суставов я себе заслужил, и все тут. Дарья, конечно, тоже, с ее про-
фессией данаиды я бы вообще удавился по собственному желанию, но вы-
пить с ней вдвоем мы еще успеем, у нас впереди не только вся ночь, но
и весь вечер, исключая, конечно, время на выгул добермана...
Настоящего коньяку не оказалось. Настоящий мы выпили вчера. Водки тоже
не было. Было какое-то подозрительное бренди какого-то не менее подоз-
рительного Усть-Кишского изготовления, судя по надписи мелкими буков-
ками на этикетке. Стаканчики Дарья куда-то задвинула. Я нашел фужер
под шампанское и налил себе до половины в намерении интеллигентно вы-
цедить, но поперхнулся и заглотнул разом, как удав. Меня прожгло. Эн-
ное время я стоял без дыхания, вроде персонажа Эдгара По, и дико ска-
нировал пространство вращающимся взглядом, в желудке бушевали Этны с
Толбачиками и плавились минералы, гортань варилась заживо, а в пищево-
де рвались мелкие петарды. И ко всему было невыносимо гадко. Дверь в
ванной звучно хлопнула задвижкой. Образовалась щелка, вся в свету и
ошалелом метании водяного пара.
- Самойло, ты? - крикнула Дарья. - Опять булькаешь?
Я перевел дыхание. Если в Усть-Кише спирт для этого бренди не делают
из местных энцефалитных клещей на креозоте, тогда я не знаю, из чего
его делают. Ладно, бывает хуже.
- Ничего, тут нам с тобой еще хватит,- сказал я, вытирая слезы. -
Спинку потереть? Имей в виду, считаю до трех, потом раздумаю. Раз,
два... два с половиной...
- Потереть. Эй, где ты там?
- Бегу! - я кинул на диван пиджак, содрал с себя свитер и очутился в
ванной. Там было жарко, влажно и дышалось, как в коллоиде. - Вот я уже
и добежал... Что тут нужно потереть? О-о! - отшатнулся я и закрылся
рукой. - Не показывайте мне этого, я сейчас сойду с ума...
- Болтун! - сказала Дарья. - Э, ты что делаешь?
- Рубашку снимаю,- объяснил я. - Жарко.
- Не вздумай ко мне забраться,- предупредила она. - Я тебя позвала ра-
ботать, вот ты и работай...
- Я и не собирался,- соврал я, беря и намыливая губку. - А ну-ка вот
так... Привстань. Так хорошо?
- Алкоголик,- сказала Дарья. - Пришел, дышит тут какой-то отравой... И
каждый день пьет, да еще слабую женщину в пьянство втягивает. Другой
бы на его месте давным-давно стал доктором, а этому хоть кол на голове
теши...
- А зачем? - спросил я, работая губкой. - Мне и кандидата за глаза
хватит, а остальное у меня уже есть. - Тут я приналег на губку, и ос-
тальное застонало, выгибая спину. - Не нужно засорять собой науку, это
антиэкологично...
Я развил эту мысль. В конце концов, сила науки заключается отнюдь не в
том, какое иерархическое место занимает в ней некий доцент, говорил я
Дарье, вновь намыливая губку. Если угодно, сила науки в том, чтобы
каждый имеющий к ней касательство делал именно то, к чему он на данный
отрезок времени наиболее приспособлен, а вышеупомянутый доцент именно
этим изо дня в день и занимается как проклятый... Да, конечно, если бы
лет десять назад ему сказали, чем все кончится, он бы крайне удивился,
поскольку был в те годы бодр, настырен, самолюбив и непомерно глуп, не
представляя ни себя без науки, ни даже, совсем уж смешно сказать, нау-
ки без себя. Так что в глазах того сопляка, ворковал я, с наслаждением
водя губкой по восхитительной упругой спине,- да, в глазах того целе-
устремленного глупого сопляка вышеприведенное суждение имело бы неко-
торый вес, и даже, можно сказать с уверенностью, очень большой вес в
силу обозначенных только что причин... Да. Что я хотел сказать?.. По-
жалуй, теперь некий доцент, заменивший благополучно вымершего кайно-
зойского сопляка, считает, что занимает более честную позицию, нежели
какой-нибудь бездарный выползень, каких на государственных грантах
пруд пруди, какой-нибудь от науки прихлебатель профессор Антило-
пов-Гнусов... И потом, ты что, экран не смотришь? Теперь самые достой-
ные профессии - энергетик и учитель, разве нет?
- Ты у нас, кажется, и то и другое,- ехидно произнесла Дарья.
- Ну, какой я учитель... Я дрессировщик.
- Резонно,- сказала Дарья. - Кстати, о приспособленности. Я правильно
поняла: по твоим словам получается, что ты, очевидно, более всего
приспособлен для того, чтобы лупить своих дубоцефалов по мордам?
Я не нашел, что ответить. Как хотите, а говорить в такой обстановке на
серьезные темы я не могу, хоть застрелите. А если кто-нибудь сможет, я
готов встретиться с этим несчастным и выразить ему свои соболезнова-
ния.
- Врешь ты все,- сказала Дарья. - Ты же просто боишься, боишься каждый
день, дрожишь как заяц, потому и лакаешь коньяк. И болтаешь тоже поэ-
тому. И я тоже боюсь и тоже пью, а главное, никому не известно, чем
все это кончится, это-то и есть самое страшное. Пусть будет еще хуже,
только чтобы мы об этом знали... Скажи вот лучше: ты сегодня нормально
сюда добрался? Или опять через пень-коллоид?
- Без проблем,- уверенно сказал я. - Как всегда. А что?
- Врешь ты, как всегда... Эй, ты там по третьему разу пошел, что ли?
Спину домыл?
- Домыл,- сознался я. - А дальше?
- А дальше ты меня мыть не будешь,- сказала Дарья. - Дальше ты пойдешь
и сделаешь нам кофе с коньяком, если еще не разучился это делать, а я
посмотрю, разучился или не разучился...
- Ясно,- вздохнул я. - Ты скоро?
- Скоро, скоро. - Она сделала мне ручкой - иди, мол, иди, не маячь...
И я пошел.
Варить кофе я, конечно, не стал, это было бы и неумно, и преждевремен-
но. Дарья способна пролежать в ванне не один час, особенно когда я до-
ма. Она любит помучить. А после ванны она еще может лечь под лампу за-
горать, тогда уж к ней и вовсе не подходи, не затеняй. Кто как, а я не
согласен. И никогда не был согласен. Нет, я, конечно, понимаю: пова-
ляться на диване, созерцательно глядя в потолок, отловить и выстроить
в каре разбегающиеся мысли - но загорать! Лежать тюленем и думать
только о том, как бы не облупиться,- это занятие, по-моему, второе по
идиотизму после собирания марок. Так что я не пошел варить кофе, про-
игнорировав заодно задверный скулеж добермана, а пошел в комнату и
включил экран.
Передавали "Мою страну", предвечерний выпуск, причем шло самое начало,
астрофизический прогноз на будущую неделю опять уточнили, подправили и
теперь выдавали новые цифры. Я уронил себя в кресло и стал смотреть.
Как всегда при передаче прогноза, на экране показывали Танжерский
комплекс, все эти грандиозные радиотелескопы, гравиметры и нейтриноу-
ловители, что, очевидно, должно было внушать зрителям доверие к прог-
нозу. Для начала в очередной раз было напомнено о том, что человечест-
во переживает глобальный ледниковый период, начавшийся еще два миллио-
на лет назад, и что вся история развития человека как вида была в сущ-
ности историей нынешнего оледенения. Не знаю уж, для чего это было на-
помнено. Наверное, просто чтобы не забывали. Затем невидимый диктор -
от стыда прячется, что ли? - сообщил о том, что поток излучения Солнца
к настоящему моменту составляет, грубо говоря, ноль целых шестьдесят
одну сотую солнечных единиц и что на прошлой неделе он, вопреки ожида-
нию, скачкообразно упал еще на семь десятитысячных, а число Вольфа,
напротив, возросло, и есть все основания полагать (тут голос диктора
стал как-то неестественно бодр), что в связи с приближающимся максиму-
мом цикла будет наблюдаться локальный рост солнечной активности, бла-
годаря чему уже на будущей неделе главная обсерватория прогнозов ожи-
дает увеличения потока солнечного излучения примерно на две-три деся-
титысячных...
Не знаю, чего уж они там ожидали на телецентре, какой реакции. Должно
быть, как минимум той, что каждый зритель так и подпрыгнет от радости
у своего экрана и возликует душой, а потом, конечно, кинется с места в
карьер покупать плавки и озоновый крем. Я фыркнул, вскочил, поймал на
полу перед креслом жужелицу, отнес ее в унитаз, спустил и окончательно
успокоился, когда с экрана пропал Танжер и возник Дагомыс. Передавали
сводку прений в Думе, сводку новостей и правительственные решения. Это
было уже интересно, и я устроился в кресле поудобнее.
(Еще недавно у нас был Конгресс, теперь - опять Дума. Если этот модный
вектор устремится вниз и вширь, очень скоро появятся городовые, около-
точные и прочие статские советники. Городской голова - звучит? Звучит.
Думский голова... И два уха. Голова по-тевтонски - копф. А Думу для
разнообразия можно оставить и по-русски. Получается - думмкопф.
До того глупо, что даже приятно.)
Так... Энергетический терроризм. Экологический терроризм. Просто тер-
роризм. Терроризм политический и терроризм немотивированный... Прог-
рессирующее похолодание грозит всходам зерновых на Кубани... Гм... как
всегда. Боевые действия в Закавказье между эмигрантскими формирования-
ми и местными силами самообороны продолжаются с прежним ожесточением,
с обеих сторон наблюдаются крайние формы жестокости... Тоже как всег-
да. Из Иваново сообщают, что число зарегистрированных новорожденных с
синдромом адаптивности сократилось за последнее время с двадцати двух
и трех десятых до двадцати и девяти десятых процента... Ну, тут ка-
кая-то ошибка. Продолжающаяся эвакуация Петрозаводска проходит четко и
организованно... Отрадно слышать. Нашествие орды реликтовых гоминоидов
на Великий Устюг отражено силами специальных подразделений... Знаем
мы, какие они реликтовые... Подвижкой ледника разрушен участок навес-
ной магнитотрассы класса "ультра-рапид" в Беринговом проливе... Жаль.
Личный баллистический самолет президента Латиноамериканской конфедера-
ции г-на Мигеле Огельо во время совершения частного полета подвергся
лучевой атаке со стороны неопознанного спутника-истребителя. Обломки
самолета рухнули в океан, о судьбе президента достоверных данных
нет... Еще бы. "Зеленым" Филиппин удалось уничтожить еще одну солнеч-
ную энергостанцию, от солнечных батарей освобождено двадцать квадрат-
ных километров территории... Молодцы ребята. Хм, странно, что там еще
сохранились солнечные... Правительства ряда европейских стран выразили
протест против неконтролируемого озеленения североафриканских пустынь,
считая, что это приведет к замедлению роста концентрации двуокиси уг-
лерода в атмосфере планеты в целом и, следовательно, к уменьшению за-
щитного влияния парникового эффекта. Напоминаем, что к настоящему вре-
мени концентрация це-о-два в атмосфере составляет около двух десятых
процента...
Прения в Думе, против ожидания, окончились столь быстро, что я так и
не успел в деталях понять, кто там на сей раз был возмутителем спо-
койствия и зачем он его возмутил. Кажется, в очередной раз было тор-
жественно подтверждено, что "так называемые адаптанты" являются в пер-
вую очередь людьми, равноправными гражданами, и как таковые не могут
быть привлечены к какой-либо превентивной ответственности на основании
одних лишь результатов генотестирования... какую бы скорбь мы ни испы-
тывали от утраты наших товарищей... которые могли бы сейчас быть с на-
ми... прошу почтить память вставанием... вся и всякая правовая самоде-
ятельность на местах должна быть строго пресечена, меры к чему прини-
маются... Короче говоря, я и морщился, и ругался, и даже, кажется, ши-
пел сквозь зубы что-то вроде: "Люди? Люди они вам?! Дождетесь! Ну,
дождетесь! Вас там, я вижу, еще жареный страус куда надо не клюнул как
следует, так он клюнет, будьте уверены. Еще как клюнет!.." И еще я по-
чему-то ждал, что покажут море, но его так и не показали. То самое мо-
ре, что ворочало некогда гальку у берегов Дагомыса, а теперь - замерз-
шее. Замершее. Тихое. Прошлой осенью мы с Дарьей видели на экране пот-
рясающие кадры спасательной операции: ледяные поля ломали ледоколом,
люди, заметаемые пургой, работали как звери, пытаясь вывести к Босфору
последних, самых последних дельфинов-афалин... Не знаю уж, что особен-
