хании и не сомневался в своем конце, так как у него была глубокая рана).
И когда он подъехал, слезы текли по его щекам, как из устья бурдюков.
"О начальник арабов, - сказал он Кан-Макану, - возьми меня, пока я
жив, себе в друзья, ибо ты не найдешь подобного мне, и дай мне немного
воды напиться, хотя не следует раненому пить воду, особенно когда исхо-
дит он кровью и испускает дух. Если я останусь жив, я дам тебе чем изле-
чить твое горе и бедность, а если умру, ты будешь счастлив от твоего хо-
рошего намерения".
А под этим всадником был конь из чистокровных коней, которого не в
силах описать язык, и ноги его были как мраморные колонны, и когда
Кан-Макан взглянул на этого всадника и его коня, его охватило волнение,
и он сказал про себя: "Поистине, коня, подобного этому, не найти в тепе-
решнее время!" Потом он помог всаднику сойти и был с ним ласков и дал
ему проглотить немного воды, и, подождав, пока он отдохнул, обратился к
нему и спросил: "Кто сделал с тобою такие дела?"
"Я расскажу тебе правду, - ответил всадник. - Я - конокрад и разбой-
ник, всю жизнь краду лошадей и похищаю их ночью и днем, и зовут меня
Гассан - бедствие для всех кобылиц и коней. Я услышал об этом коне, что
был в землях румов у царя Афридуна (а он дал ему имя аль-Катуль и проз-
вал его Меджнун [194], и поехал из-за него в аль-Кустантынию и стал его
высматривать. И когда я был у дворца, вдруг вышла старуха, уважаемая у
румов, чье приказание у них исполняется, и зовут ее Шавахи, Зат-ад-Дава-
хи, и достигла она предела в обманах. И с нею был этот конь, а сопровож-
дало ее только десять рабов, не более, чтобы прислуживать ей и ходить за
конем. И направилась она в Багдад и Хорасан, желая попасть к царю Саса-
ну, чтобы попросить у него мира и безопасности.
И я вышел за нею следом, позарившись на коня, и непрестанно шел за
ними, но не мог подойти к коню, так как рабы усиленно стерегли его. И
наконец они достигли этой земли, и я испугался, что они вступят в город
Багдад. И когда я советовался со своей душой, как украсть коня, вдруг
поднялась пыль, застлавшая края неба, и, рассеявшись, эта пыль открыла
пятьдесят всадников, которые собрались, чтобы ограбить на дороге купцов.
А во главе их был храбрец подобный терзающему льву, которого зовут Кахр-
даш, и на войне он точно лев, что разгоняет храбрецов, как бабочек..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто сорок первая ночь
Когда же настала сто сорок первая ночь, она сказала: "Дошло до меня,
о счастливый царь, что раненый всадник говорил Кан-Макану: "И Кахрдаш
напал на старуху и тех, кто был с нею, и ринулся на них и закричал и
устремился, и не прошло минуты, как он связал десятерых рабов и старуху
и, взяв у них коня, поехал с ними, радостный, и я сказал про себя: "Про-
пали мои труды, и я не достиг цели!"
Потом я стал выжидать, чтобы посмотреть, что будет дальше, а старуха,
увидав себя в плену, заплакала и сказала начальнику Кахрдашу: "О благо-
родный витязь и храбрый лев, что ты будешь делать со старухой и с раба-
ми? Ты ведь достиг чего хотел, забравши коня".
И она обманула его мягкими речами и поклялась, что пригонит к нему
коней и овец, и тогда Кахрдаш отпустил рабов и старуху и уехал со своими
людьми, а я следовал За ними, пока они не достигли этих земель, и все
поглядывал на коня и ехал за ними. И наконец я нашел путь к коню и украл
его и сел на него верхом и, вынув из торбы плеть, ударил его. Но едва
люди увидели меня, они подъехали и, окружив меня со всех сторон, стали
разить стрелами и копьями, но я был тверд на коне, а он отбивался, защи-
щая меня, передними и задними ногами, пока не унес меня от них, точно
спущенная стрела или падающая звезда.
Но только мне досталось несколько ран, и я уже три дня на спине коня
не вкушаю сна и не наслаждаюсь пищей. Мои силы иссякли, и мир стал для
меня ничтожен, а ты оказал мне милость и пожалел меня. Ты, я вижу, наг
телом и явно скорбишь, хотя на тебе видны следы благоденствия. Кто же
ты, откуда ты прибыл и куда направляешься?"
И Кан-Макан ответил ему: "Мое имя Кан-Макан, я сын паря Дау-аль-Мака-
на, сына царя Омара ибн ан-Нумана. Мой отец умер, и я воспитывался сиро-
той, а после него взял власть человек скверный и стал царем над низким и
великим". И он рассказал ему свою повесть, с начала до конца, и конок-
рад, который пожалел его, воскликнул: "Клянусь Аллахом, ты человек вели-
кого рода и большой Знатности и ты еще совершишь дела и станешь храбрей-
шим из людей своего времени! Если ты можешь свезти меня, сидя на коне
сзади, и доставить меня в мою страну, тебе будет почет в этой жизни и
награда в день призыва. У меня не осталось сил, чтобы удержать мою душу,
и если наступит другая жизнь, то ты достойнее иметь коня, чем кто-нибудь
иной". - "Клянусь Аллахом, - отвечал КанМакан, - если бы я мог снести
тебя на плечах и поделиться с тобою жизнью, я бы это сделал и без коня,
ибо я из тех, что оказывают милость и помогают огорченному. Ведь совер-
шение добра ради Аллаха великого отгонит семьдесят бедствий от творяще-
го. Соберись же в путь и положись на милостивого и всеведущего".
И он хотел поднять его на коня, уповая на Аллаха, подателя помощи, но
конокрад сказал: "Подожди немного! - и, зажмурив глаза, поднял руки и
воскликнул: - Свидетельствую, что нет бога, кроме Аллаха, и свиде-
тельствую, что Мухаммед-посланник Аллаха! О великий, - продолжал он, -
прости мне мой великий грех, ибо не простит греха великого никто, кроме
великого!"
И он приготовился к смерти и произнес такие стихи:
"Рабов обижал я, по землям кружа,
И жизнь проводил, упиваясь вином.
В потоки входил я, коней чтоб украсть,
И спины ломал я, дурное творя.
Дела мои страшны, и грех мой велик,
И кражей Катуля я их завершил.
Желанной я цели стремился достичь,
Похитив коня, но напрасен мой труд.
И целую жизнь я коней уводил,
Но смерть всемогущий Аллах мне судил.
И кончил я тем, что страдал и устал
Для блага пришельца, что беден и сир".
А окончив свои стихи, он закрыл глаза, открыл рот и, испустив крик,
расстался со здешним миром. И Кан-Макан поднялся и вырыл ему яму и зарыл
его в землю, а затем он подошел к коню, поцеловал его и вытер ему морду
и обрадовался сильною радостью и воскликнул: "Никому не посчастливилось
иметь такого коня, и нет его у царя Сасана!"
Вот что было с Кан-Маканом. Что же касается царя Сасана, то до него
дошли вести о том, что везирь Дандан вышел из повиновения вместе с поло-
виною войск, и они поклялись, что не будет над ними царя, кроме Кан-Ма-
кана. И везирь взял со своих войск верные обеты и клятвы к ушел с ними
на острова Индии и к берберам [195] и в страну черных, и присоединились к
ним войска, подобные полноводному морю, которым не найти ни начала, ни
конца. И везирь решил направиться с ними в город Багдад и овладеть этими
странами и убить тех из рабов, что будут прекословить ему, и поклялся,
что не вложит меча войны обратно в ножны, пока не сделает царем Кан-Ма-
кана.
И когда эти вести дошли до царя Сасана, он утонул в море размышлений
и понял, что все в царстве обернулись против него, и малые и великие, и
усилились его заботы и умножились его горести. И он открыл кладовые и
роздал вельможам своего царства деньги. И желал он, чтобы Кан-Макан
явился к нему, и он привлек бы к себе его сердце ласкою и милостью и
сделал бы его эмиром над войсками, которые не вышли из повиновения, что-
бы погасить эти искры от огня, зажженного везирем Данданом.
А Кан-Макан, когда до него дошли через купцов такие вести, поспешно
вернулся в Багдад на спине того коня. И царь Сасан сидел на своем прес-
толе, растерянный, и вдруг он услышал о прибытии Кан-Макана. И все войс-
ка и вельможи Багдада выступили ему навстречу, и жители Багдада все выш-
ли, и встретили Кан-Макана и шли перед ним до дворца, целуя пороги. И
невольницы с евнухами пошли к его матери и обрадовали ее вестью о прибы-
тии сына, и она пришла к нему и поцеловала его меж глаз, а он сказал: "О
матушка, дай мне пойти к моему дяде, царю Сасану, который осыпал меня
подарками и милостями".
Вот! А умы обитателей дворца и вельмож пришли в смущение от красоты
того коня, и они говорили: "Не владел подобным конем никакой человек!" И
Кан-Макан вошел к царю Сасану и поздоровался с ним, и тот встал, а
Кан-Макан поцеловал его руки и ноги и предложил ему коня в подарок. И
царь сказал ему: "Добро пожаловать! - и воскликнул: - Приют и уют моему
сыну Кан-Макану! Клянусь Аллахом, мир стал тесен для меня из-за твоего
отсутствия! Слава Аллаху за твое спасение!"
И Кан-Макан призвал на царя милость Аллаха. А потом царь взглянул на
коня, названного Катулем, и узнал, что это тот конь, которого он видел в
таком-то и таком-то году, когда осаждал поклонников креста вместе с от-
цом Кан-Макана, Дау-аль-Маканом, и был убит его дядя ШаррКан. "Если бы
твой отец мог завладеть им, он наверное купил бы его за тысячу коней, -
сказал он, - но теперь слава возвратилась к его семье, и мы принимаем
коня и дарим его тебе. Ты достойнее всех людей иметь его, так как ты
господин витязей".
Потом царь Сасан велел принести почетные одежды для Кан-Макана и при-
вел ему коней, а затем он назначил ему во дворце самое большое помеще-
ние, и пришли к нему слава и радость. И царь дал Кан-Макану большие
деньги я оказал ему величайшее уважение, так как он боялся везиря Данда-
на.
И Кан-Макан обрадовался тому, что Прекратилось его унижение и ничто-
жество. Он вошел в свой дом и пришел к матери и спросил ее: "О матушка,
как живется дочери моего дяди?" И она сказала: "О дитя мое, в мыслях о
твоем отсутствии я забыла обо всех, даже о твоей любимой, особенно пото-
му, что она была виновницей твоей отлучки и моей разлуки с тобою". И
Кан-Макан пожаловался ей и сказал: "О матушка, пойди к ней и попроси ее,
может быть она подарит мне один взгляд и прекратит мою печаль", но мать
ответила: "Все это - желание гнуть шею мужей; оставь же то, что приведет
к беде! Я к ней не пойду и не войду к ней с такими словами".
Услышав это от своей матери, Кан-Макан передал ей рассказ конокрада о
том, что старуха Зат-ад-Давахи вступила в их земли и хочет войти в Баг-
дад, и сказал: "Это она убила моего дядю и деда, и мне надлежит обяза-
тельно отомстить ей и снять с себя позор".
Потом он оставил свою мать и пошел к одной старухе, неверной, разв-
ратной, жадной хитрице по имени Садана, и пожаловался ей на то, что
чувствует, и на любовь к дочери своего дяди, Кудыя-Факан, и попросил ее
пойти к ней и уговорить девушку. И старуха ответила ему: "Слушаю и пови-
нуюсь!" - и, расставшись с ним, она пошла во дворец Кудыя-Факан и угово-
рила и смягчила ее сердце к его участи. И затем она вернулась к нему и
сказала: "Кудыя-Факан приветствует тебя и обещает, что в полночь придет
к тебе..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто сорок вторая ночь
Когда же настала сто сорок вторая ночь, Шахразада сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что старуха, придя к Кан-Макану, сказала ему:
"Дочь твоего дяди приветствует тебя, и она придет к тебе сегодня в
полночь".
И Кан-Макан обрадовался и сидел, ожидая исполнения обещания дочери
своего дяди, Кудыя-Факан. И едва настала полночь, как она пришла к нему
в черном шелковом плаще и, войдя, пробудила его от сна и воскликнула:
"Как это ты утверждаешь, что любишь меня, а сам ни о чем не думаешь и
спишь себе в наилучшем состоянии!" И КанМакан проснулся и воскликнул: "О
желание сердца, я спал только потому, что хотел, чтобы твой призрак по-
сетил меня!"
И тогда она стала укорять его мягкими словами и произнесла такие сти-
хи:
"Коль искренен был бы ты в любви,
Ко сну склониться не мог бы ты,
