дит, как всегда до сих пор поступала при подобных собраниях. Заметили и
Афанасия Матвеича. Над ним всегда все трунили, чтоб кольнуть Марью Алек-
сандровну ее супругом. Теперь же от недалекого и откровенного Афанасия
Матвеича можно было кой-что и выведать. Марья Александровна с беспо-
койством приглядывалась к осадному положению, в котором видела своего
супруга. К тому же он отвечал на все вопросы "гм" с таким несчастным и
неестественным видом, что было отчего ей прийти в бешенство.
- Марья Александровна! Афанасий Матвеич с нами совсем говорить не хо-
чет, - вскричала одна смелая востроглазая дамочка, которая решительно
никого не боялась и никогда не конфузилась. - Прикажите ему быть поучти-
вее с дамами.
- Я, право, сама не знаю, что с ним сегодня сделалось, - отвечала
Марья Александровна, прерывая разговор свой с Анной Николаевной и с На-
тальей Дмитриевной и весело улыбаясь, - такой, право, неразговорчивый!
Он и со мной почти ни слова не говорил. Почему ж ты не отвечаешь Фелиса-
те Михайловне, Athanase? Что вы его спрашивали?
- Но... но... матушка, ведь ты же сама... - пробормотал было удивлен-
ный и потерянный Афанасий Матвеич. В это время он стоял у затопленного
камина, заложив руки за жилет, в живописном положении, которое сам себе
выбрал, и прихлебывал чай. Вопросы дам так его конфузили, что он крас-
нел, как девчонка. Когда же он начал свое оправдание, то встретил такой
ужасный взгляд своей взбешенной супруги, что чуть не обеспамятел от ис-
пуга. Не зная, что делать, желая как-нибудь поправиться и вновь заслу-
жить уважение, он хлебнул было чаю; но чай был слишком горячий. Не со-
размерив глотка, он ужасно обжегся, выронил чашку, поперхнулся и так за-
кашлялся, что на время принужден был выйти из комнаты, возбудив недоуме-
ние во всех присутствовавших. Одним словом, все было ясно. Марья Алек-
сандровна поняла, что ее гости знали уж все и собрались с самыми дурными
намерениями. Положение было опасное. Могут разговорить, сбить с толку
слабоумного старика в ее же присутствии. Могли даже увезти от нее князя,
поссорив его с нею в этот же вечер и сманив его за собою. Ожидать можно
было всего. Но судьба готовила ей еще одно испытание: дверь отворилась,
и явился Мозгляков, которого она считала у Бородуева и совсем не ожидала
к себе в этот вечер. Она вздрогнула, как будто что-то кольнуло ее.
Мозгляков остановился в дверях и оглядывал всех, немного потерявшись.
Он не в силах был сладить с своим волнением, которое ясно выражалось в
его лице.
- Ах, боже мой! Павел Александрович! - вскрикнуло несколько голосов.
- Ах, боже мой! да ведь это Павел Александрович! как же вы сказали,
Марья Александровна, что они пошли к Бородуевым-с? Нам сказали, что вы
скрылись у Бородуева-с, Павел Александрович, - пропищала Наталья Дмитри-
евна.
- Скрылся? - повторил Мозгляков с какой-то искривившейся улыбкой. -
Странное выражение! Извините, Наталья Дмитриевна! Я ни от кого не пря-
чусь и никого не желаю прятать, - прибавил он, многознаменательно взгля-
нув на Марью Александровну.
Марья Александровна затрепетала.
"Как, неужели и этот болван бунтуется! - подумала она, пытливо всмат-
риваясь в Мозглякова. - Нет, это уж будет хуже всего..."
- Правда ли, Павел Александрович, что вам вышла отставка... по служ-
бе, разумеется? - выскочила дерзкая Фелисата Михайловна, насмешливо
смотря ему прямо в глаза.
- Отставка? какая отставка? Я просто переменяю службу. Мне выходит
место в Петербурге, - сухо отвечал Мозгляков.
- Ну, так поздравляю вас, - продолжала Фелисата Михайловна, - а мы
даже испугались, когда услышали, что вы гнались за местом у нас в Морда-
сове. Здесь места ненадежные, Павел Александрович, тотчас слетишь.
- Разве одни учительские, в уездном училище; тут еще можно найти ва-
кансию, - заметила Наталья Дмитриевна. Намек был так ясен и груб, что
сконфузившаяся Анна Николаевна толкнула своего ядовитого друга тихонько
ногой.
- Неужели вы думаете, что Павел Александрович согласится занять место
какого-нибудь учителишки? - включила Фелисата Михайловна.
Но Павел Александрович не нашел, что отвечать. Он повернулся и столк-
нулся с Афанасием Матвеичем, который протягивал ему руку. Мозгляков
преглупо не принял его руки и насмешливо поклонился ему в пояс. Раздра-
женный до крайности, он прямо подошел к Зине и, злобно смотря ей в гла-
за, прошептал:
- Это все по вашей милости. Подождите, я еще сегодня вечером покажу
вам - дурак я иль нет?
- Зачем откладывать? Это и теперь видно, - громко ответила Зина, с
отвращением обмеривая глазами своего бывшего жениха.
Мозгляков поспешно отворотился, испугавшись ее громкого голоса.
- Вы от Бородуева? - решилась наконец спросить Марья Александровна.
- Нет-с, я от дядюшки.
- От дядюшки? так вы, значит, были теперь у князя?
- Ах, боже мой! так, значит, князь уж проснулись; а нам сказали, что
они все еще почивают-с, - прибавила Наталья Дмитриевна, ядовито посмат-
ривая на Марью Александровну.
- Не беспокойтесь о князе, Наталья Дмитриевна, - отвечал Мозгляков, -
он проснулся и, слава богу, теперь уже в своем уме. Давеча его подпоили,
сначала у вас, а потом, уж окончательно, здесь, так что он совсем было
потерял голову, которая у него и без того некрепка. Но теперь, слава бо-
гу, мы вместе поговорили, и он начал рассуждать здраво. Он сейчас сюда
будет, чтоб откланяться вам, Марья Александровна, и поблагодарить за все
ваше гостеприимство. Завтра же, чем свет, мы вместе отправляемся в пус-
тынь, а потом я его непременно сам провожу до Духанова во избежание вто-
ричных падений, как, например, сегодня; а там уж его примет, с рук на
руки, Степанида Матвеевна, которая к тому времени непременно воротится
из Москвы и уж ни за что не выпустит его в другой раз путешествовать, -
за это я отвечаю.
Говоря это, Мозгляков злобно смотрел на Марью Александровну. Та сиде-
ла как будто онемевшая от изумления. С горестию признаюсь, что моя геро-
иня, может быть, первый раз в жизни струсила.
- Так они завтра чем свет уезжают? как же это-с? - проговорила На-
талья Дмитриевна, обращаясь к Марье Александровне.
- Как же это так? - наивно раздалось между гостями. - А мы слышали,
что... вот, право, странно!
Но хозяйка уж и не знала, что отвечать. Вдруг всеобщее внимание было
развлечено самым необыкновенным и эксцентрическим образом. В соседней
комнате послышались какой-то странный шум и чьи-то резкие восклицания, и
вдруг, нежданно-негаданно, в салон Марьи Александровны ворвалась Софья
Петровна Карпухина. Софья Петровна была бесспорно самая эксцентрическая
дама в Мордасове, до того эксцентрическая, что даже в Мордасове решено
было с недавнего времени не принимать ее в общество. Надо еще заметить,
что она регулярно, каждый вечер, ровно в семь часов, закусывала, - для
желудка, как она выражалась, - и после закуски обыкновенно была в самом
эманципированном состоянии духа, чтоб не сказать чего-нибудь более. Она
именно была в этом состоянии духа теперь, так неожиданно ворвавшись к
Марье Александровне.
- А, так вот вы как, Марья Александровна, - закричала она на всю ком-
нату, - вот вы как со мной поступаете! Не беспокойтесь, я на минутку; я
у вас и не сяду. Я нарочно заехала узнать: верно ли то, что мне говори-
ли? А! так у вас балы, банкеты, сговоры, а Софья Петровна сиди себе дома
да чулок вяжи! Весь город назвали, а меня нет! А давеча я вам и друг, и
mon ange, когда приехала пересказать, что делают с князем у Натальи
Дмитриевны. А теперь вот и Наталья Дмитриевна, которую вы давеча на чем
свет ругали и которая вас же ругала, у вас в гостях сидит. Не беспокой-
тесь, Наталья Дмитриевна! Не надо мне вашего шоколаду a la sante, по
гривеннику палка. Я почаще вашего пью у себя дома! тьфу!
- Это видно-с, - заметила Наталья Дмитриевна.
- Но, помилуйте, Софья Петровна, - вскрикнула Марья Александровна,
покраснев от досады, - что с вами? образумьтесь по крайней мере.
- Не беспокойтесь обо мне, Марья Александровна, я все знаю, все, все
узнала! - кричала Софья Петровна своим резким, визгливым голосом, окру-
женная всеми гостями, которые, казалось, наслаждались этой неожиданной
сценой. - Все узнала! Ваша же Настасья прибежала ко мне и все рассказа-
ла. Вы подцепили этого князишку, напоили его допьяна, заставили сделать
предложение вашей дочери, которую уж никто не хочет больше брать замуж,
да и думаете, что и сами теперь сделались важной птицей, - герцогиня в
кружевах, - тьфу! Не беспокойтесь, я сама полковница! Коли вы меня не
пригласили на сговор, так и наплевать! Я и почище вас людей видывала. Я
у графини Залихватской обедала; за меня обер-комиссар Курочкин сватался!
Очень надо мне ваше приглашение, тьфу!
- Видите ли, Софья Петровна, - отвечала Марья Александровна, выходя
из себя, - уверяю вас, что так не врываются в благородный дом и притом в
таком виде, и если вы сейчас же не освободите меня от вашего присутствия
и красноречия, то я немедленно приму свои меры.
- Знаю-с, вы прикажете меня вывести своим людишкам! Не беспокойтесь,
я и сама дорогу найду. Прощайте, выдавайте замуж кого хотите, а вы, На-
талья Дмитриевна, не извольте смеяться надо мной; мне наплевать на ваш
шоколад! Меня хоть и не пригласили сюда, а я все-таки перед князьями ка-
зачка не выплясывала. А вы что смеетесь, Анна Николаевна? Сушилов-то но-
гу сломал; сейчас домой принесли, тьфу! А если вы, Фелисата Михайловна,
не велите вашей босоногой Матрешке вовремя вашу корову загонять, чтоб
она не мычала у меня каждый день под окошками, так я вашей Матрешке ноги
переломаю. Прощайте, Марья Александровна, счастливо оставаться, тьфу! -
Софья Петровна исчезла. Гости смеялись. Марья Александровна была в край-
нем замешательстве.
- Я думаю, они выпили-с, - сладко произнесла Наталья Дмитриевна.
- Но только какая дерзость!
- Quelle abominable femme!
- Вот так уж насмешила!
- Ах, какие они неприличности говорили-с!
- Только что ж это она про сговор говорила? Какой же сговор? - нас-
мешливо спрашивала Фелисата Михайловна.
- Но это ужасно! - разразилась наконец Марья Александровна. - Вот
эти-то чудовища и сеют пригорошнями все эти нелепые слухи! Удивительно
не то, Фелисата Михайловна, что находятся такие дамы среди нашего об-
щества, - нет, удивительнее всего то, что в этих самых дамах нуждаются,
их слушают, их поддерживают, им верят, их...
- Князь! князь! - закричали вдруг все гости.
- Ах, боже мой! ce cher prince!
- Ну, слава богу! мы теперь узнаем всю подноготную, - прошептала сво-
ей соседке Фелисата Михайловна.
Глава XIII
Князь вошел и сладостно улыбнулся. Вся тревога, которую четверть часа
назад Мозгляков заронил в его куриное сердце, исчезла при виде дам. Он
тотчас же растаял, как конфетка. Дамы встретили его с визгливым криком
радости. Вообще говоря, дамы всегда ласкали нашего старичка и были с ним
чрезвычайно фамильярны. Он имел способность забавлять их своею особою до
невероятности. Фелисата Михайловна даже утверждала утром (конечно, не
серьезно), что она готова сесть к нему на колени, если это ему будет
приятно, - "потому что он милый-милый старичок, милый до бесконечности!"
Марья Александровна впилась в него своими глазами, желая хоть что-нибудь
прочесть на его лице и предугадать выход из своего критического положе-
ния. Ясно было, что Мозгляков нагадил ужасно и что все дело ее сильно
колеблется. Но ничего нельзя было прочесть на лице князя. Он был такой
же, как и давеча, как и всегда.
- Ах, боже мой! вот и князь! а мы вас ждали, ждали, - закричали неко-
торые из дам.
- С нетерпеньем, князь, с нетерпеньем! - пропищали другие.
