почитаете общаться со мной сугубо официально? На "вы?"
- Предпочитаю - никак.
- А зря вы спешите, Сергей Евгеньевич...- Сашка теперь улыбался во
весь рот. - Во-первых, еще рано, никого нет, а во-вторых, с сегодняш-
него дня занятия в лаборатории будет вести тот, кому это положено. Ва-
цек Юшкевич.
Кажется, у меня отвалилась челюсть. Я торопливо сглотнул.
- Выпустили?!
- А что тут удивительного? - сказал Сашка с наслаждением.
- Да так...- я растерялся и сел. - Не ожидал. Вообще-то конечно... Я
рад. Но... не ожидал, честно скажу.
- Ты еще Бамлаг вспомни,- осуждающе сказал Сашка. - В нашей стране по-
чему-то у каждого прямо с рождения превратное мнение о службе нацбезо-
пасности. Ничего с твоим Юшкевичем не случилось, живой и здоровый.
Прошел проверку генокода, только и всего,- есть у нас одна эксперимен-
тальная методика, достоверность три девятки. Секретности нет, со вре-
менем будем внедрять ее повсеместно. Результат отрицательный - гуляй и
радуйся, что ты человек, задерживать далее не имеем оснований. Он сей-
час подойдет.
- Мне что, сказать спасибо? - спросил я.
- А это как тебе удобнее. Ты погоди, я тебя еще с его женой познаком-
лю. Такая, знаешь, цыпа - что ты!..
- С какой еще женой?
- А ты нелюбопытен,- сказал Сашка. - Тебя, кстати, это тоже касается.
Ладно, раньше времени ничего говорить не буду. Сегодня в обед собра-
ние, не забудь.
- В обед обедать надо.
- Один раз потерпишь. Кстати, что тебя произошло с этим студентом?
Я вздохнул.
- Он заложил двоих, которые не заплатили ему дань. Держал в страхе всю
группу. Эти двое были обыкновенными дубоцефалами. Их взяли. По-моему,
он просто клинический подлец с манией величия, а когда я ему так и
сказал, он заявил, что это, мол, не моего ума дело. Ну, тогда...
- Дальше я знаю,- поморщился Сашка. - Тебе это не понравилось, и ты
совершил героический поступок. Отправил человека в больницу, а толсто-
лобики тебе помогали по мере сил. Очень хорошо. Мы проследим, чтобы
подобные случаи больше не повторялись. А вам, Сергей Евгеньевич, от
меня добрый совет не увлекаться самодеятельностью. Это ставит нас в
один ряд с теми, кто идет за событиями, вместо того чтобы управлять
ими. Вы меня поняли?
- А без стукачей никак нельзя? - спросил я.
Рожа у Сашки поехала вширь, будто он собирался заржать. Но он не зар-
жал. Какую-то секунду казалось, что сейчас он хрюкнет, хлопнет себя по
ляжкам и начнет трястись и давиться, вытаскивая из себя сквозь приступ
радостного смеха: "...ну, ублажил... ну, ты юморист, Серг Гиеныч... не
могу... как-как ты сказал?.."
- Предложите что-нибудь взамен,- серьезно посоветовал Сашка. - Мы бы
рассмотрели, даю вам честное слово. Но я чувствую другой ваш вопрос,
поправьте меня, если я не прав. Доколе этот хлыщ будет тут маячить и
мешать работать всем, кому можно. Вот именно такой вопрос я в вас и
читаю: доколе? Это верно?
- Допустим.
- А вы заелись, Сергей Евгеньевич,- сказал Сашка. - Я понимаю, что вам
так не кажется, я также полностью в курсе ваших личных проблем, но
все-таки вы заелись. Вам бы иногда пройтись по городу, оглядеться вок-
руг - неужели у вас не возникает такого желания? Вы же все-таки уче-
ный, пусть даже технарь, это не суть важно, главное здесь подход,- вы
должны понимать, куда мы с вами катимся. И вы ведь это понимаете! -
Сашка повысил голос. - Вы прекрасно все понимаете, только не желаете
об этом думать. Вы привыкли считать, что у государства обязательно
имеется кто-то, кому по должности положено думать за вас. Так вот он
я! - Сашка ткнул пальцем себя в грудь. - Не нравлюсь? Хотите кого-ни-
будь другого? А не много ли вы от государства хотите, господа техни-
ческая элита? Вот я сижу здесь, думаю за вас и стараюсь сделать все от
меня зависящее, чтобы вы остались жить и могли работать. Я вас спраши-
ваю: желаете ли вы - я имею в виду отнюдь не только вас персонально,-
желаете ли вы остаться с этим миром один на один? Нет? Ну, разумеется.
А ведь вы очень, очень плохо знаете этот мир. Вам когда-нибудь прихо-
дилось бывать в покойницкой при полицейском участке? Наверняка вы даже
не знаете о том, что при каждом полицейском участке теперь имеется по-
койницкая. Пришлось учредить. А отрезанную голову ребенка вы когда-ни-
будь видели? А придурка, который режет себя вдоль и поперек осколком
стекла и даже, сволочь, не чувствует боли? Уверен, что не видели и не
стремитесь. Но кто-то обязан это видеть каждый день, кто-то должен за-
ниматься этим дерьмом, чтобы вы могли работать, потому что вся надежда
теперь только на вас, на то, что вы исхитритесь, извернетесь, встанете
на уши и наконец придумаете, как нам остановить этот кошмар. Вам из-
вестно, что сейчас творится на Юге? Сейчас туда перебрасывают войска и
вообще невозможно предсказать, чем все это кончится. Вы знаете, что
представляет собой наша армия? Там служат дубоцефалы! Кстати, в армиях
других стран примерно такое же положение, хотя они, естественно, не
делятся с нами этой информацией
. Что говорить о рядовом составе - мы вынуждены отдавать дубоцефалам
ряд младших офицерских должностей! Кроме пока еще стратегических сил,
но и о них, боюсь, скоро нельзя будет сказать ничего определенного. В
девяноста процентах случаев командование просто не знает, что может
выйти из самого немудрящего приказа. Государство освобождает всех ма-
ло-мальски пригодных людей, к которым, кстати, относитесь и вы, для
работы на свое будущее, пока кто-то еще способен позаботиться о насто-
ящем. Никто не принуждает вас разделять все тяготы народа, а взамен от
вас просят только сотрудничества, которое вам безусловно по силам и
вдобавок в той или иной форме оплачивается, и еще чтобы вы не воротили
носы при виде золотарей, потому что кому-то нужно заниматься и этим. А
что делаете вы?
- Вообще-то я сотрудничаю,- сказал я. - И потом, все это я слышу до-
вольно регулярно. Сельсин дает накачку.
- Пусть в меня так стреляют, как ты сотрудничаешь,- сказал Сашка. - Я,
конечно, понимаю, твои чувства к приятелю, но и ты должен осознать,
что в нашем деле оправданы даже ошибки, если они не ведут к катастро-
фическим последствиям, а в деле с Юшкевичем это заведомо не так. Имей
в виду, мне проще всего было бы считать, что скрытым адаптантом и
убийцей по меньшей мере троих преподавателей был этот самый исчезнув-
ший Решетов, тем более что убийства теперь прекратились,- тебя устроит
такая версия?
- Нет.
- Меня пока тоже. Ты сам прекрасно понимаешь, сколь многого эта версия
не объясняет. Значит, будем работать, да или нет?
Да, кисло подумал я, кивая. Работать-то мы будем... Вацек отпал, кто
следующий? Чтобы найти тупик в конце темного коридора, нужно пройти
его весь. Может быть, конечно, там окажется и не тупик. Только ужасно
не хочется идти этим коридором...
Я не услышал, как отворилась дверь, да и не все услышишь за ваку-
ум-фильтром. Я только увидел, как в комнате беззвучно, как привидение,
появился Вацек. Оправданная ошибка... Он шел по лаборантской со стран-
ной плавностью сомнабулы, временами осторожно прикасаясь к стенам и
предметам, ощупывая их кончиками пальцев - он словно бы вспоминал
пальцами окружающее. Судя по всему, нас он не видел, это уже было
что-то новенькое. Приглядевшись, я заметил у брелока-кошки третий го-
рящий глаз.
- Ага! - закричал Сашка, схватив брелок и что-то с ним делая. - Вот и
именинник. Марина! Маришечка, можно тебя?
Шаги. Молодая женщина. Ого! Все при ней, ничего не скажешь. Цыпа.
- Вацек, это Марина,- Сашка подскочил, устремился и подвел женщину за
руку. - Помнишь, я тебе обещал? Маришка, это тот самый Вацек. Ну, со-
вет да любовь, как водится, женился Тарас, не спросился у нас. Так?
- Так,- сказал Вацек без выражения. - Спасибо вам, Александр Генрихо-
вич.
- Не Александр Генрихович,- вразумительно сказал Сашка. - Какие цере-
монии между коллегами. Сашка - и все. Лаборант Сашка Столповский. Та-
кой-сякой. Ты понял?
- Понял, Александр Генрихович,- еле слышно сказал Вацек.
Цыпа состроила гримаску.
- Сашка!
- Простите. Да-да, я помню. Саш... Я оправдаю. Я обязательно... Прос-
тите, очень спать хочется...
Сашка метнул на меня молниеносный взгляд.
- Ты бы хоть с Сергеем поздоровался,- сказал он Вацеку,- а то он тут
без тебя не в себе немного. Психует.
- Здравствуйте, Сергей Евгеньевич,- вымучил Вацек.
- Здравствуй, Вац. Как ты?
- У меня все хорошо, Сергей Евгеньевич,- сонно сказал Вацек.
- Может, сегодня я занятие проведу? - предложил я, поколебавшись.
- Спасибо, я сам. Мне можно идти?
- Куда еще идти! - закричал Сашка. - А "горько"?! Ты чего смотришь,
Вац? Такая женщина... Серега, давай-ка вместе: горь-ко! Горь-ко!!..
Они поцеловались торопливо, с болотным чмоканьем.
- И как это понимать? - спросил я, когда дверь за парочкой закрылась.
Сашка только хмыкнул и повалился на стул.
- Уймись. Его пальцем не тронули.
- Рад слышать.
- Тогда какого рожна вопрос?
- Марина,- с отвращением сказал я, подумав. - Субмарина! У меня такое
ощущение, будто я присутствовал при случке. У тебя нет? По-моему, если
бы ты им приказал совокупиться вот на этом столе, они бы послушались
без оговорок. Они даже ухитрились бы получить от этого удовольствие,
если бы ты им это приказал. Нет?
- Кому есть дело до их удовольствия? - сказал Сашка. - Подожди до обе-
да, все сам поймешь. Ты, Сергей, меня все-таки удивляешь. Государс-
твенную Евгеническую когда еще обсуждали. Экран не смотришь?
- Смотрю.
- Тогда должен понимать.
Экран... Горящая нефть. Горящий лес, засыпанный снегом до половины вы-
соты стволов. Снег тает у ног привязанных... И толпа. Орущая. Вот
именно - экран. Вот оно...
- Так что, ты говоришь, у тебя с шеей? - спросил я.
- С шеей? - Сашка потрогал пластырь. - Разве я что-то говорил?
- Ожог?
- А зря я тебя нелюбопытным назвал,- усмехнулся он. - Что, дымом все
еще тянет?
- Где твой балахон? - спросил я.
Сашка внимательно посмотрел на меня.
- Что ж, в интересах взаимного доверия придется объясниться,- сказал
он после паузы. - Сам понимаешь, я мог бы просто заявить, что все то,
чем занимается служба нацбезопасности, служит интересам народа и госу-
дарства - между прочим, это действительно так, пусть даже некоторые
наши действия не вполне понятны рядовому обывателю,- но такое объясне-
ние, конечно, не для интеллектуалов, вроде тебя, верно? А если я прос-
то попрошу тебя мне поверить, ты поверишь?
Я промолчал.
- В балахоне был не я,- сказал Сашка. - Но я там тоже был, это ты вер-
но понял. Мы должны направлять энергию народа на его же благо, это, я
думаю, в объяснении не нуждается. Прокаженного не лечат горчичниками.
Выбор методов лечения всегда диктуется самой болезнью, как бы нам ни
хотелось, чтобы было наоборот. Если бы человечество столкнулось просто
с новой глобальной угрозой своему существованию, методы могли бы быть
иными. Мы уже привыкли, в конце концов. Знаем, что человечество спра-
вится с любой доселе еще неизвестной угрозой - мобилизует все силы,
отхаркнется кровью, вымрет в худшем случае наполовину, но справится!
Но перед нами никогда еще не вставали сразу две угрозы такого масшта-
ба: стремительно надвигающийся ледниковый период и обвальное вырожде-
ние интеллекта значительной части человечества...
Падающие хлопья... Жирный дым, закрученный в спираль...
- Тебе вообще-то не странно, что офицер нацбезопасности заговорил обо
всем человечестве? - Сашка хмыкнул. - Я буду говорить только о нашей
стране, чтобы ты не пугался. Где-то лучше, где-то хуже, а у нас карти-
на довольно типичная: при всем напряжении сил государство еще смогло
бы локализовать одну из этих угроз, но не обе. Не обе! - вдруг закри-
чал он и покосился на свой брелок. - Мы не знаем, как это делается!
