ращении с ними."
А в это время они осаждали аль Кустантынию, пока не прошло над ними
четыре года, и они стосковались по родным землям, и войска стали тяго-
титься, и им надоело не спать ночами, осаждая город, и воевать ночью и
днем.
И царь Дау-аль-Макан велел привести Бахрама, Рустума и Теркаша и,
когда они явились, сказал им. "Знай те, что мы провели здесь эти годы и
не достигли цели, даже напротив, увеличились наши заботы и горести. Мы
пришли, чтобы отомстить за царя Омара ибн ан Немана, и был убит среди
нас мой брат Шарр-Кан, так что из этой печали стало две печали и из этой
беды - две беды. А виновница всего этого - старуха Зат-ад-Давахи. Это
она убила султана в его царстве и взяла его жену, царицу Суфию, но ей
недостаточно было всего этого, и она обманула нас и зарезала моего бра-
та. А я обещал и дал великие клятвы, что непременно отомщу. Что же вы
скажете? Поймите эту речь и дайте мне ответ".
И все склонили головы и ответили: "Самое правильное мнение у везиря
Дандана".
И тогда везирь Дандан подошел к царю Дау-аль-Макану и сказал ему:
"Знай, о царь времени, что от нашего пребывания здесь нет больше пользы,
и лучше всего нам отправиться на родину и остаться там некоторое время,
а потом мы вернемся и выступим походом на рабов идолов". - "Прекрасно
такое мнение! - сказал Дау-аль-Макан. - Люди стосковались и хотят видеть
свои семьи, и я тоже взволнован тоскою по сыну Кан-Макану и дочери моего
брата Кудыя-Факан. Она в Дамаске, и я не знаю, что с нею сталось".
Услышав это, воины обрадовались и призвали благословение на везиря
Дандана. А потом царь Дау-аль-Макан велел глашатаю кричать, чтобы высту-
пили через три дня. И воины стали снаряжаться, а на четвертый день заби-
ли в литавры и развернули знамена, и везирь Дандан выступил в передовых
войсках, а царь в середине, и рядом с ним был старший царедворец.
И войска двинулись и шли непрерывно, ночью и днем, пока не достигли
города Багдада, и люди обрадовались их прибытию, и прекратилось их горе
и несчастье. И оставшиеся встретились с отсутствовавшими, и все эмиры
разошлись по домам, а царь поднялся во дворец и пошел к своему сыну
Кан-Макану, который уже достиг семи лет и стал выходить и садиться на
коня. И царь отдохнул после путешествия и пошел в баню вместе со своим
сыном КанМаканом, а потом вернулся и сел на престол своего царства, и
везирь Дандан встал перед ним, а эмиры и приближенные встали перед ца-
рем, служа ему.
И тогда Дау-аль-Макан потребовал своего друга истопника, который был
к нему добр на чужбине, и его привели. И когда он предстал перед ним,
царь поднялся из уважения к его достоинствам и посадил его рядом с со-
бою. И царь рассказывал везирю о том, какую милость и добро оказал ему
истопник, и эмиры возвеличили его, и везирь тоже его возвеличил. А ис-
топник потолстел и разжирел от еды и безделья, и шея у него стала, как
шея слона, а лицо - как живот дельфина, и он стал глуповатым, так как не
выходил из помещения, где жил, и не узнал царя.
И царь обратился к нему и, улыбнувшись ему в лицо, приветствовал его
наилучшим приветствием и воскликнул: "Как ты скоро меня забыл!" И тогда
истопник пробудился и пристально посмотрел на царя и, вглядевшись, узнал
его, вскочил на ноги и сказал: "О приятель, кто сделал тебя султаном?"
И царь рассмеялся, а везирь подошел к истопнику и изложил ему, в чем
дело, и сказал: "Он был твоим братом и другом, а теперь стал царем зем-
ли, и тебе непременно будет от него великое добро. Вот я научу тебя:
когда он тебе скажет: "Пожелай чего-нибудь", - желай только самого
большого, потому что ты ему дорог". - "Я боюсь, - возразил истопник, -
что пожелаю от него такого, на что он не согласится или что не сможет
мне дать". - "Все, чего ты ни пожелаешь, он тебе даст и с тобой ничего
не будет", - отвечал везирь. И истопник воскликнул: "Клянусь Аллахом, я
непременно пожелаю то, что у меня на уме. Я каждую ночь вижу это во сне
и надеюсь, что Аллах великий мне это дарует". - "Успокой свое сердце, -
сказал везирь. - Клянусь Аллахом, если бы ты пожелал стать правителем
Дамаска вместо его брата, он даровал бы тебе это место и сделал бы тебя
правителем".
Тут истопник встал на ноги, а Дау-аль-Макан сделал ему знак сесть, но
тот отказался и воскликнул: "Храни Аллах! Кончились дни, когда я сидел в
твоем присутствии!" - "Нет, - отвечал царь, - они продолжаются и поныне.
Ты был виновником того, что я остался жив, и клянусь Аллахом, если ты
меня попросишь - чего бы ты ни пожелал, я дам это тебе. Так проси у Ал-
лаха, а потом у меня".
"О господин, я боюсь", - сказал истопник. По царь воскликнул: "Не
бойся!", а истопник молвил: "Я боюсь" что пожелаю чего-нибудь, чего ты
мне не даруешь". И царь засмеялся и спросил: "А что же? Клянусь Аллахом,
- продолжал он, - если бы ты пожелал половину моего царства, я, право,
разделил бы его с тобою. Проси же, чего желаешь, и оставь разговоры". -
"Я боюсь", - проговорил истопник, и, когда царь сказал: "Не бойся!", он
опять молвил: "Я боюсь пожелать чего-нибудь, чего ты не сможешь мне
дать".
Тут царь рассердился и воскликнул: "Проси чего хочешь!" И истопник
сказал: "Прошу у Аллаха и затем у тебя: напиши указ, чтобы я был надзи-
рателем над всеми истопниками, что в городе Иерусалиме".
И султан и все присутствующие засмеялись и сказали ему: "Пожелай дру-
гого!" И истопник воскликнул: "О господин, не говорил ли я тебе, что я
боюсь пожелать чего-нибудь, чего ты мне не даруешь или не сможешь мне
дать!" А везирь ткнул его кулаком во второй раз и в третий, но истопник
каждый раз говорил: "Я желаю..."
И султан сказал: "Проси и поторопись!" - "Я прошу, чтобы ты сделал
меня главным над всеми мусорщиками в городе Иерусалиме или в городе Да-
маске!" - сказал истопник. И все присутствующие повалились на спину от
смеха, а везирь стал бить истопника, и тот обернулся к нему и спросил:
"Кто ты такой, что бьешь меня, когда я не виноват? Ведь это ты говорил
мне: "Пожелай чтонибудь большое!" Пустите меня уехать в мою страну", -
сказал он потом.
И султан понял, что он забавляется, и, подождав немного, обратился к
нему и сказал: "О брат мой, пожелай от меня что-нибудь большое, достой-
ное нашего сана". - "О царь времени, - сказал истопник, - я прошу у Ал-
лаха и затем у царя, чтобы ты назначил меня наместником Дамаска вместо
твоего брата". - "Аллах даровал это тебе", - сказал царь, и истопник по-
целовал перед ним землю.
И царь приказал поставить ему сиденье на подобающем месте и пожаловал
ему одежду наместника, и написал об этом постановление, приложив к нему
печать, и потом сказал везирю Дандану: "Никто не поедет с ними, кроме
тебя, а когда ты пожелаешь воротиться и приедешь, привези с собою дочь
моего брата, Кудыя-Факан". - "Слушаю и повинуюсь", - отвечал везирь. И
он взял истопника и ушел с ним и собрался в путешествие, а царь велел
привести истопнику слуг и челядинцев и приготовить новые носилки и сул-
танское облачение, и сказал эмирам: "Кто любит меня, пусть оказывает
этому человеку уважение и поднесет ему большой подарок". И эмиры поднес-
ли ему, каждый по мере своей возможности.
И султан назвал истопника аз-Зибликан и прозвал его аль-Муджахид [191].
И когда пожитки были все собраны, истопник вышел, а вместе с ним вышел
везирь Дандан, чтобы проститься с царем и попросить у него разрешения
выезжать. И царь поднялся и обнял его и внушил ему быть справедливым с
подданными, а потом он велел ему приготовиться к войне через два года, и
они простились друг с другом. И владыка аль-Муджахид, по имени аз-Зябли-
кан, поехал после того, как царь Дау-аль-Макан внушил ему быть добрым с
подданными, и эмиры подарили ему невольников и слуг, число которых дос-
тигло пяти тысяч. И они поехали вслед за ним, а старший царедворец,
предводитель турков Бахрам, предводитель дейлемитов Рустум и предводи-
тель арабов Теркаш тоже поехали, служа ему, чтобы проститься с ним, и
ехали три дня, а потом воротились в Багдад.
А султан аз-Зибликан, везирь Дандан и бывшие с ними войска ехали до
тех пор, пока не достигли Дамаска, а туда уже прибыли на крыльях птиц
вести о том, что царь Дауаль-Макан сделал властителем Дамаска султана,
которого зовут аз-Змбликан, и дал ему прозвание аль-Муджахид, и когда он
достиг Дамаска, для него украсили город, и все, кто был в Дамаске, вышли
посмотреть. И султан вошел в Дамаск, и шествие было великолепно, и, под-
нявшись в крепость, он сел на престол, а везирь Дандан стоял, прислужи-
вая ему, и осведомлял его о чинах эмиров и их должностях, и эмиры входи-
ли к нему и целовали ему руки, призывая на него благословение. И султан
обошелся с ними милостиво и роздал почетные одежды, дары и подарки, а
потом он открыл кладовые и роздал деньги всем воинам, великому и малому,
и творил суд и был милостив.
А потом аз-Зибликан стал готовить в путь дочь султана Шарр-Кана, гос-
пожу Кудыя-Факан, и велел дать ей парчовые носилки, и везиря Дандана он
также снарядил и предложил ему столько-то денег, но везирь Дандан отка-
зался и сказал ему: "Ты стал недавно царь и, может быть, будешь нуж-
даться в деньгах; мы потом примем от тебя деньги для священной войны или
для чего другого".
И когда везирь Дандан приготовился к путешествию, султан аль-Муджахид
сел на коня, чтобы проститься с везирем Данданом, и привел Кудыя-Факан,
которую он посадил в носилки, и послал с нею десять невольниц, чтобы ей
прислуживать. А когда везирь Дандан уехал, царь альМуджахид вернулся в
свои владения, чтобы управлять ими и заботиться о военных припасах, ожи-
дая времени, когда царь Дау-аль-Макан пришлет за ними.
Вот что было с султаном аз-Зибликаном. Что же касается везиря Данда-
на, то он с Кудыя-Факан непрестанно проезжал остановки и ехал до тех
пор, пока через месяц не достиг ар-Рухбы [192]. А после он тронулся в путь
и подъехал к Багдаду, и послал известить Дау-аль-Макана о своем прибы-
тии. И тот сел на коня и выехал ему навстречу, и везирь Дандан хотел
сойти с коня, но царь заклинал его не делать этого. Он погнал своего ко-
ня и, оказавшись рядом с везирем, спросил ею про аэ-Зибликана аль-Муджа-
хида, и везирь сообщил ему, что тот в добром здоровье, и уведомил царя о
прибытии Кудыя-Факан, дочери его брата Шарр-Кана. И Дау-аль-Макан обра-
довался и воскликнул: "Отдохни теперь от тягот путешествия три дня, а
потом приходи ко мне", и везирь отвечал: "С любовью и охотой!"
А потом везирь отправился в свое жилище, а царь поднялся во дворец и
вошел к дочери своего брата КудыяФакан (а она была восьмилетней девоч-
кой), и, увидев ее, он обрадовался и опечалился, вспомнив об ее отце, и
приказал скроить ей платья и дал ей великолепные украшения и драгоцен-
ности, и велел поселить ее вместе со своим сыном Кан-Маканом.
И стали они расти умнейшими и храбрейшими людьми своего времени, но
только Кудыя-Факан росла сообразительной, умной и опытной в последствиях
дел, а Кан-Макан рос щедрым и великодушным, но никогда не раздумывал о
последствиях. И оба подросли, и им стало по десять лет, и Кудыя-Факан
начала садиться на коня и выезжала с сыном своего дяди в поле, гоняясь и
углубляясь в пустыню, и они учились биться мечом и разить копьем, пока
оба не достигли двенадцати лет.
А потом царь стал помышлять о войне, и он вполне снарядился и приго-
товился и, позвав везиря Дандана, сказал ему: "Знай, что я задумал одно
дело и хочу тебя осведомить о нем. Поторопись же дать мне ответ". - "Что
такое, о царь времени?" - спросил везирь Дандан, и царь сказал: "Я хочу
сделать моего сына Кан-Макана султаном, и порадоваться на него при жиз-
ни, и сражаться за него, пока меня не настигнет смерть. Каково же твое
мнение?"
И везирь Дандан поцеловал землю меж рук Дау-альМакана и ответил ему:
