отлучись на год, два пли три, пока вернется караван, быть может твое
сердце развеселится и прояснится твой ум", - сказала она и до тех пор
уговаривала меня ласковыми словами, пока я не собрал своих товаров и не
отправился с купцами.
А у меня никогда не высыхали слезы за все путешествие, и на всякой
остановке, где мы останавливались, я развертывал этот лоскут и рассмат-
ривал газель на нем, вспоминая дочь моего дяди, и плакал о ней, как ты
видишь. Она любила меня великой любовью и умерла в горести из-за меня,
так как я сделал ей только зло, а она сделала мне только добро. И когда
купцы вернутся, я вернусь вместе с ними, и моей отлучке исполнится целый
год, который я провел в великой печали. Мои заботы и горести возобнови-
лись еще и оттого, что я проезжал через Камфарные острова, где хрус-
тальная крепость, - а их семь островов и правит ими царь по имени Шахра-
ман, у которого есть дочь Дунья. И мне сказали: "Она вышивает газелей и
та газель, которая у тебя, из ее вышивок". И когда я узнал об этом, моя
тоска усилилась и я потонул в море размышлений, сжигаемый огнем, и стал
плакать о себе, так как я сделался подобен женщине и мне уже не приду-
мать никакой хитрости, раз у меня не осталось той принадлежности, что
бывает у мужчин. И с тех пор, как я покинул Камфарные острова, глаза мои
плачут и сердце мое печально; я уже долго в таком положении и не знаю,
можно ли мне будет вернуться в мой город и умереть подле моей матери,
или нет. Я уже насытился жизнью".
И он застонал и зажаловался и взглянул на изображение газели, и слезы
побежали и потекли по его щекам, и он произнес такие два стиха:
"Сказали мне многие - придет облегчение.
"Доколе, - я зло спросил, - придет облегчение?"
Сказали: "Со временем". Я молвил: "Вот чудо-то!
Кто жизнь обеспечит мне, о слабый на доводы?"
И сказал слова другого:
"С тех пор как расстались мы, - Аллаху то ведомо, -
Я плакал так горестно, что слез занимал я".
Сказали хулители: "Терпи, ты достигнешь их".
"Хулители, - я спросил, - а где же терпенье?" И вот моя повесть, о
царь. Слышал ли ты рассказ диковиннее этого?" - спросил юноша, и
Тадж-аль-Мулук крайне удивился, и когда он услышал историю юноши, в его
сердце вспыхнули огни из-за упоминания о Ситт Дунья и ее красоте..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто двадцать девятая ночь
Повесть о Тадж-аль-Мулуке (продолжение)
Когда же настала сто двадцать девятая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что везирь Дандан рассказывал Дауаль-Макану:
"И, услышав историю юноши, Тадж-аль-Мулук крайне удивился, и в его серд-
це вспыхнули огни, когда он услышал о прелести Ситт Дунья и узнал, что
она вышивает газелей, и его охватила великая страсть и любовь.
"Клянусь Аллахом, - сказал он юноше, - с тобою случилось дело, подоб-
ного которому не случилось ни с кем, кроме тебя, но тебе дана жизнь, и
ты должен ее прожить. Я хочу тебя спросить о чем-то". - "О чем?" - спро-
сил Азиз. И Тадж-аль-Мулук молвил: "Расскажи мне, как ты увидел ту жен-
щину, которая сделала эту газель". - "О владыка, - сказал Азиз, - я при-
шел к ней хитростью, и вот какою: когда я вступил с караваном в ее го-
род, я уходил и гулял по садам - а там было много деревьев, и сторож
этих садов был великий старик, далеко зашедший в годах. Я спросил его:
"О старец, чей это сад?" И сторож сказал мне: "Он принадлежит царской
дочери Ситт Дунья, и мы находимся под ее дворцом. Когда она хочет погу-
лять, она открывает потайную дверь и гуляет в саду и нюхает запах цве-
тов". - "Сделай милость, позволь мне посидеть в этом саду, пока она не
придет и не пройдет мимо - быть может, мне посчастливится разок взгля-
нуть на нее?" - попросил я. И старец молвил: "В этом нет беды". И когда
он сказал мне это, я дал ему немножко денег и сказал: "Купи нам чего-ни-
будь поесть".
И он взял деньги, довольный, и, открыв ворота, вошел и ввел меня
вместе с собою, и мы пошли и шли до тех пор, пока не пришли в приятное
место, и старик сказал мне: "Посиди здесь, а я схожу и вернусь к тебе и
принесу немного плодов".
И он оставил меня и ушел, и некоторое время его не было, а потом он
вернулся с жареным ягненком, и мы ели, пока не насытились, а мое сердце
желало увидеть эту девушку. И когда мы сидели так, дверь вдруг распахну-
лась, и старик сказал мне: "Вставай, спрячься". И я поднялся и спрятал-
ся, и вдруг черный евнух просунул голову в калитку и спросил: "Эй" ста-
рик, есть с тобою кто-нибудь?" - "Нет", - отвечал старик. "Запри ворота
в сад", - сказал тогда евнух, и старец запер ворота сада, и вдруг Ситт
Дунья появилась из потайной двери, и когда я увидел ее, я подумал, что
луна взошла на горизонте и засияла. И я смотрел на нее некоторое время и
почувствовал стремление к ней, подобное стремлению жаждущего к воде, а
немного спустя она заперла дверь и ушла. И тогда я вышел из сада и нап-
равился домой, и я знал, что мне не достичь ее и что я не из ее мужчин,
особенно раз я стал как женщина и у меня нет принадлежности мужчин. Она
царская дочь, а я купец, - откуда же мне достичь такой, как она, или еще
кого-нибудь?
И когда мои товарищи собрались, я тоже собрался и поехал с ними. А
они направлялись в этот город, и когда мы достигли здешних мест и встре-
тились с тобою, ты спросил меня и я рассказал тебе. Вот моя повесть и
то, что со мной случилось, и конец".
И когда Тадж-аль-Мулук услышал эти речи, его ум и мысли охватила лю-
бовь к Ситт Дунья, и он не знал, что ему делать. Он поднялся и сел на
коня и, взяв Азиза с собою, вернулся в город своего отца, и отвел Азизу
дочь и отправил ему туда все, что нужно из еды, питья и одеяний и, поки-
нув его, удалился в свой дворец, и слезы бежали по его щекам, так как
слух заменяет лицезрение и встречу. И Тадж-аль-Мулук оставался в таком
состоянии, пока его отец не вошел к нему, и он увидел, что царевич изме-
нился в лице и стал худ телом и глаза его плачут. И царь понял, что его
сын огорчен из-за чего-то, что постигло его, и сказал: "О дитя мое,
расскажи мне, что с тобою и что такое случилось, что изменился цвет тво-
его лица и ты похудел телом". И царевич рассказал ему обо всем, что слу-
чилось и что он услышал из повести Азиза и повести о Ситт Дунья, и ска-
зал, что он полюбил ее понаслышке, не видав ее глазами. И отец его мол-
вил: "О дитя мое, она дочь царя, и страны его от нас далеко! Брось же
это и войди во дворец твоей матери..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Ночь, дополняющая до ста тридцати
Когда же настала ночь, дополняющая до ста тридцати, она сказала:
"Дошло до меня, о счастливый царь, что везирь Дандан рассказывал
Дау-аль-Макану: "И отец Тадж-аль-Мулука сказал ему: "О дитя мое, ее отец
царь, и земли его от нас далеко! Брось же это и войди во дворец твоей
матери - там пятьсот невольниц подобных лунам; какая из них тебе понра-
вится, ту и бери. Или же возьмем и сосватаем за тебя какую-нибудь из
царских дочерей, которая будет лучше ее". - "О батюшка, - отвечал
Тадж-аль-Мулук, - не хочу другую, совсем! Эта вышила газель, которую я
видел, и мне не обойтись без нее, а иначе я пойду блуждать по степям и
пустыням и убью себя из-за нее". - "Дай срок, пока я пошлю к ее отцу и
посватаю ее у него, - сказал ему отец. - Я исполню твое желание, как я
сделал для себя с твоей матерью; быть может, Аллах приведет тебя к жела-
емому, а если ее отец не согласится, я потрясу его царство войском, ко-
нец которого будет у меня, а начало у него".
Потом он позвал юношу Азиза и спросил: "О дитя мое, ты знаешь доро-
гу?" - "Да", - отвечал Азиз. "Я хочу, чтобы ты поехал с моим везирем", -
сказал царь, и Азиз ответил: "Слушаю и повинуюсь, о царь времени!" Потом
царь призвал своего везиря и сказал: "Придумай мне план для моего сына,
и пусть он будет хорош. Отправляйся на Камфарные острова и сосватай дочь
их царя за моего сына". И везирь отвечал: "Слушаю и повинуюсь!"
А Тадж-аль-Мулук вернулся в свое жилище, и его страсть еще увеличи-
лась, и состояние его ухудшилось, и отсрочка показалась ему долгой, а
когда над ним опустилась ночь, он стал плакать, стонать и жаловаться и
произнес:
"Ночной уж спустился мрак, и слез велики войска,
И ярок огонь любви, горящий в душе моей.
Коль ночи вы спросите, они вам поведают,
Другим ли я занят был - не грустью тоскливою.
Ночами я звезд стада пасу от любви моей,
А слезы с ланит моих бегут, как градинок ряд.
Один ведь остался я, и нет никого со мной!
Подобен я любящим без близких и родичей".
А окончив свои стихи, он лежал некоторое время без чувств и очнулся
только к утру. И пришел слуга его отца, и встал у его изголовья, позвал
его к родителю.
И Тадж-аль-Мулук пошел с ним, и, увидав его, отец юноши нашел, что
цвет его лица изменился, и принялся его уговаривать быть стойким и обе-
щал свести его с царевной, а потом он снарядил Азиза и своего везиря и
дал им подарки. И они ехали дни и ночи, пока не приблизились к Камфарным
островам. И тогда они остановились на берегу реки, и везирь послал от
себя гонца к царю, чтобы сообщить ему об их прибытии. И гонец отправил-
ся, и прошло не более часу, как придворные царя и его эмиры выехали к
ним навстречу на расстояние одного фарсаха: и, встретив их, ехали впере-
ди их, пока не ввели их к царю. И прибывшие поднесли ему подарки и про-
были у него, как гости, три дня. А когда настал четвертый день, везирь
вошел к царю и, встав перед ним, рассказал ему о деле, по которому он
прибыл. Царь был в недоумении, какой дать ответ, так как его дочь не лю-
била мужчин и не желала брака. Он посидел некоторое время, опустив голо-
ву к земле, а потом поднял голову и, призвав одного из евнухов, сказал
ему: "Пойди к твоей госпоже Дунья и повтори ей то, что ты слышал, и
расскажи, зачем прибыл этот везирь". И евнух поднялся и пошел и ненадол-
го скрылся, а потом он вернулся к царю и сказал: "О царь времени, когда
я пришел и рассказал Ситт Дунья, что слышал, она сильно рассердилась и,
поднявшись на меня с палкой, хотела разбить мне голову, и я бегом убежал
от нее. И она сказала мне: "Если мой отец заставит меня выйти замуж, я
убью того, за кого я выйду". И тогда ее отец сказал везирю и Азизу: "Вы
слышали и знаете - расскажите же это царю и передайте ему привет. Моя
дочь не любит мужчин и не желает брака..."
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Сто тридцать первая мочь
Когда же настала сто тридцать первая ночь, она сказала: "Дошло до ме-
ня, о счастливый царь, что царь Шахраман сказал везирю и Азизу: "Пере-
дайте царю при кет и расскажите ему, как вы слышали, что моя дочь но же-
лает брака". И они ушли назад без всякого проку и ехали до тех пор, пока
не прибыли к царю и не рассказали ему, что случилось.
И тогда царь велел военачальникам кликнуть клич войскам о выступлении
на бой и на войну, но везирь сказал ему: "О царь, не делай этого - за
тем царем не г вины. Когда его дочь узнала об этом, она прислала ска-
зать: "Если мой отец заставит меня выйти замуж, я убью того, за кого
выйду и убью себя после него". Отказ исходит только от нее".
И, услышав слова везиря, царь испугался за Тадж-альМулука и сказал:
"Если я стану воевать с ее отцом и захвачу царевну, а она убьет себя,
мне не будет от этого никакой пользы". - И потом царь уведомил своего
сына, Тадж-аль-Мулука, и тот, узнав об этом, сказал своему отцу: "О ба-
тюшка, мне нет мочи терпеть без нее! Я пойду к ней и буду стараться с
ней сблизиться, даже если я умру, я не стану делать ничего другого". -
"А как же ты пойдешь к ней?" - спросил его отец. "Я пойду в обличье куп-
ца", - ответил Тадж-аль-Мулук. И царь сказал: "Если это неизбежно, то
