везиря (а ходатайство везиря перед халифом не отвергалось), и везирь
заступился за него. И халиф спросил: "Как ты заступаешься за бедствие,
которое вредит людям?" - "О повелитель правоверных, - сказал везирь, -
заключи его в тюрьму. Тот, кто построил тюрьму, был мудрец, так как
тюрьма-могила для живых и радость для врагов".
И халиф велел наложить на Ахмеда цепи и написать на его цепях: "Наве-
ки, до смерти, и он будет раскован лишь на скамье обмывальщика" [282] и
Ахмеда посадили, закованного, в тюрьму.
А его мать была вхожа в дом эмира Халида, вали, и заходила к своему
сыну в тюрьму и говорила ему: "Не говорила ли я тебе: "Отступись от зап-
ретного!" А он отвечал ей: "Это предопределил мне Аллах, но когда ты, о
матушка, пойдешь к жене вали, пусть она заступится за меня перед ним".
И когда старуха вошла к жене вали, она увидела, что та повязана по-
вязками печали, и спросила: "О чем ты печалишься?" - "О гибели моего сы-
на Хабазлама Баззазы", - ответила жена вали. "Сохрани Аллах твоего сына!
А что с ним случилось?" - спросила старуха, и жена вали рассказала ей
всю историю, и старуха спросила: "Что ты скажешь о том, кто сыграет шут-
ку, в которой будет спасение твоего сына?" - "А что ты сделаешь?" -
спросила жена вали; и старуха сказала: "У меня есть сын по имени Ахмед
Камаким-вор, и он сидит закованный в тюрьме, и на цепях у него написано:
"Навеки, до смерти". Встань и надень лучшее, что у тебя есть, и украсься
самыми лучшими украшениями, и встреть своего мужа весело и приветливо, а
когда он потребует от тебя того, что требуют мужчины от женщин, откажи
ему и не давай этого сделать и скажи: "О диво Аллаха! Когда мужчине есть
нужда до жены, он пристает к ней, пока не удовлетворит нужду с нею, а
когда жене что-нибудь нужно от мужа, он не исполняет этого". И муж спро-
сит тебя: "А что тебе нужно?" И ты скажи: "Сначала поклянись мне"; и
когда он тебе поклянется жизнью своей головы и Аллахом, скажи ему: "Пок-
лянись разводом со мною", - и не соглашайся, пока он не поклянется тебе
разводом; а когда он поклянется тебе разводом, скажи ему: "У тебя в
тюрьме заключен один начальник по имени Ахмед Камаким, и у него есть
бедная мать, и она упала передо мной ниц и направила меня к тебе и ска-
зала: "Пусть вали заступится за него перед халифом, чтобы халиф простил
его, и ему бы досталась награда". И мать Хабазлама ответила ей:
"Слушаю и повинуюсь!" И когда вали вошел к своей жене..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двести шестьдесят четвертая ночь
Когда же настала двести шестьдесят четвертая ночь, она сказала: "Дош-
ло до меня, о счастливый царь, что, когда вали вошел к своей жене, она
сказала ему все это, и он поклялся ей разводом, и тогда она позволила
ему, и он провел подле нее ночь, а когда наступило утро, вали омылся и,
совершив утреннюю молитву, пришел в тюрьму и сказал: "О Ахмед Камаким, о
вор, раскаиваешься ли ты в том, что сделал?" - "Я раскаялся перед Алла-
хом и отступился и прошу сердцем и языком прощения у Аллаха", - ответил
Ахмед. И вали выпустил его из тюрьмы и взял его с собой в диван, зако-
ванного в цепи.
И он подошел к халифу и поцеловал перед ним землю, и халиф спросил:
"О эмир Халид, чего ты просишь?" И вали поставил Ахмеда Камакима, кото-
рый шел в цепях, перед халифом, и халиф спросил: "О Камаким, ты до сих
пор жив?" - "О повелитель правоверных, - ответил Ахмед, - жизнь несчаст-
ного медлительна"; и халиф молвил: "О эмир Халид, зачем ты его привел
сюда?" - "У него бедная, одинокая мать, у которой никого нет, кроме не-
го, - ответил эмир, - и она пала ниц перед твоим рабом, чтобы он похода-
тайствовал у тебя, о повелитель правоверных, и ты бы освободил от цепей
ее сына. Он раскается в том, что было, и ты сделаешь его начальником
стражи, как прежде". - "Ты раскаялся в том, что было?" - спросил халиф
Ахмеда Камакима; и тот ответил: "Я раскаялся перед Аллахом, о повелитель
правоверных"; и тогда халиф велел привести кузнеца и расковать цепи Ах-
меда на скамье обмывальщика.
Он сделал Ахмеда начальником стражи и наказал ему хорошо вести себя и
поступать прямо, и Ахмед поцеловал халифу руки и вышел с одеждой на-
чальника стражи, и про него прокричали о том, что он начальник. И он
пробыл некоторое время в своей должности, а потом его мать пришла к жене
вали, и та сказала ей: "Слава Аллаху, который освободил твоего сына из
тюрьмы здоровым и благополучным! Почему же ты не говоришь ему, чтобы он
что-нибудь устроил и привел бы невольницу Ясмин к моему сыну Хабазламу
Баззазе?" - "Я скажу ему", - ответила старуха и, уйдя от нее, пришла к
своему сыну. И она нашла его пьяным и сказала: "О дитя мое, причина то-
го, чтобы ты освободился из тюрьмы, только в жене вали, и она хочет от
тебя, чтобы ты что-нибудь для нее устроил и убил бы Ала-ад-дина
Абу-ш-Шамата и привел бы невольницу Ясмин к ее сыну Хабазламу Баззазе".
- "Это легче всего, что бывает, - ответил Ахмед. - Я обязательно устрою
что-нибудь сегодня ночью".
А эта ночь была первой ночью месяца, и у халифа был обычай проводить
ее подле госпожи Зубейды [283] по случаю освобождения невольницы, или не-
вольника, или чего-нибудь подобного этому, и еще у халифа был обычай
снимать царское платье и оставлять четки и кортик и перстень власти и
класть все это на престол в приемной комнате.
А у халифа был золотой светильник с тремя драгоценными камнями, нани-
занными на золотую цепочку, и этот светильник был халифу дорог. И халиф
поставил евнухов сторожить одежду и светильник и остальные вещи и вошел
в комнату госпожи Зуббядм-
А Ахмед Камаким-вор выждал, пока пришла полночь, и засияла звезда Ка-
нопус, и твари заснули, и творец опустил на них покрывало, а затем он
обнажил меч и взял его в правую руку, а в левую взял крюк и, подойдя к
приемной комнате халифа, взял веревочную лестницу, Закинул крюк на стену
приемной комнаты, взобрался по лестнице на крышу, и поднял подъемную
доску над комнатой, и спустился туда.
И он нашел евнухов спящими и, одурманив их, взял одежду халифа, чет-
ки, кортик, платок, перстень и светильник, на котором были камни, и вы-
шел через то место, откуда вошел, и отправился к дому Ала-ад-дина Абу-ш-
Шамата. А Ала-ад-дин в эту ночь был занят свадьбою с девушкой, и он во-
шел к ней, и она ушла от него беременной.
И Ахмед Камаким-вор спустился в комнату Ала-аддина и, выломав мрамор-
ную доску в нижней части комнаты, выкопал под ней яму и положил туда
часть вещей, а часть оставил у себя. Потом он заделал мраморную доску,
как было, и вышел через то место, откуда вошел, говоря про себя: "Я сяду
и напьюсь, и поставлю светильник перед собой, и буду пить чашу при его
свете".
И потом он отправился домой, а когда наступило утро, халиф вошел в
приемную комнату и увидел, что евнухи одурманены, и разбудил их и протя-
нул руку, но не нашел ни одежды, ни перстня, ни четок, ни кортика, ни
платка, ни светильника.
И халиф разгневался из-за этого великим гневом и надел одежду ярости
(а это была красная одежда), и сел в диване; и везирь подошел и поцело-
вал перед ним землю и сказал: "Да избавит Аллах от зла повелителя право-
верных!" И халиф воскликнул: "О везирь, зло велико". - "Что произошло?"
- спросил везирь; и халиф рассказал ему обо всем, что случилось. И вдруг
подъехал вали, и у его стремени был Ахмед Камаким-вор.
И вали нашел халифа в великом гневе, а халиф, увидев вали, спросил
его: "О эмир Халид, как дела в Багдаде?" - "Все благополучно и безопас-
но", - отвечал вали. "Ты лжешь", - сказал халиф; и вали спросил: "Поче-
му, о повелитель правоверных?" И халиф рассказал ему, что случилось, и
молвил: "Ты обязан принести мне все Это!" - "О повелитель правоверных, -
сказал вали, - червяки в уксусе оттуда происходят и там остаются и я чу-
жой никак не может забраться в это место". - "Если ты не принесешь мне
эти вещи, я убью тебя", - сказал халиф; и вали молвил: "Прежде чем уби-
вать меня, убей Ахмеда Камакима-вора, так как никто не знает воров и об-
манщиков, кроме начальника стражи".
И Ахмед Камаким поднялся и сказал халифу: "Заступись за меня перед
вали, и я отвечаю тебе за того, кто украл, и буду выискивать его след,
пока не узнаю, кто он. Но только дай мне двух судей и двух свидетелей:
тот, кто сделал это дело, не боится ни тебя, ни вали, ни кого-нибудь
другого". - "Тебе будет то, что ты просишь, - сказал халиф, - но только
первый обыск будет в моем дворце, а потом во дворце везиря и во дворце
главы шестидесяти". - "Ты прав, о повелитель правоверных, может быть
окажется, что тот, кто сотворил эту проделку, воспитался во дворце пове-
лителя правоверных или во дворце кого-нибудь из его приближенных", -
сказал Ахмед Камаким. И халиф воскликнул: "Клянусь жизнью моей головы,
всякий, у кого объявятся эти вещи, будет обязательно убит, хотя бы это
был мой сын!"
И затем Ахмед Камаким взял то, что он хотел, и получил грамоту на
право врываться в дома и обыскивать их.
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Двести шестьдесят пятая ночь
Когда же настала двести шестьдесят пятая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что Ахмед Камаким взял то, что он хотел, и по-
лучил фирман на право врываться в дома и обыскивать их. И он пошел, дер-
жа в руках трость, треть которой была из бронзы, треть из меди и треть
из железа, и обыскал дворец халифа и дворец везиря Джафара и обходил до-
ма царедворцев и привратников, пока не прошел мимо дома Ала-ад-дина
Абу-ш-Шамата.
И, услышав шум перед домом, Ала-ад-дин поднялся от Ясмин, своей жены,
и вышел, и, открыв ворота, увидел вали в большом смущении. "В чем дело,
о эмир Халид?" - спросил он; вали рассказал ему все дело, и Ала-ад-дин
сказал: "Входите в дом и обыщите его". Но вали воскликнул: "Прости, гос-
подин! Ты верный, и не бывать тому, чтобы верный оказался обманщиком". -
"Обыскать мой дом необходимо", - сказал Ала-ад-дин. И вали вошел с
судьями и свидетелями, и тогда Ахмед Камаким пошел в нижнюю часть комна-
ты и, подойдя к мраморной плите, под которой он зарыл вещи, нарочно
опустил на плиту трость. И плита разбилась, и вдруг увидели, что под нею
что-то светится, и начальник воскликнул: "Во имя Аллаха! Как захочет Ал-
лах! По благословению нашего прихода, нам открылось сокровище. Вот я
спущусь к этому кладу и посмотрю, что там есть".
И судья со свидетелями посмотрели в это место и нашли все вещи пол-
ностью и написали бумажку, в которой стояло, что они нашли вещи в доме
Ала-ад-дина, и приложили к этой бумажке свою печать.
И Ала-ад-дина приказали схватить, и сняли у него с головы тюрбан, и
все его имущество и достояние записали в опись, и Ахмед Камаким схватил
невольницу Ясмин (а она была беременна от Ала-ад-дина) и отдал ее своей
матери и сказал: "Передай ее Хатун, жене вали".
И старуха взяла Ясмин и привела ее к жене вали. И когда Хабазлам Баз-
заза увидел ее, к нему снова пришло здоровье, и он в тот же час и минуту
встал и сильно обрадовался.
И он приблизился к девушке, но она вытащила из-за пояса кинжал и ска-
зала: "Отдались от меня, или я тебя убью и убью себя!"
И мать его Хатун воскликнула: "О распутница, дай моему сыну достиг-
нуть с тобою желаемого!" А Ясмин сказала: "О сука, какое вероучение поз-
воляет женщине выйти замуж за двоих и кто допустит собак войти в жилище
львов?"
И страсть юноши еще увеличилась, и он так ослаб от любви и волнения,
что расстался с едой и слег на подушки; и тогда жена вали сказала Ясмин:
"О распутница, как это ты заставляешь меня печалиться о моем сыне? Тебя
непременно надо помучить, а что до Ала-ад-дина, то его обязательно пове-
сят". - "Я умру и буду любить его", - воскликнула невольница. И тогда
жена вали сняла с нее бывшие на ней драгоценности и шелковые одежды и
