И саван купить могли б стрелой той убитому".
И говорят, что Ман ибн Заида выехал со своими людьми на охоту, и к
ним приблизилась стая газелей. И охотники рассеялись, преследуя их, и
Ман отделился от своих спутников в погоне за газеленком. Настигнув его,
он спешился и прирезал газеленка, и увидел вдруг какого-то человека, ко-
торый ехал из пустыни на осле. И Ман сел на своего коня и поехал
навстречу этому человеку, и приветствовал его и спросил: "Откуда ты?" И
человек ответил: "Я из земли Кудаа [296]. Уже несколько лет там неурожай,
но в этом году собрали кое-что. И я посеял огурцы, и они уродились не в
срок, и я собрал огурцы, которые считал наилучшими, и отправился к эмиру
Ману ибн Заида, зная его щедрость и милость, о которой повествуют повсю-
ду". - "Сколько ты надеялся получить от него?" - спросил Ман. И человек
ответил: "Тысячу динаров". - "А если он скажет тебе: это много?" - спро-
сил Ман. "Пятьсот динаров", - ответил человек. "А если он скажет: мно-
го?" - спросил Мая. "Триста динаров", - ответил человек. "А если он ска-
жет: много?" - продолжал Май. "Двести динаров", - сказал человек. "А ес-
ли он скажет: много?" - спросил Ман. И человек ответил: "Сто динаров". -
"А если он скажет: много?" - молвил Ман. И человек ответил: "Пятьдесят
динаров". - "А если он скажет: много?" - спросил Ман. И человек ответил:
"Тридцать динаров". - "А если он скажет: много?" - спросил Ман. "Тогда я
поставлю моего осла в его гарем и вернусь к своей семье обманувшийся, с
пустыми руками!" - ответил человек.
И Ман засмеялся и, погнав коня, настиг своих воинов, а спешившись
около своего жилища, он сказал привратнику: "Когда к тебе подъедет на
осле человек с огурцами, введи его ко мне". И через час подъехал этот
человек, и привратник разрешил ему войти. Войдя к эмиру Ману, этот чело-
век не узнал, что это тот, кого он встретил в пустыне, из-за его велича-
вого и благородного вида и большого количества слуг и челяди (Ман сидел
на престоле своей власти, и его слуги стояли справа от него и слева и
впереди его).
И когда этот человек приветствовал эмира, тот сказал ему: "Что приве-
ло тебя, о брат арабов?" И человек молвил: "Я надеялся на эмира и принес
ему огурцы, когда им не время". - "Сколько ты рассчитывал получить от
нас?" - спросил Ман. "Тысячу динаров", - ответил человек. И Ман сказал:
"Это много!" - "Пятьсот динаров!" - сказал человек. И Ман ответил: "Мно-
го!" - "Триста динаров", - сказал человек. И Ман отвечал: "Много!" -
"Двести динаров!" - сказал человек. И Ман отвечал: "Много!" - "Сто дина-
ров!" - сказал человек. И Ман отвечал: "Много!" - "Пятьдесят динаров!" -
сказал человек. И Ман отвечал: "Много!" - "Тридцать динаров!" - сказал
человек. И Ман отвечал: "Много!"
И тогда прибывший воскликнул:
"Клянусь Аллахом, тот человек, который меня встретил в пустыне, был
злосчастным! Но не дашь же ты мне меньше, чем тридцать динаров?" И Ман
засмеялся и промолчал, и тогда араб понял, что это - тот человек, кото-
рый ему встретился в пустыне, и оказал: "О господин, если ты не велишь
принести тридцать динаров, то воя осел привязан у ворот, а вот сидит
Ман!"
И Ман так рассмеялся, что упал навзничь, а потом он позвал своего по-
веренного и сказал: "Дай ему тысячу динаров и пятьсот динаров и триста
динаров и двести динаров и сто динаров и пятьдесят динаров и тридцать
динаров, и пусть осел останется привязанным на том же месте!"
И араб был ошеломлен, и он получил две тысячи ею динаров и восемьде-
сят динаров, и да будет милость Аллаха над ними всеми!
Рассказ О ГОРОДЕ ЛАБТАЙТЕ
И дошло до меня, о счастливый царь, что был город, называемый Лабтайт
[297], и это была обитель власти румов, и находился там дворец, постоянно
запертый. И всякий раз" как у румов умирал царь и вступал вместо него
другой царь, он приделывал ко дворцу крепкий замок. Так на воротах двор-
ца оказалось двадцать четыре замка - от каждого царя по замку.
А после этого во дворце воцарился человек не из царской семьи. И за-
хотел он отпереть эти замки, чтобы посмотреть, что во дворце. И вельможи
царства стали удерживать его от этого и порицали его и бранили, но он не
захотел подчиниться им и воскликнул:
"Отпереть этот дворец неизбежно!" И они пожертвовали ему все, что бы-
ло у них из драгоценностей и сокровищ, чтобы он не отпирал дворца, но
царь не отказался..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двести семьдесят третья ночь
Когда же настала двести семьдесят третья ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что жители царства пожертвовали этому царю все,
какие были у них деньги и сокровища, только бы он не отпирал того двор-
ца, но царь не отказался от намерения отереть его и, сняв замки, открыл
ворота. И он нашел во дворце изображения арабов на конях и верблюдах, и
были на них свисающие тюрбаны, я опоясаны они были мечами и держали в
руках длинные копья. Царь нашел во дворце также книгу, и он взял эту
книгу, и стал читать, и увидел, что в ней написано: "Когда отопрут эти
ворота, одолеет страну племя арабов, обликом подобных этим изображениям;
остерегайтесь и еще раз остерегайтесь отпереть ворота!"
А был тот город в Андалусии, и завоевал его Тарик ибн Зияд в том же
году, в халифство аль-Валида ибн Абд-альМелика из сынов Оадейи, и убил
он того царя наихудшим убийством, и разграбил его страну, и взял в плен
женщин и юношей, и захватил вое богатства. А нашел он там великие сокро-
вища: больше ста семидесяти венцов из жемчуга, яхонта и дорогих камней,
и увидел там дворец, где всадники могли бы биться копьями, и обнаружил
столько сосудов из золота и серебра, что их не охватить описанием. И там
оказался тот столик, что принадлежал пророку Аллаха Сулейману, сыну Дау-
да, - мир с ними обоими! - и был этот столик, как говорят, из зеленого
изумруда, и он до сих пор хранится в городе Риме, и кубки на нем из Зо-
лота, а блюда из агата. И нашел он там псалмы, написанные греческими
письменами на золотой бумаге, украшенной драгоценными камнями. И нашел
книгу, где говорилось о полезных свойствах камней и растений, о достоин-
ствах городов и селений, и талисманах, и науке о химических составах из
золота и серебра, и обнаружил другую книгу, где рассказывалось об ис-
кусстве выделки яхонтов и драгоценных камней и составлении ядов и проти-
воядий и где было изображение земли, морей, и стран, и рудников. И ока-
залась во дворце большая комната, где хранилось много эликсира, драхма
которого может превратить тысячу драхм серебра в чистое золото. И нашел
он там зеркало, большое, круглое и дивное, сделанное из разных составов
для пророка Аллаха Сулеймана, сына Дауда, - мир с ними обоими! И когда
посмотрит в него смотрящий, он увидит воочию все семь климатов [298]. И
нашел он в этом дворце помещение, где было столько карбункулов, что не
охватить их счетом.
И согнали верблюдов, и Тарик свез это все к аль-Валиду ибн
Абд-аль-Мелику, и арабы рассеялись по городам этой земли, а это одна из
величайших стран. И вот конец рассказа о Лабтайте.
Рассказ О ХАЛИФЕ ХИШАМЕ И ЮНОШЕ
Рассказывают также, что Хишам, сын Абд-аль-Мелика ибн Мервана [299]
как-то был на охоте и вдруг увидел газеленка. И он погнался за ним с со-
баками и, преследуя газеленка, увидал юношу из арабов-кочевников, кото-
рый пас овец. "О юноша, перед тобой этот газеленок, он убежал от меня",
- сказал Хишам, и юноша повернул к нему голову и молвил: "О, значения
лучших не знающий, ты посмотрел на меня глазом умаляющим и заговорил со
мною речью унижающей! Речью притесняющего твоя речь была, а поступки
твои - поступки осла". - "Горе тебе, разве ты меня не знаешь?" - воск-
ликнул Хишам. И юноша ответил: "Тебя я узнал, ибо невежей ты себя пока-
зал, сказав мне все это прежде привета!" - "Горе тебе - я Хишам ибн
Абд-аль-Мелик!" - воскликнул Хишам. И кочевник ответил: "Аллах не приб-
лизь твой родной край и твоей могиле жизни не дай! Как много ты сказал и
как мало уважения показал!"
И не закончил халиф своих слов, как воины окружили его со всех сто-
рон, и все вместе сказали: "Мир тебе, о повелитель правоверных!" - "Сок-
ратите свои речи и стерегите этого юношу!" - сказал Хишам. И юношу схва-
тили. Увидев так много царедворцев, везирей и вельмож царства, он не об-
ратил на них внимания и не спросил про них, но опустил подбородок на
грудь и смотрел туда, куда ступала его нога, пока не подошел к Хишаму. И
он остановился перед ним, и опустил голову к земле, и молчал, не при-
ветствуя и воздерживаясь от слов. И один из слуг сказал ему: "О собака
среди арабов, что мешает тебе пожелать мира повелителю правоверных?"
И юноша обернулся к слуге, гневный, и воскликнул: "О седло для осла,
этому препятствует длина пути, и я вспотел, когда пришлось по ступенькам
вверх идти!" И Хишам вскричал (а гнев его увеличился): "О юноша, ты
явился в день, когда пришла твоя пора и одежда от тебя ушла, и жизнь
твоя истекла!" - "Клянусь Аллахом, о Хишам, - воскликнул юноша, - если
время мое суждено сократить, то срок уже нельзя продлить, и ни малым, ни
многим не могут твои речи мне повредить!" - "Или ты достиг такой степе-
ни, о сквернейший из арабов, что ты отвечаешь повелителю правоверных на
каждое слово словом?" - воскликнул царедворец, и юноша поспешно ответил:
"Да поразит тебя наважденье, и да не оставит мученье и заблужденье! Или
не слышал ты, что сказал Аллах великий: "В тот день, когда придет всякая
душа, оспаривая, чтобы защитить себя?" И тут Хишам поднялся, сильно
разгневанный, и воскликнул: "Эй" палач, ко мне с головой этого юноши! Он
много говорит о том, чего никто не вообразит!"
И палач взял юношу, и привел его на ковер крови [300], и обнажил меч
над его головой, и сказал: "О повелитель правоверных, это твой раб, сам
собою кичащийся и к могиле своей стремящийся. Отрублю ли я ему голову,
не ответственный за его кровь?" - "Да", - сказал Хишам. И палач спросил
у него позволения второй раз, и Хишам ему позволил. И палач спросил поз-
воления в третий раз, и юноша понял, что, если Хишам на этот раз позво-
лит ему, палач его убьет. И он засмеялся, так что стали видны его клыки,
и Хишам разгневался еще больше и воскликнул: "О юноша, я думаю, ты поме-
шанный! Не видишь ты разве, что расстаешься с земной жизнью? Как же ты
смеешься, вдеваясь над собой?"
"О повелитель правоверных, - ответил юноша, - если Жизни моей суждено
продлиться, то ни малое, ни многое те может мне повредить! Но мне пришли
на память стихи, - выслушай их, - убить меня ты успеешь". - "Подами и
будь краток!" - воскликнул Хишам.
И юноша произнес такие стихи:
"Говорили мне, что однажды сокол вцепился вдруг
В воробья в пустыне, что пригнан был судьбою"
И промолвил тут воробей в когтях того сокола
И он, в него вцепившись, уносился:
"Тебе подобный сыт не будет от меня,
А коль съешь меня, то поистине ведь мал я".
Улыбнулся сокол, в самом себе уверенный,
Из кичливости, и спаслась тогда пичужка".
И Хишам улыбнулся и воскликнул: "Клянусь моим родством с посланником
Аллаха - да благословит его Аллах и да приветствует! - если бы он произ-
нес эти слова в первую же минуту и потребовал чего-нибудь, что меньше
халифата, я бы, право, дал это ему! Эй, слуга, набей ему рот драгоцен-
ностями и дай ему хорошую награду!"
И слуга дал кочевнику великолепный подарок, и кочевник ушел своей до-
рогой.
Рассказ об Ибрахиме ибн Аль-Махди
К числу хороших рассказов относится и такой: Ибрахим ибн аль-Махди
[301], брат Харуна ар-Рашида, когда власть в халифате перешла к аль-Маму-
ну, сыну Харуна ар-Рашида, не присягнул ему, но отправился в ар-Рей [302]
и объявил халифом самого себя. И он провел так один год и одиннадцать
месяцев и двенадцать дней, и сын его брата, аль-Мамун, ожидал, что он
