одела ее в парусиновые штаны и волосяную рубашку и поселила на кухне,
сделав ее одной из девушек-прислужниц.
"В наказанье ты будешь колоть дрова, чистить овощи и подкладывать
огонь под горшки", - сказала она; и Ясмин ответила: "Я согласна на вся-
кую пытку и работу, но не согласна видеть твоего сына". И Аллах смягчил
к вей сердца невольниц, и они стали исполнять за нее работу на кухне.
Вот что было с Ясмин. Что же касается Ала-ад-дина Абу-ш-Шамата, то
его взяли с вещами халифа и повели, и вели до тех пор, пока не дошли с
ним до дивана.
И халиф сидел на престоле и вдруг видит, что они ведут Ала-ад-дина, и
с ним те вещи. "Где вы их нашли?" - спросил халиф; и ему сказали: "Пос-
реди дома Ала-аддина Абу-ш-Шамата".
И халиф пропитался гневом и взял вещи, но не нашел среди них све-
тильника. И он спросил: "О Ала-ад-дин, где светильник?" И Ала-ад-дин от-
вечал: "Я не крал, и не знаю, и не видел, и нет у меня об этом сведе-
ний". И халиф воскликнул: "Как, обманщик, я приближаю тебя к себе, а ты
меня от себя отдаляешь, и я тебе доверяю, а ты меня обманываешь"? И за-
тем он велел его повесить.
И вали вышел, а глашатай кричал об Ала-ад-дине: "Вот возмездие, и на-
именьшее возмездие, тем, кто обманывает прямоидущих халифов!" И люди
собрались около виселицы.
Вот что было с Ала-ад-дином. Что же касается Ахмедаад-Данафа, старше-
го над Ала-ад-дином, то он сидел со своими приспешниками в саду; и пока
они сидели, наслаждаясь и радуясь, вдруг вошел к ним один человек - во-
донос из водоносов, которые в диване, и поцеловал Ахмеду-ад-Данафу руку
и сказал: "О начальник Ахмед-адДанаф, ты сидишь и веселишься, а беда у
тебя под ногами, но ты не знаешь, что произошло". - "В чем дело?" -
спросил Ахмед-ад-Данаф; и водонос сказал: "Твоего сына по обету Аллаху,
Ала-ад-дина, повели на виселицу". - "Какая будет у тебя хитрость, о Ха-
сан Шуман?" - спросил Ахмед-ад-Данаф; и Хасан сказал: "Ала-ад-дин неви-
новен в этом деле, и это проделки какого-нибудь врага". - "Что, по-твое-
му, делать?" - спросил Ахмед-ад-Данаф. "Спасение его лежит на нас, если
захочет владыка", - ответил Хасан; а затем Хасан Шуман пошел в тюрьму и
сказал тюремщику: "Выдай нам кого-нибудь, кто заслуживает смерти". И тю-
ремщик выдал ему одного человека, более всех тварей похожего на
Ала-ад-дина Абу-ш-Шамата, и Хасан закрыл ему голову, и Ахмед-ад-Данаф
повел его между собою и Али-Зейбаком, каирцем.
А Ала-ад-дина повели, чтобы повесить; и тут Ахмед-адДанаф подошел к
палачу и наступил ногою ему на ногу, и палач сказал ему: "Дай мне место,
чтобы я мог сделать свое дело!"; а Ахмед-ад-Данаф молвил: "О проклятый,
возьми этого человека и повесь его вместо Ала-ад-дина Абу-ш-Шамата: он
несправедливо обижен, и мы выкупим Исмаила барашком" [284].
И палач взял того человека и повесил его вместо Алаад-дина, а потом
Ахмед-ад-Данаф и Али-Зейбак, каирец, взяли Ала-ад-дина и отвели в комна-
ту Ахмеда-ад-Данафа.
И когда они вошли, Ала-ад-дин сказал: "Да воздаст тебе Аллах благом,
о старший!" И Ахмед спросил его: "О Ала-ад-дин, что это за дело ты сде-
лал?.."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двести шестьдесят шестая ночь
Когда же настала двести шестьдесят шестая ночь, она сказала: "Дошло
до меня, о счастливый царь, что Ахмед-ад-Данаф спросил Ала-ад-дина: "Что
это за дело ты сделал? Аллах да помилует сказавшего: того, кто тебе до-
верился, не обманывай, даже если ты обманщик. Халиф дал тебе у себя
власть и назвал тебя верным и надежным, почему же ты поступаешь с ним
так и берешь его вещи?" - "Клянусь величайшим именем Аллаха, о старший,
- воскликнул Ала-ад-дин, - это не моя проделка, и я в ней неповинен и не
знаю, кто это сделал!" - "Это дело сделал не кто иной, как явный враг, -
сказал Ахмед-ад-Данаф, - и кто это сделал, тому воздается за это. Но те-
бе, Ала-ад-дин, нельзя больше пребывать в Багдаде: с царями не враждуют,
о дитя мое; и кого ищут цари - о, как долги для того тягостны!" - "Куда
я пойду, о старший?" - спросил Ала-ад-дин; и Ахмед-ад-Данаф молвил: "Я
доставлю тебя в аль-Искандарию [285] - это город благословенный, и подсту-
пы к нему зеленые, и жизнь там приятная". И Ала-ад-дин отвечал: "Слушаю
и повинуюсь, о старший!" И тогда Ахмед-ад-Данаф сказал Хасану Шуману:
"Будь настороже, и когда халиф спросит обо мне, скажи ему: он уехал
объезжать земли".
После этого Ахмед взял Ала-ад-дина и вышел из Багдада, и они шли до
тех пор, пока не достигли виноградников и садов. И они увидели двух ев-
реев из откупщиков халифа, которые ехали верхом на мулах, и Ахмед-ад-Да-
наф сказал евреям: "Давайте плату за охрану". - "За что мы будем давать
тебе плату?" - спросили евреи; и Ахмед сказал: "Я сторож в этой долине".
И каждый из евреев дал ему сто динаров, а после этого Ахмед-ад-Данаф
убил их и, взяв мулов, сел на одного, и Ала-ад-дин тоже сел на мула.
И они поехали в город Айяс [286] и отвели мулов в хан и проспали там
ночь, а когда настало утро, Ала-ад-дин продал своего мула и поручил мула
Ахмеда-ад-Данафа привратнику; и они взошли на корабль в гавани Айяса и
достигли аль-Искандарии.
И Ахмед-ад-Данаф с Ала-ад-дином вышли и пошли по рынку - и вдруг слы-
шат: посредник предлагает лавку с комнатой внутри за девятьсот пятьдесят
динаров.
"Даю тысячу", - сказал тогда Ала-ад-дин, и продавец уступил ему (а
лавка принадлежала казне); и Ала-аддин получил ключи, и отпер лавку, и
отпер комнату, и оказалось, что она устлана коврами и подушками, и он
увидел там кладовую, где были паруса, мачты, канаты, сундуки и мешки,
наполненные скорлупками и раковинами, стремена, топоры, дубины, ножи,
ножницы и другие вещи, так как владелец лавки был старьевщиком.
И Ала-ад-дин Абу-ш-Шамат сел в лавке, и Ахмед-адДанаф сказал ему: "О
дитя мое, лавка и комната и то, что в ней есть, стали твоим достоянием.
Сиди же в ней, покупай и продавай - и не сомневайся, ибо Аллах великий
благословил торговлю".
И Ахмед-ад-Данаф оставался у Ала-ад-дина три дня, а на четвертый день
он простился с ним и сказал: "Живи Здесь, пока я съезжу и вернусь к тебе
с вестью от халифа о пощаде и высмотрю, кто проделал с тобой такую шту-
ку".
И потом Ахмед-ад-Данаф отправился в путь и, достигнув Айяса, взял
своего мула из хана и поехал в Багдад. И он встретился там с Хасаном Шу-
маном и его приспешниками и сказал: "О Хасан, халиф спрашивал обо мне?"
И Хасан отвечал: "Нет, и мысль о тебе не приходила ему на ум". И Ах-
мед-ад-Данаф остался служить халифу и стал разведывать новости. И он
увидел, что халиф обратился в один из дней к везирю Джафару и сказал
ему: "Посмотри, о везирь, какое дело сделал со мной Ала-аддин". И везирь
ответил ему: "О повелитель правоверных, ты воздал ему за Это повешением,
и возмездие ему то, что его постигло". - "О везирь, я хочу выйти и пос-
мотреть на него, повешенного", - сказал халиф; и везирь молвил: "Делай,
что хочешь, о повелитель правоверных". И тогда халиф и с ним везирь Джа-
фар пошли в сторону виселицы.
И халиф поднял глаза и увидел, что повешен не Алаад-дин Абу-ш-Шамат,
верный, надежный.
"О везирь, это не Ала-ад-дин", - сказал он; и везирь спросил: "Как ты
узнал, что это не он?" А халиф ответил: "Ала-ад-дин был короткий, а этот
длинный". - "Повешенный удлиняется", - отвечал везирь; и халиф сказал:
"Ала-ад-дин был белый, а у этого лицо черное". - "Разве не знаешь ты, о
повелитель правоверных, что смерти присуща чернота?" - молвил везирь; и
халиф приказал спустить повешенного с виселицы, и когда его спустили,
оказалось, что у него на обеих пятках написаны имена двух старцев [287].
"О везирь, - сказал халиф, - Ала-ад-дин был суннит, а этот рафидит". И
везирь воскликнул: "Слава Аллаху, знающему сокровенное! Мы не знаем,
Ала-ад-дин ли это, или кто другой". И халиф приказал зарыть повешенного,
и его зарыли, и Ала-ад-дин стал забытым и забвенным. И вот то, что было
с ним.
Что же касается Хабазлама Баззазы, сына вали, то его любовь и страсть
продлились, и он умер, и его закопали и схоронили в земле. А что до не-
вольницы Ясмин - то ее беременность пришла к концу, и ее схватили поту-
ги, и она родила дитя мужского пола, подобное месяцу.
"Как ты его назовешь?" - спросили ее невольницы. И она отвечала:
"Будь с его отцом все благополучно, он бы дал ему имя, а я назову его
Асланом!" [288]
И потом она вскармливала его молоком два года подряд и отлучила его
от груди, и мальчик стал ползать и ходить. И случилось так, что в один
из дней его мать занялась работой на кухне, и мальчик пошел и увидел
лестницу в комнату и поднялся по ней.
А эмир Халид сидел там, и он взял мальчика, и посадил его на колени,
и прославил своего владыку за то, что он сотворил и создал в его образе,
и он всмотрелся мальчику в лицо и увидел, что он больше всех тварей по-
хож на Ала-ад-дина Абу-ш-Шамата.
А потом мать мальчика, Ясмин, стала искать его, и она поднялась в
комнату и увидела, что эмир Халид сидит там, а ребенок играет у него на
коленях (а Аллах закинул любовь к мальчику в сердце эмира). И мальчик
увидел свою мать и бросился к ней, но эмир Халид удержал его на коленях
и сказал Ясмин: "Подойди, девушка!" И когда она подошла, спросил ее:
"Этот мальчик чей сын?" И она ответила: "Это мой сын, плод моего серд-
ца". - "А кто его отец?" - спросил вали. "Его отец - Ала-ад-дин
Абу-ш-Шамат, а теперь он стал твоим сыном", - ответила Ясмин.
"Ала-ад-дин был обманщик", - сказал вали; и Ясмин воскликнула: "Да сох-
ранит его Аллах от обмана! Невозможно и не бывать тому, чтобы верный был
обманщиком". - "Когда этот ребенок станет взрослым и вырастет и спросит
тебя: "Кто мой отец?" - скажи ему: "Ты сын эмира Халида, вали, начальни-
ка стражи", - молвил эмир; и Ясмин ответила: "Слушаю и повинуюсь!"
А потом эмир Халид, вали, справил обрезание мальчика, и стал его вос-
питывать, и хорошо воспитал его. И он привел ему учителя чистописца, и
тот научил его чистописанию и чтению, и мальчик прочитал Коран в первый
и второй раз и прочитал его полностью; и он называл эмира Халида: "ба-
тюшка".
И вали начал устраивать ристалища и собирал всадников и выезжал, что-
бы учить мальчика способам боя, и показывал ему, в какие места бить
копьем и мечом, пока Аслан не изучил до конца искусства ездить верхом и
не обучился доблести, и не достиг возраста четырнадцати лет, и не дошел
до степени эмира.
И случилось, что Аслан встретился в какой-то день с Ахмедом Камаки-
мом-вором, и они стали друзьями, и мальчик проводил его в кабак; и вдруг
Ахмед Камакимвор вынул светильник с драгоценностями, который он взял из
вещей халифа, и, поставив его перед собой, стал пить чашу при свете его,
и напился. "О начальник, дай мне Этот светильник", - сказал ему Аслан.
"Я не могу тебе его дать", - ответил Ахмед. И Аслан спросил: "Почему?" И
Ахмед молвил: "Из-за него пропадали души". - "Чья душа из-за него пропа-
ла?" - спросил Аслан; и Ахмед сказал: "Был тут один, он приехал к нам
сюда и сделался главой шестидесяти, и звали его Ала-ад-дин Абу-ш-Шамат,
и он умер из-за этого светильника". - "А какова его история и по какой
причине он умер?" - спросил Аслан; и Ахмед сказал: "У тебя был брат, по
имени Хабазлам Баззаза, и он достиг шестнадцати лет и стал годен для же-
нитьбы и потребовал от отца, чтобы тот купил ему невольницу..."
И Ахмед рассказал Аслану всю историю с начала до конца и осведомил
его о болезни Хабазлама Баззазы и о том, что, по несправедливости, слу-
чилось с Ала-ад-дином. И Аслан сказал про себя: "Может быть, эта девушка
Ясмин - моя мать; а отец мой не кто иной, как Ала-аддин Абу-ш-Шамат?"
И мальчик Аслан ушел от Ахмеда печальный и встретил начальника Ахме-
да-ад-Данафа; и, увидав его, Ахмедад-Данаф воскликнул: "Слава тому, на
