его стана. И зашевелилась в ней страсть, и она сказала старухе: "О ня-
нюшка, право, этот юноша красив!" И старуха ответила: "Твоя правда, гос-
пожа!" И потом старуха сделала знак царевичу, чтобы он шел домой. А в
нем уже запылал огонь страсти, и охватили его любовь и безумие. И он
шел, не останавливаясь, и, простившись с садовником, отправился домой, и
стремленье к любимой взволновалось в нем, но он не стал перечить приказу
старухи. Он рассказал везирю и Азизу, что старуха сделала ему знак идти
домой, и оба стали уговаривать его потерпеть и говорили: "Если бы стару-
ха не знала, что от твоего возвращения будет благо, она не указала бы
тебе так сделать".
Вот что было с Тадж-аль-Мулуком, везирем и Азизом. Что же касается
царской дочери, Ситт Дунья, то ее одолела страсть, и велики стали ее лю-
бовь и безумие, и она сказала старухе: "Я знаю, что свести меня с этим
юношей можешь только ты". - "К Аллаху прибегаю от сатаны, побитого кам-
нями!" - воскликнула старуха. "Ты не хотела мужчин, так как же постигло
тебя бедствие от любви к нему? Но клянусь Аллахом, никто не годится для
твоей юности, кроме него". - "О нянюшка, - сказала Ситт Дунья, - пособи
мне и помоги сойтись с ним, и у меня будет для тебя тысяча динаров, и
одежда в тысячу динаров, а если ты не поможешь мне сблизиться с ним, я
умру несомненно". - "Иди к себе во дворец, а я постараюсь свести вас и
пожертвую своей душою, чтобы вас удовлетворить", - сказала старуха. И
тогда Ситт Дунья пошла во дворец, а старуха отправилась к Таджаль-Мулу-
ку, и царевич, увидя ее, поднялся и встретил ее с уважением и почетом.
Он посадил старуху с собою рядом, и она сказала ему: "Хитрость удалась!"
И поведала, что произошло у нее с Ситт Дунья.
"Когда же будет встреча?" - спросил царевич, и она отвечала: "Завт-
ра", - и Тадж-аль-Мулук дал ей тысячу динаров и одежду в тысячу динаров,
и она взяла это и ушла.
И она шла, пока не пришла к Ситт Дунья, и царевна спросила: "О нянюш-
ка, какие у тебя вести о любимом?" И старуха сказала ей: "Я узнала, где
он живет, и завтра я буду с ним у тебя". И Ситт Дунья обрадовалась и да-
ла ей тысячу динаров и платье в тысячу динаров, и старуха взяла их и уш-
ла к себе домой и проспала там до утра. А потом она вышла и, направив-
шись к Тадж-аль-Мулуку, одела его в женскую одежду и сказала: "Ступай за
мной и шагай покачиваясь, но иди не торопясь и не оборачивайся к тем,
кто будет с тобою говорить". И, дав Таджаль-Мулуку такое наставление,
старуха вышла, и он вышел за нею, одетый, как женщина, и она стала его
учить и подбадривать его в дороге, чтобы он не боялся. И она шла, а ца-
ревич за нею, пока они не пришли к воротам. И тут старуха вошла, а царе-
вич за ней, и прошли они через двери и проходы, пока не миновали семь
дверей. А подойдя к седьмой двери, она сказала Тадж-аль-Мулуку: "Укрепи
свое сердце, и когда я крикну тебя и скажу: "Эй, девушка, проходи!" -
иди, не медля, и поторопись, а как войдешь в проход, посмотри налево - и
увидишь помещение со множеством дверей. Отсчитай пять дверей и войди в
шестую: то, что ты желаешь, находится там". - "А ты куда идешь?" - спро-
сил Тадж-аль-Мулук, и старуха сказала: "Я никуда не иду, но, может быть,
я опоздаю к тебе, и меня задержит старший евнух, и я заговорю с ним".
И она пошла, а царевич за нею, и достигла тех дверей, у которых сидел
старший евнух. И евнух увидел со старухой Тадж-аль-Мулука в образе не-
вольницы и спросил ее: "Что это за невольница с тобою?" - "Это невольни-
ца, про которую Ситт Дунья слышала, что она знает всякую работу, и ца-
ревна хочет купить ее", - отвечала старуха. Но евнух воскликнул: "Я не
знаю ни невольницы, ни кого другого, и никто не войдет раньше, чем я
обыщу его, как велел мне царь..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто тридцать пятая ночь
Когда же настала сто тридцать девяя ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, что евнух сказал старухе: "Я не знаю ни невольни-
цы, ни кого другого, и никто не войдет раньше, чем я обыщу его, как ве-
лел мне царь". И старуха воскликнула с гневным видом: "Я знаю, что ты
умный и воспитанный, а если ты теперь переменился, я сообщу царевне, что
ты не пускал ее невольницу". И потом она крикнула Тадж-аль-Мулуку: "Про-
ходи, девушка!" И царевич прошел внутрь прохода, как она ему велела, а
евнух промолчал и ничего не сказал.
А затем Тадж-аль-Мулук отсчитал пять дверей и, войдя в шестую, увидел
Ситт Дунья, которая стояла и ждала его. И царевна, увидев Тадж-аль-Мулу-
ка, узнала его и прижала юношу к груди, и он прижал ее к своей груди, а
потом к ним вошла старуха и нашла способ отослать невольниц, боясь сра-
ма. "Будь ты привратницей", - сказала Ситт Дунья старухе, и потом она
уединилась с Тадж-аль-Мулуком, и они, не переставая, обнимались, прижи-
мались и сплетали ноги с ногами до самой зари. А когда приблизилось ут-
ро, Ситт Дунья вышла и заперла за собою дверь, а сама вошла в другую
комнату и села там, как всегда. И невольницы пришли к пей, и она испол-
нила их просьбы и поговорила с ними, а потом сказала им: "Выйдите теперь
от меня - я хочу развлечься одна". И невольницы вышли, а царевна пошла к
Тадж-аль-Мулуку, а после пришла к ним старуха с коекакой едой, и они по-
ели и ласкались до самой зари, а старуха заперла к ним дверь, как и в
первый день, и они не прекращали этого в течение месяца.
Вот что было с Тадж-аль-Мулуком и Ситт Дунья. Что же касается везиря
и Азиза, то, когда Тадж-аль-Мулук отправился во дворец царской дочери и
провел там столько времени, они поняли, что он не выйдет оттуда и погиб-
нет несомненно. "О родитель мой, что ты будешь делать?" - спросил Азиз
везиря, и тот сказал: "О дитя мое, это дело трудное, и если мы не воро-
тимся к его отцу и не уведомим его об этом, он будет упрекать нас".
И они в тот же час и минуту собрались и направились к Земной земле и
стране Двух Столбов, где была столица царя Сулейман-шаха, и пересекали
долины ночью и днем, пока не вошли к царю Сулейман-шаху и не рассказали
ему, что случилось с его сыном: с тех пор, как он вошел в замок царской
дочери, они не имели вестей о нем. И тогда перед царем предстал судный
день и его охватило сильное раскаяние, и он велел кликнуть в своем
царстве клич о войне, и войска выступили в окрестности города, и для них
поставили палатки, и царь сидел в своем шатре, пока войска не собрались
со всех областей. А подданные любили его за великую справедливость и ми-
лости, и он выступил во главе войска, которое застлало горизонт, и отп-
равился на поиски своего сына Тадж-аль-Мулука.
Вот что было с этими. Что же касается Тадж-аль-Мулука и Ситт Дунья,
то они провели так полгода, каждый день все сильнее любя друг друга, и
Тадж-аль-Мулука охватила столь великая страсть, безумие, любовь и волне-
ние, что он изъяснил ей затаенное и сказал: "Знай, о возлюбленная сердца
и души: чем дольше я остаюсь у тебя, тем сильнее мое безумие, любовь и
страсть, так как я не достиг желаемого полностью". - "А чего ты желаешь,
о свет моего глаза и плод моей души? - спросила она. - Если ты хочешь не
только обниматься и прижиматься и обвивать ноги ногами - сделай то, что
тебе угодно, - ведь нет у Аллаха для нас сотоварищей". - "Не этого я хо-
чу, - сказал Тадж-аль-Мулук. - Я желаю рассказать тебе, кто я в действи-
тельности. Знай, что я не купец, - нет, я царь, сын царя, и имя моего
отца - великий царь Сулейман-шах, который послал везиря послов к твоему
отцу, чтобы посватать тебя за меня, а когда весть об этом дошла до тебя,
ты не согласилась".
И он поведал ей свою повесть с начала до конца, - а в повторении нет
пользы, - и сказал: "А теперь я хочу отправиться к моему отцу, чтобы он
послал посланного к твоему родителю и посватал тебя у него, и тогда мы
успокоимся".
Услышав эти речи, Ситт Дунья сильно обрадовалась, так как это сходи-
лось с ее желанием, и они заснули, согласившись на этом. И случилось, по
предопределенному велению, что в эту ночь, в отличие от других ночей,
сон одолел их, и они проспали, пока не взошло солнце.
А в это самое время царь Шахраман сидел на престоле своего царства, и
эмиры его правления были перед ним, как вдруг вошел к нему староста юве-
лиров с большою шкатулкою в руках. Он подошел и раскрыл шкатулку перед
царем и вынул из нее маленький ларчик, стоивший сто тысяч динаров -
столько было в нем жемчуга, яхонтов и смарагдов, которых не мог иметь ни
один царь в какой-нибудь стране. И царь, увидев шкатулку, подивился ее
красоте и, обернувшись к старшему евнуху, у которого случилось со стару-
хою то, что случилось, сказал ему: "Эй, Кафур, возьми этот ларчик и от-
неси его Ситт Дунья!" И евнух взял его и ушел. И он достиг комнаты ца-
ревны и увидел, что дверь ее заперта и старуха спит на пороге. "До тако-
го часа вы еще спите!" - воскликнул евнух, и старуха, услышав его слова,
пробудилась от сна и испугалась. "Постой, я принесу тебе ключ", - сказа-
ла она и выбежала куда глаза глядят, убегая от евнуха, и вот все, что
было с нею.
Что же касается евнуха, то он понял, что старуха смутилась, и, сорвав
дверь, вошел в комнату и увидел Ситт Дунья в объятиях Тадж-аль-Мулука, и
оба они спали. Увидев это, евнух не знал, что делать, и собирался вер-
нуться к царю, но тут Ситт Дунья проснулась и увидела его. И она измени-
лась в лице, побледнела и воскликнула: "О Кафур, покрой то, что покрыл
Аллах!", а евнух ответил: "Я не могу ничего скрывать от царя!"
Потом он запер к ним дверь и вернулся к царю, и царь спросил его:
"Отдал ли ты ларчик твоей госпоже?" - а евнух ответил: "Возьми ларец,
вот он! Я не могу ничего от тебя скрыть! Знай, что я увидел подле Ситт
Дунья красивого юношу, который спал с нею в одной постели, и они были
обнявшись".
И царь велел привести обоих, и когда они явились к нему, крикнул:
"Что это за дела?" И его охватил сильный гнев, и, взяв плеть, он соби-
рался ударить ею Тадж-альМулука, но Ситт Дунья бросилась к нему и сказа-
ла своему отцу: "Убей меня раньше его". И царь выбранил девушку и велел
отвести ее в ее комнату, а потом он обратился к Тадж-аль-Мулуку и спро-
сил его: "Горе тебе, откуда ты и кто твой отец и как ты дерзнул посяг-
нуть на мою дочь?" - "Знай, о царь, - ответил Тадж-аль-Мулук, - если ты
убьешь меня, то погибнешь, и раскаетесь и ты и жители твоего царства". И
царь спросил: "А почему это?" И юноша отвечал: "Знай, что я сын паря Су-
лейман-шаха, и ты не узнаешь, как он уже подойдет к тебе с конными и пе-
шими". Услышав эти слова, царь Шахраман захотел отложить убийство юноши
и посадил его в тюрьму, чтобы посмотреть, правильны ли его слова. Но ве-
зирь сказал ему: "О царь нашего времени, по-моему следует поспешить с
убийством этого мерзавца, - он ведь осмелился посягнуть на царских доче-
рей".
И тогда царь крикнул палачу: "Отруби ему голову, он обманщик!" И па-
лач взял Тадж-аль-Мулука, затянул на нем веревки и поднял руки, спраши-
вая разрешения эмиров, один и другой раз, так как он хотел, чтобы случи-
лось промедление. И царь закричал на него: "До каких пор ты будешь спра-
шивать? Если ты еще раз спросишь, я отрублю тебе голову!" И палач поднял
руку, так что стали видны волосы у него под мышкой, и хотел отсечь голо-
ву юноше..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто тридцать шестая ночь
Когда же настала сто тридцать шестая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, что палач поднял руку, так что стали видны волосы
у него под мышкой, и хотел отсечь голову юноше, но вдруг раздались гром-
кие крики, и люди стали закрывать лавки. "Не спеши!" - сказал тогда царь
палачу и послал выяснить, в чем дело. И посланный ушел и, вернувшись,
сказал: "Я видел войска, подобные ревущему морю, где бьются волны, и
конница скачет так, что трясется земля, и я не знаю, что это такое". И
