у нас это нейдет на лад и что мы только ссо-
римся.Вот мы и собрались сегодня вчетвером да и думаем: поедем-ка к
Марье Александровне да и решим вс° разом! Наталья Дмитриевна и другим
дала знать. Все приедут. Вот мы и сговоримся, и хорошо будет. Пускай же
не говорят, что мы только ссоримся, так ли, mon ange? - прибавила она
игриво, целуя Марью Александровну. - Ах, боже мой! Зинаида Афанасьевна!
но вы каждый день все более хорошеете! - Анна Николаевна бросилась с по-
целуями к Зине.
- Да им и нечего делать больше-с, как хорошеть-с, - сладко прибавила
Наталья Дмитриевна, потирая свои ручищи.
"Ах, черт бы их взял! я и не подумала об этом театре! изловчились,
сороки!" - прошептала Марья Александровна ыне себя от бешенства.
- Тем более, мой ангел, - прибавила Анна Николаевна, - что у вас те-
перь этот милый князь. Ведь вы знаете, в Духанове, у прежних помещиков,
был театр. Мы уж справлялись и знаем, что там где-то складены все эти
старинные декорации, занавесь и даже костюмы. Князь был сегодня у меня,
и я так была удивлена его приездом, что совершенно забыла ему сказать.
Теперь мы нарочно заговорим о театре, вы нам поможете, и князь велит
отослать к нам весь этот старый хлам. А то - кому здесь прикажете сде-
лать что-нибудь похожее на декорацию? А главное, мы и князя-то хотим
завлечь в наш театр. Он непременно должен подписаться; ведь это для бед-
ных. Может быть, даже и роль возьмет, - он же такой милый, согласный.
Тогда пойдет чудо как хорошо.
- Конечно, возьмут ролю-с. Ведь их можно заставить всякую ролю разыг-
рывать-с, - многозначительно прибавила Наталья Дмитриевна.
Анна Николаевна не обманула Марью Александровну: дамы поминутно съез-
жались. Марья Александровна едва успевала встречать их и издавать воск-
лицания, требуемые в таких случаях приличием и комильфотностию.
Я не берусь описывать всех посетительниц. Скажу только, что каждая
смотрела с необыкновенным коварством. У всех на лицах было написано ожи-
дание и какое-то дикое нетерпение. Некоторые из дам приехали с реши-
тельным намерением быть свидетельницами какого-нибудь необыкновенного
скандала и очень бы рассердились, если б пришлось разъехаться, не видав
его. Наружно все вели себя необыкновенно любезно, но Марья Александровна
с твердостию приготовилась к нападению. Посыпались вопросы о князе, ка-
залось, самые естественные; но в каждом заключался какой-нибудь намек,
обиняк. Появился чай; все разместились. Одна группа завладела роялем.
Зина на приглашение сыграть и спеть сухо отвечала, что она не так здоро-
ва. Бледность лица ее это доказывала. Тотчас же посыпались вопросы учас-
тия, и даже тут нашли случай кой о чем спросить и намекнуть. Спрашивали
и о Мозглякове и относились с этими вопросами к Зине. Марья Александров-
на удесятерилась в эту минуту, видела все, что происходило в каждом углу
комнаты, слышала, что говорилось каждою из посетительниц, хотя их было
до десяти, и немедленно отвечала на все вопросы, разумеется, не ходя за
словом в карман. Она трепетала за Зину и дивилась тому, что она не ухо-
