ген, Ван Гог были тогда последней новинкой, а теперь они почтенные клас-
сики. Гоген, конечно, великолепный колорист. А все-таки я предпочитаю
китайцев. Боюсь, что я неисправимо старомоден, Динни.
- Я понимаю, что все эти картины хороши, - вернее, почти все: но жить
среди них я не могла бы.
- У французов много хорошего; ни в одной стране смена школ в живописи
не происходила с такой четкостью, как у них. Каждый этап - от примитивов
до Клуэ, от Клуэ до Пуссена и Клода Лоррена, от них до Ватто и его уче-
ников, а затем к Буше и Грезу, к Энгру и Делакруа, к барбизонцам, к имп-
рессионистам, к постимпрессионистам - отмечен какой-нибудь вершиной вро-
де Шардена, Леписье, Фрагонара, Мане, Дега, Моне, Сезанна, означает раз-
рыв с предыдущей стадией и переход к последующей.
- А бывали раньше такие резкие скачки, как теперь?
- Нет, раньше не бывало ни таких резких скачков в мировоззрении вооб-
ще, ни такой безысходной путаницы во взглядах художников на их назначе-
ние.
- В чем оно, дядя?
- В том, чтобы доставлять наслаждение или раскрывать истину, или в
том и другом одновременно.
- Не представляю себе, чтобы мне доставило наслаждение то, чем нас-
лаждаются они, а истина... Что есть истина?
Эдриен покорно махнул рукой:
- Динни, я устал, как собака. Давай удерем отсюда.
В эту минуту Динни опять увидела сестру и Тони Крума, которые уже уг-
лубились под арку. Она не знала, заметила Клер ее и Эдриена или нет, но
не сомневалась, что Крум никого, кроме Клер, не замечает. Она шла за Эд-
риеном и в свою очередь восхищалась его деликатностью. Разумеется, ни
он, ни она сама никого никогда не поставят в неудобное положение. Кто с
кем встречается - это в наши дни сугубо личное дело.
Они уже добрались до Бэрлингтон-Аркад, когда Эдриену в глаза броси-
лась бледность Динни.
- Динни, что случилось? Ты похожа на привидение!
- Если не возражаете, дядя, я зашла бы выпить чашку кофе.
- Тут есть одно заведение на Бонд-стрит. Идем.
Бескровные, хоть и улыбающиеся губы девушки так встревожили Эдриена,
что он крепко прижал к себе ее руку и отпустил лишь тогда, когда они
уселись за угловой столик.
- Две чашки кофе, и покрепче, - распорядился Эдриен и с инстинктивной
бережностью, так располагавшей к нему женщин и детей, даже не попытался
вызвать племянницу на откровенность.
- Смотреть картины - самое утомительное занятие. Прости, если я упо-
доблюсь Эм, но я тоже подозреваю, что ты слишком мало ешь. Нельзя же
считать едой ту птичью порцию, какую мы проглотили, отправляясь сюда.
Но губы Динни уже приобрели свой обычный цвет.
- Я понимаю, что напрасно упрямлюсь, дядя, но еда - ужасно скучная
вещь.
- Нам с тобой нужно прокатиться во Францию. Картины французов, может
быть, и не трогают душу, но зато их стол возбуждает чувства.
- Вы тоже это испытали?
- Да, особенно когда сравнил его с тем, как едят итальянцы. У францу-
зов все всегда превосходно продумано. Они создают картины так же расчет-
ливо, как делают часы. Они предельно сознательны в творчестве и всегда
превосходные мастера. Требовать от них большего - нелепо; но все-таки -
они насквозь непоэтичны. Надеюсь, Клер избежит бракоразводного процесса?
Суд - самое непоэтичное место на свете.
Динни покачала головой:
- А по-моему, пусть она лучше пройдет через это. Я даже считаю, что
ей не надо было давать обещание. С Джерри они ни при каких обстоя-
тельствах не помирятся, а сейчас она все равно что птица с подбитым кры-
лом. Кроме того, в наши дни никто не придает значения разводу.
Эдриен поежился:
- Мне даже подумать противно, что эти прожженные судейские крючки бу-
дут играть судьбой моих близких. Если бы они все были такие, как Дорн-
форд!.. Но, увы, они не такие. Виделась ты с ним после Нового года?
- Он на днях обедал у нас перед выступлением.
Эдриен отметил про себя, что, заговорив о Дорнфорде, она и "ухом не
повела", как выражается современная молодежь. Вскоре они расстались, и
Динни на прощание уверила дядю, что снова чувствует себя прекрасно.
Эдриен ошибся, сказав, что Динни похожа на привидение: вернее было бы
сказать, что она похожа на человека, увидевшего привидение. Когда она
выходила на Корк-стрит из-под аркад, все ее прошлое, связанное с этой
улицей, метнулось к ней, как одинокая птица, коснулось крылами ее лица и
тут же улетело. Поэтому, простившись с дядей, девушка повернула назад.
Решительно вошла в знакомый подъезд, поднялась по лестнице до квартиры
Уилфрида и позвонила. Потом прислонилась к подоконнику на площадке и
стала ждать, стиснув руки и думая: "Жаль, что у меня нет муфты!" Руки у
нее совсем застыли. На картинах прошлого века женщин всегда изображают
вот так - на лице вуаль, руки в муфте; но прошлый век миновал, и муфты у
нее нет. Она уже решила уйти, как вдруг дверь отворилась. Стэк! В домаш-
них туфлях! Вдумчивый, как всегда, взгляд его черных глаз упал на туфли,
и Стэк смутился:
- Прошу прощения, мисс, я как раз переобувался.
Динни подала ему руку, которую он пожал точь-в-точь как раньше, - с
таким видом, словно исповедовал гостью.
- Я шла мимо, и мне захотелось узнать, как вы живете.
- Прекрасно, мисс, благодарю вас. Надеюсь, вы здоровы? И собака тоже?
- С нами обоими все в порядке. Фошу нравится в деревне.
- Еще бы! Мистер Дезерт всегда говорил, что это деревенская собака.
- У вас есть известия о нем?
- Только косвенные. Я слышал, в банке говорили, что он в Сиаме. Его
письма банк пересылает на свое отделение в Бангкоке. Недавно здесь оста-
навливался их светлость. Как я понял из разговора, мистер Дезерт подни-
мается сейчас к верховьям какой-то реки.
- Реки?
- Да. Вот только название забыл. Что-то вроде "И и" и еще как будто
"Сонг". Там, кажется, здорово жарко. С вашего позволения, мисс, вы ма-
лость бледны, хоть и живете в деревне. А я вот ездил на рождество домой
в Барнстепль и сильно поправился.
Динни опять протянула руку:
- Очень рада была повидать вас, Стэк.
- Зайдите, мисс. В квартире все осталось как при нем, - вот увидите.
Динни подошла к дверям гостиной:
- Совершенно как при нем, Стэк, словно он и не уезжал.
- Приятно слышать, мисс.
- Впрочем, может быть, он и здесь, - сказала Динни. - Говорят же, что
душа отделяется порой от тела. Благодарю вас, Стэк.
Она коснулась руки слуги, прошла мимо него, спустилась по лестнице.
Лицо ее передернулось, застыло, и она быстро зашагала прочь.
Река! Ее сон! "Еще одну реку!"
На Бонд-стрит кто-то окликнул ее:
- Динни!
Девушка обернулась и увидела Флер.
- Куда вы, дорогая! Мы с вами не виделись целую вечность. Я прямо с
французской выставки. Божественно, правда? Я столкнулась там с Клер и
каким-то молодым человеком. Кто он?
- Тони Крум, попутчик по пароходу.
- Только попутчик?
Динни пожала плечами и, взглянув на элегантную собеседницу, мысленно
посетовала: "Почему Флер всегда такая прямолинейная!"
- Деньги у него есть?
- Нет. Правда, он нашел место, но незавидное. Будет присматривать за
арабскими матками мистера Масхема.
- Только-то? Триста, от силы пятьсот в год. Это не бог весть что.
Знаете, Клер в самом деле совершает большую ошибку. Джерри Корвен пойдет
далеко.
- Во всяком случае дальше Клер, - сухо отозвалась Динни.
- Вы полагаете, что разрыв окончательный?
Динни кивнула. Она никогда еще не испытывала к Флер такого граничаще-
го с антипатией чувства, как сегодня.
- Зря. Клер - это не то что вы. Она - человек нового века с его по-
рядком или беспорядком, - как хотите. Вот потому я и говорю, что она со-
вершает ошибку. Ей было бы легче жить, оставаясь с Джерри, пусть даже
формально. Не представляю себе Клер в нужде.
- Деньги ее не привлекают, - холодно вставила Динни.
- Ах, вздор! Только деньги дают возможность делать то, что хочется. А
это не может не привлекать Клер.
Динни, знавшая, что Флер права, произнесла еще холоднее:
- Не стоит тратить время на объяснения.
- Дорогая, тут и объяснять нечего. Он чем-то ее оскорбил, - это на
него похоже. Но из этого еще не следует, что нужно устраивать историю.
Вы же видели сегодня картину Ренуара - мужчина и дама в ложе. Великолеп-
ная вещь! Каждый из них живет особой жизнью, и все-таки они вместе. По-
чему бы Клер не пойти на это?
- А вы бы пошли?
Безупречные плечи Флер чуть заметно дрогнули:
- Но вы же знаете, какой Майкл милый. Кроме того, у меня дети.
И плечи Флер опять слегка дрогнули.
Динни оттаяла.
- Вы обманщица, Флер. Вы не делаете того, что проповедуете.
- Дорогая, у меня же исключительный случай.
- Он у каждого исключительный.
- Ладно, не будем спорить. Майкл говорит, что ваш новый депутат Дорн-
форд пришелся ему по душе. Теперь они трудятся вместе над планом трех
"К". Дело замечательное, да и взялись они за него с нужного конца.
- Мы в Кондафорде тоже занялись свиньями. Дядя Лоренс предпринимает
что-нибудь на этот счет в Липпингхолле?
- Нет. Он придумал самый план и считает, что свое сделал. Ну, ничего,
придет время, Майкл еще заставит его потрудиться. Послушали бы вы, как
об этом плане рассуждает Эм! Умора! Нравится вам Дорнфорд?
Динни, с которой второй раз за утро заговаривали о Дорнфорде, посмот-
рела родственнице прямо в лицо:
- По-моему, он настоящее совершенство.
Флер неожиданно взяла ее под руку:
- Динни, дорогая, я хочу, чтобы вы за него вышли. Конечно, за совер-
шенство не выходят, но ведь и его можно ввести в грех.
Теперь в свою очередь дрогнули плечи Динни, и она устремила взгляд в
пространство.
XVIII
Третьего февраля день выдался на редкость теплый и до того напоминав-
ший весну, чти кровь в жилах людей потекла быстрее, пробуждая в них тягу
к приключениям.
Поэтому Тони Крум рано утром дал телеграмму Клер, а в полдень уже вы-
ехал из Беблок-хайт на старом автомобиле Стейплтона - своем новом приоб-
ретении. Конечно, он мечтал не о такой машине, но даже из этой при жела-
нии можно было выжать миль пятьдесят в час. Он перебрался через реку по
ближайшему мосту, проскочил Эбингдон и поехал через Бенсон на Хенли. Там
он остановился, наскоро проглотил сандвич, заправил бак и с минуту пос-
тоял на мосту, глядя на залитую солнцем обнаженную реку, медленно катив-
шуюся меж нагих рощ. Оттуда он поехал уже сообразуясь с часами, так как
к двум должен был поспеть на Мелтон-Мьюз.
Клер только что вернулась и была еще не готова. Тони уселся в нижней
комнате, обставленной теперь тремя стульями, оригинальным старинным сто-
ликом, который удалось купить по дешевке, - кризис задел и антикваров, и
резным аметистового цвета кувшином с терновой настойкой. Крум прождал
без малого полчаса, прежде чем по винтовой лесенке спустилась Клер в
светло-коричневом твиде и шляпке; через руку у нее было перекинуто кожа-
ное пальто на меху.
- Вот и я, дорогой мой. Простите, что заставила ждать. Куда поедем?
- Я подумал, не захочется ли вам взглянуть на Беблок-хайт. На обрат-
ном пути завернем в Оксфорд, выпьем чаю, посмотрим колледжи и будем
здесь часам к одиннадцати. Идет?
- Отлично. А где вы переночуете?
- Я? Да просто вернусь обратно. Поспею домой еще до часа ночи.
- Бедный Тони! Нелегкий же у вас день!
- Ну что вы! Всего двести пятьдесят миль. Пальто вам ни к чему: на
наше несчастье, машина закрытая.
Они выехали через западный конец переулка, чуть не сбили мотоциклис-
та, и помчались по направлению к парку.
- Тони, а ведь у машины легкий ход!
- Да, она славная старушка, только у меня такое чувство, что она того
и гляди рассыплется. Стейплтон безжалостно гонял ее. И потом - я не люб-
лю светлых машин.
Клер откинулась на спинку сиденья; судя по улыбке, не сходившей с ее
губ, она была довольна.
Их первая долгая экскурсия почти не сопровождалась разговорами. Оба
