- Да, сэр, если только есть надежда, что нам поверят.
Генерал пожал плечами.
- Каковы ваши денежные обстоятельства?
- Четыреста фунтов оклада в год, - криво улыбнулся Крум. - Это все,
сэр.
- Знакомы вы с мужем моей дочери?
- Нет.
- И никогда с ним не встречались?
- Нет, сэр.
- Когда вы встретились с Клер?
- На второй день после отплытия в Англию.
- Чем вы занимались на Цейлоне?
- Служил на чайной плантации. Но потом ее из экономии слили с други-
ми.
- Понятно. Ваше образование?
- Веллингтон, затем Кембридж.
- Вы поступили на службу к Джеку Масхему?
- Да, сэр, он поручил мне присматривать за его арабскими матками. Они
прибудут весной.
- Значит, вы разбираетесь в лошадях?
- Да. Я их обожаю.
Динни увидела, как прищуренный взгляд генерала оторвался от молодого
человека и упал на нее.
- Вы как будто знакомы с моей дочерью Динни?
- Да.
- Поручаю вас ей. Я должен все обдумать.
Молодой человек слегка поклонился, повернулся к Динни, затем снова
повернулся к генералу и с достоинством произнес:
- Ужасно сожалею о случившемся, сэр, но не о том, что люблю Клер.
Сказать, что жалею, - значило бы солгать. Я безумно люблю ее.
Он направился к двери, но генерал остановил его:
- Минутку. Как вы понимаете слово "любовь"?
Динни безотчетно стиснула руки. Опасный вопрос! Молодой человек круто
обернулся. Лицо у него было каменное.
- Понимаю, сэр, - ответил он сдавленным голосом. - Вы спрашиваете,
что это - вожделение или нечто большее? Так вот - это нечто большее,
иначе я не выдержал бы ночи в автомобиле.
Он опять повернулся к двери.
Динни подбежала, помогла ему открыть ее и проводила его в холл, где
он остановился, хмуря брови и тяжело дыша. Она взяла его под руку и под-
вела к камину, где горел огонь. Они постояли, глядя на пламя; затем она
сказала:
- Боюсь, что получилось чересчур резко. Но вы же понимаете: военный
человек любит ясность. Во всяком случае вы, что называется, произвели на
моего отца хорошее впечатление.
- Я чувствовал себя форменным чурбаном. А где Клер? Здесь?
- Да.
- Могу я видеть ее, мисс Черрел?
- Постарайтесь называть меня просто Динни. Вы можете ее видеть, но,
по-моему, вам лучше повидаться и с моей матерью. Идемте в гостиную.
Он стиснул ей руку:
- Я всегда знал, что мы за вами, как за каменной стеной.
Динни поморщилась:
- Даже каменная стена не выдержит такого нажима.
- Ой, простите! Я всегда забываю, какая у меня хватка. Клер боится
даже подавать мне руку. С ней все хорошо?
- Насколько это возможно в ее положении.
Тони Крум схватился за голову:
- Да, со мной ведь творится то же самое, только мне еще хуже. В таких
переделках человеку просто необходимо знать, что впереди есть надежда.
Вы думаете, она меня когда-нибудь полюбит?
- Надеюсь.
- А ваши родители не считают, что я гоняюсь за нею просто так, - вы
меня понимаете? - ну, ради забавы?
- После того, что было сегодня, - конечно, нет. Вы ведь такой, какой
была когда-то и я, - прозрачный.
- Вы? Никогда не могу угадать ваши мысли.
- Это было давным-давно. Идем.
XXII
Когда Крум скрылся за снежной завесой хмурого и ветреного дня, в Кон-
дафорде воцарилось мрачное уныние. Клер ушла к себе, объявив, что у нее
головная боль и она хочет лечь. Остальные три члена семьи сидели за не-
убранным чайным столом и - верный признак душевной тревоги - разговари-
вали только с собаками.
Наконец Динни встала:
- Ну, вот что, мои дорогие, горем делу не поможешь. Во всем надо на-
ходить хорошую сторону. Ведь Клер и он могли бы оказаться не белыми как
снег, а багровыми от стыда.
Генерал, словно рассуждая вслух сам с собой, заметил:
- Они должны защищаться. Нельзя давать волю этому субъекту.
- Но, папа, если Клер выйдет из переделки свободной и с чистой со-
вестью, это же будет просто замечательно, хотя и парадоксально, а шуму
будет меньше.
- Дать возвести на себя такое обвинение?
- Даже если она оправдается, ее имя будут трепать. Ночь в автомобиле
с молодым человеком никому не сходит с рук. Правда, мама?
Леди Черрел слабо улыбнулась:
- Я согласна с отцом, Динни. По-моему, возмутительно, что Клер угро-
жает развод, хотя она не сделала ничего дурного, разве что была неосто-
рожна. Кроме того, не защищаться - значило бы обмануть закон, не так ли?
- Вряд ли закону есть до этого дело, дорогая. Впрочем...
И Динни замолчала, вглядываясь в удрученные лица родителей и созна-
вая, что в отличие от нее они придают браку и разводу некое таинственное
значение, которого не умалят никакие ее слова.
- Этот юноша кажется мне порядочным человеком, - признался генерал. -
Нужно, чтобы он отправился к адвокатам вместе с нами.
- Папа, я, пожалуй, поеду с Клер и зайду попрошу дядю Лоренса устро-
ить нам встречу с юристами днем в понедельник. С тобой и Тони Крумом я
созвонюсь завтра утром.
Генерал кивнул и поднялся.
- Мерзкая погода! - сказал он и положил руку на плечо жене. - Не
расстраивайся, Лиз. Пойми, у них один выход - говорить правду. Что ж,
пойду в кабинет и посижу над планом нового свинарника. Зайди ко мне по-
позже, Динни...
В критические минуты жизни Динни чувствовала себя больше дома на Ма-
унт-стрит, чем в Кондафорде. Сэр Лоренс все понимал гораздо лучше, чем
ее отец, а непоследовательность тети Эм успокаивала и подбадривала де-
вушку больше, чем тихое сочувствие ее отзывчивой матери. Кондафорд был
хорош до кризиса или после него, но слишком безмятежен для душевных бурь
и крутых решений. По мере того как поместья прекращали свое существова-
ние, этот загородный дом казался все более старинным, потому что в нем
жила единственная семья графства, которая насчитывала не тричетыре, а
множество поколений предков, обитавших в той же местности. Поместье как
бы стало учреждением, освященным веками. Люди видели в "кондафордской
усадьбе" и в "кондафордских Черрелах" своего рода достопримечательность.
Они чувствовали, что Кондафорд живет совсем не так, как большие загород-
ные резиденции, куда приезжают провести конец недели или поохотиться.
Владельцы более мелких поместий возводили деревенскую жизнь в своеобраз-
ный культ; они наперерыв устраивали теннис, бридж, различные сельские
развлечения, то и дело стреляли дичь, затевали состязания в гольф, посе-
щали собрания, охотились на лисиц и так далее. Черрелы, пустившие здесь
гораздо более глубокие корни, бросались в глаза куда меньше. Конечно,
если бы они исчезли, соседям их недоставало бы; однако подлинно серьез-
ное место они занимали только в жизни обитателей деревни.
Несмотря на то что Динни всегда находила себе в Кондафорде какоени-
будь дело, она часто чувствовала себя как человек, который проснулся
глубокой ночью и пугается ее тишины; поэтому в дни испытаний - истории с
Хьюбертом три года назад, ее личной трагедии позапрошлым летом и непри-
ятностей у Клер теперь - ее немедленно начинало тянуть поближе к потоку
жизни.
Она отвезла Клер на Мьюз, дала шоферу такси новый адрес и к обеду
поспела на Маунт-стрит.
Там уже были Майкл с Флер, и разговор шел исключительно о литературе
и политике. Майкл придерживался мнения, что газеты слишком рано приня-
лись гладить страну по голове: этак правительство может почить на лав-
рах. Сэр Лоренс слушал сына и радовался, что оно этого еще не сделало.
- Как малыш, Динни? - неожиданно осведомилась леди Монт.
- Великолепно, тетя Эм, благодарю вас. Уже ходит.
- Я посмотрела родословную и высчитала, что он двадцать четвертый из
кондафордских Черрелов, до это'о они были французами. Намерена Джин об-
завестись вторым?
- Пари держу, что да! - воскликнула Флер. - Я не встречала женщины,
более приспособленной для этого.
- Но у них не будет никако'о состояния.
- Ну, она-то уж сообразит, как обеспечить их будущее.
- Почему "сообразит"? Странное выражение! - удивилась леди Монт.
- Динни, как Клер?
- У нее все в порядке.
- Ничего нового?
Ясные глаза Флер словно вонзились в мозг девушки.
- Нет, но...
Голос Майкла нарушил воцарившееся молчание:
- Дорнфорд подал очень интересную мысль, папа. Он полагает...
Динни пропустила интересную мысль Дорнфорда мимо ушей, - она обдумы-
вала, посвящать ли Флер в дела Клер. Конечно, никто не ориентируется в
житейских вопросах быстрее, никто не судит о них с более здравым циниз-
мом, чем Флер. Хранить тайну она тоже умеет. Но поскольку тайна все-таки
принадлежала Клер, Динни решила, что сперва посоветуется с сэром Лорен-
сом.
Это ей удалось лишь поздно вечером. Он выслушал новость, приподняв
бровь.
- Целую ночь в автомобиле, Динни? Это уж чуточку слишком. К адвокатам
я отправлюсь завтра в десять утра. Там теперь всем заправляет очень мо-
лодой Роджер, троюродный брат Флер. Я поговорю с ним: он, вероятно, ско-
рее поверит Клер, чем его престарелые компаньоны. Ты тоже пойдешь со
мной как доказательство нашей правдивости.
- Я никогда не была в Сити.
- Любопытное местечко, - кажется, что попадаешь на край света. Роман-
тика и ученый процент. Приготовься к легкому шоку.
- По-вашему, они должны защищаться?
Быстрые глаза сэра Лоренса остановились на лице племянницы:
- Если ты хочешь спросить меня, поверят ли им, я отвечу - вряд ли. Но
в конце концов это мое личное и не обязательное для тебя мнение.
- А вы сами верите им?
- Здесь я полагаюсь на тебя, Динни. Тебя Клер не обманет.
Динни вспомнились лица сестры и Тони Крума и она ощутила внезапный
наплыв чувств.
- Они говорят правду и всем своим видом подтверждают это. Грех не ве-
рить им.
- Таких грехов в нашем грешном мире не оберешься. Ты бы лучше ложи-
лась, дорогая: у тебя утомленный вид.
В спальне, где Динни столько раз ночевала во время собственной драмы,
она вновь испытала прежнее кошмарное чувство, что Уилфрид где-то рядом,
но она не может до него дотянуться, и в ее усталой голове, как припев,
звучали слова: "Еще одну реку, переплывем еще одну реку..."
На другой день, в четыре часа пополудни, контора "Кингсон, Кэткот и
Форсайт", помещавшаяся в желтом, тихом, как заводь, закоулке Олд Джуэри,
подверглась нашествию клана Черрелов.
- А где старик Грэдмен, мистер Форсайт? - услышала Динни вопрос дяди.
- Все еще у вас?
"Очень молодой" Роджер, которому было сорок два, ответил голосом,
несколько контрастировавшим с массивностью его подбородка:
- По-моему, он живет на покое не то в Пиннере, не то в Хайгете, -
словом, где-то в той стороне.
- Рад слышать, что он жив, - отозвался сэр Лоренс. - Старый Фор...
ваш родственник отзывался о нем с большим уважением. Крепкий человек,
викторианская порода.
"Очень молодой" Роджер улыбнулся:
- Почему бы нам всем не присесть?
Динни, впервые попавшая в адвокатскую контору, разглядывала тома сво-
да законов, выстроившиеся вдоль стен, пухлые папки с делами, желтоватые
жалюзи, унылый черный камин, где горела горсточка угля, не дававшая, ка-
залось, никакого тепла, план поместья, скатанный в трубку и повешенный
около двери, низенькую плетеную корзинку на письменном столе, перья,
сургуч, самого "очень молодого" Роджера, и ей почему-то вспомнился гер-
барий ее первой гувернантки, которая собирала морские водоросли. Затем
она увидела, как ее отец поднялся и вручил юристу бумагу:
- Мы пришли вот по этому делу.
"Очень молодой" Роджер взглянул на заголовок извещения, потом, поверх
него, - на Клер.
"Откуда он знает, кто из нас двоих Клер? - удивилась Динни.
- Обвинение не соответствует истине, - пояснил генерал.
"Очень молодой" Роджер погладил подбородок и углубился в чтение.
Взглянув на него сбоку, Динни увидела, что профиль его стал по-птичьи
острым.
Он заметил, что Динни наблюдает за ним, опустил бумагу и сказал:
