скажет Корвену, черт бы его побрал, и зачем он должен ему это говорить,
если, по его, сэра Лоренса, мнению, самый разумный выход для Клер - еще
раз попробовать начать семейную жизнь. Узнав от швейцара, что сэр Дже-
ралд в клубе, он осторожно заглянул в несколько комнат и в четвертой по
счету, такой маленькой, что у нее могло быть только одно назначение -
служить для писания писем, обнаружил зверя, за которым охотился. Корвен
сидел в углу, спиной к входу. Сэр Лоренс занял место за столиком, побли-
же к двери, чтобы разыграть удивление, когда Корвен будет выходить и
наткнется на него. Нет, этот тип сидит непозволительно долго! Сэр Лоренс
увидел на столе "Справочник британского государственного деятеля" и от
нечего делать перелистал раздел об английском импорте. Наткнулся на кар-
тофель: потребление - шестьдесят шесть с половиной миллионов тонн, про-
изводство - восемь миллионов восемьсот семьдесят четыре тысячи тонн.
Где-то на днях он читал, что мы ежегодно ввозим свинины на сорок миллио-
нов фунтов стерлингов. Сэр Лоренс взял листок бумаги и набросал:
"Ограничение ввоза и покровительственные пошлины на те продукты, ко-
торые можно производить самим. Годичный ввоз: свинины - на сорок миллио-
нов фунтов, птицы, скажем, - на двенадцать, картофеля - бог его знает на
сколько. Всю свинину, все яйца и добрых пятьдесят процентов картофеля
производить у себя. Почему бы не составить пятилетний план? Уменьшать с
помощью покровительственных пошлин ввоз свинины и яиц на одну пятую,
ввоз картофеля - на одну десятую в год, постепенно заменяя привозную
продукцию отечественной. К концу пятилетия перейти на свою свинину и яй-
ца и наполовину на свой, английский картофель. Сэкономить, таким обра-
зом, восемьдесят миллионов на импорте и практически сбалансировать внеш-
нюю торговлю".
Он взял второй лист бумаги и начал писать:
"Редактору "Тайме".
План грех "К".
Сэр,
Нижеследующий простой план сбалансирования нашей торговли заслужива-
ет, по нашему мнению, внимания всех, кто предпочитает идти к цели крат-
чайшим путем. Есть три продукта питания, ввоз которых обходится нам в...
фунтов ежегодно, но которые мы можем производить сами, причем, смею ут-
верждать, это не повлечет за собой повышения стоимости жизни, если, ко-
нечно, мы примем элементарную меру предосторожности, повесив первого же,
кто начнет ими спекулировать. Эти продукты суть картофель, яйца, свини-
на, для краткости именуемые нами тремя "К" (картофель, курица, кабан).
Наш план не обременит бюджет, так как для осуществления его нужно
только..."
Но в этот момент сэр Лоренс заметил, что Корвен направился к двери, и
окликнул его:
- Хэлло!
Корвен обернулся и подошел.
Сэр Лоренс встал, уповая на то, что обнаруживает так же мало призна-
ков замешательства, как и муж его племянницы.
- Жаль, что вы не застали меня, когда заходили к нам. Долго пробудете
в отпуске?
- Осталась всего неделя, а потом, видимо, придется лететь через Сре-
диземное море.
- Ноябрь - нелетный месяц. Что вы думаете о нашем пассивном торговом
балансе?
Джерри Корвен пожал плечами:
- Надо же людям чем-то заниматься. Наши никогда не видят дальше
собственного носа.
- Tiens! Une montagne? [5] Помните карикатуру Каран д'Аша на Буллера
под Ледисмитом? Нет, конечно, не помните: с тех пор прошло тридцать два
года. Но национальный характер так быстро не меняется, верно? А как Цей-
лон? В Индию, надеюсь, не влюблен?
- В нас во всяком случае нет, но мы не огорчаемся.
- Клер, видимо, противопоказан тамошний климат.
Настороженное лицо Корвена по-прежнему слегка улыбалось.
- Жара - да, но сезон ее уже прошел.
- Увозите Клер с собой?
- Конечно,
- Разумно ли это?
- Оставлять ее здесь еще неразумнее. Люди либо женаты, либо нет.
Сэр Лоренс перехватил взгляд собеседника и решил: "Не стану продол-
жать. Безнадежное дело. К тому же он бесспорно прав. Но держу пари..."
- Прошу прощения, - извинился Корвен. - Я должен отправить письма.
Он повернулся и вышел, подтянутый, уверенный в себе. "Гм! Нельзя ска-
зать, чтобы наше объяснение прошло плодотворно", - подумал сэр Лоренс и
опять сел за письмо в "Тайме".
- Надо раздобыть точные цифры. Поручу-ка я это Майклу... - пробормо-
тал он, и мысли его вернулись к Корвену. В таких случаях всегда неясно,
кто же действительно виноват. В конце концов неудачный брак - это неу-
дачный брак, и тут уж ничто не поможет - ни похвальные намерения, ни
мудрые советы. "Почему я не судья? - посетовал сэр Лоренс. - Тогда я мог
бы высказать свои взгляды. Судья Монт в своей речи заявил: "Пора предос-
теречь народ нашей страны от вступления в брак. Этот союз, вполне умест-
ный во времена Виктории, следует заключать в наши дни лишь при условии
явного отсутствия у обеих сторон сколько-нибудь выраженной индивиду-
альности..." Пойду-ка я домой к Эм".
Баронет промокнул давно уже сухое письмо в "Тайме" и вышел на темнею-
щую и тихую в этот час Пэл-Мэл. По дороге остановился на
СентДжеймс-стрит, заглянул в витрину своего виноторговца и стал сообра-
жать, как покрыть добавочные десять процентов налога, когда услышал
возглас:
- Добрый вечер, сэр Лоренс.
Это был молодой человек по фамилии Крум.
Они вместе перешли через улицу.
- Хочу поблагодарить вас, сэр, за то, что вы поговорили насчет меня с
мистером Масхемом. Сегодня я встретился с ним.
- Он вам понравился?
- Да. Он очень любезен. Разумеется, влить арабскую кровь в наших ска-
ковых лошадей - это у него просто навязчивая идея.
- Он заметил, что вы так считаете?
Крум улыбнулся:
- Вряд ли. Но ведь наша лошадь много крупней арабской.
- А все-таки затея Джека не лишена смысла. Его ошибка в другом - он
надеется на быстрые результаты. В коннозаводстве все равно как в полити-
ке: люди не желают думать о будущем. Если начинание не приносит плодов к
исходу пяти лет, от него отказываются. Джек сказал, что берет вас?
- Пока на испытательный срок. Я отправлюсь к нему на неделю, и он
посмотрит, как я управляюсь с лошадьми. Сами матки прибудут не в Ройс-
тон. Он нашел для них местечко в окрестностях Оксфорда, около Беб-
лок-хайт. Там я и поселюсь около них, если окажется, что я ему подхожу.
Но это уже весной.
- Джек - педант, - предупредил сэр Лоренс, когда они входили в "Ко-
фейню". - Вам нужно это учесть.
Крум улыбнулся:
- Я уже догадался. У него на заводе образцовый порядок. На мое
счастье, я действительно разбираюсь в лошадях и нашел, что сказать мис-
теру Масхему. Было бы замечательно снова оказаться при деле, а уж лучше
такого я и желать не могу.
Сэр Лоренс улыбнулся: энтузиазм всегда был ему приятен.
- Вам следует познакомиться с моим сыном, - сказал он. - Тот тоже эн-
тузиаст, несмотря на свои тридцать семь. Вы, наверно, будете жить в его
избирательном округе. Хотя нет, не в нем, а где-то поблизости. Вероятно,
в округе Дорнфорда. Между прочим, известно вам, что моя племянница - его
секретарь?
Крум кивнул.
- Может быть, теперь, в связи с приездом Корвена, она бросит работу,
- заметил сэр Лоренс и пристально посмотрел молодому человеку в лицо.
Оно явственно помрачнело.
- Нет, не бросит. На Цейлон она не вернется.
Фраза была произнесена так отрывисто и мрачно, что сэр Лоренс
объявил:
- Здесь я обычно взвешиваюсь.
Крум проследовал за ним к весам, как будто у него не хватало духу
расстаться с собеседником. Он был пунцово-красен.
- Откуда у вас такая уверенность? - спросил сэр Лоренс, воссев на ис-
торический стул.
Молодой человек стал еще краснее.
- Люди уезжают не для того, чтобы сейчас же возвратиться.
- Бывает, что и возвращаются. Жизнь - не скаковая лошадь, которая ни-
куда не сворачивает от старта до финиша.
- Я случайно узнал, что леди Корвен решила не возвращаться, сэр.
Сэру Лоренсу стало ясно, что разговор дошел до такой точки, за кото-
рой чувство может возобладать над сдержанностью. Этот молодой человек
влюблен-таки в Клер! Воспользоваться случаем и предостеречь его? Или че-
ловечнее не обратить внимания?
- Ровно одиннадцать стонов, - объявил баронет. - А вы прибавляете или
убавляете, мистер Крум?
- Я держусь примерно на десяти стонах двенадцати фунтах.
Сэр Лоренс окинул глазами его худощавую фигуру:
- Да, сложены вы удачно. Просто удивительно, как брюшко омрачает
жизнь! Вам, впрочем, можно до пятидесяти не беспокоиться.
- По-моему, сэр, у вас тоже для этого нет оснований.
- Серьезных - нет. Но я знавал многих, у кого они были. А теперь мне
пора идти. Спокойной ночи.
- Спокойной ночи, сэр. Честное слово, я вам страшно благодарен.
- Не за что. Мой кузен Джек не прогадает, вы, если прислушаетесь к
моему совету, - тоже.
- Я-то уж, конечно, нет! - искренне согласился Крум.
Они обменялись рукопожатием, и сэр Лоренс вышел на Сент-Джеймсстрит.
"Не понимаю, - рассуждал он про себя, - почему этот молодой человек
производит на меня благоприятное впечатление? Он еще доставит нам немало
хлопот. Я должен был бы ему сказать: "Не желай жены ближнего твоего". Но
бог так устроил мир, что мы никогда не говорим того, что должны ска-
зать". Интересно наблюдать за молодежью! Считается, что она непочтитель-
на к старикам и вообще, но, право, он, сэр Лоренс, этого не замечал.
Современные молодые люди воспитаны ничуть не хуже, чем он сам был в их
годы, а разговаривать с ними даже легче. Разумеется, никогда не угада-
ешь, что у них на уме, но так оно, наверно, и должно быть. Рано или
поздно смиряешься с мыслью, - и сэр Лоренс поморщился, споткнувшись о
камни, окаймлявшие тротуар на Пикадилли, - что старики годятся лишь на
то, чтобы с них снимали мерку для гроба. Tempora mutantur et nos mutamur
in illis. [6] Впрочем, так ли уж это верно? Его поколение отличается от
нынешнего не больше, чем манера произносить латинские слова в дни его
юности от того, как их произносят теперь. Молодежь - всегда молодежь, а
старики - это старики; между ними всегда останутся расхождения и недове-
рие; старики всегда будут испытывать горячее, но нелепое желание думать
и чувствовать, как молодежь, сетовать на то, что не могут так думать и
чувствовать, а в глубине души сознавать, что, будь у них возможность на-
чать жить сначала, они бы не воспользовались ею. И это милосердно по от-
ношению к человеку! Когда он износился, жизнь исподволь и мягко приучает
его к летаргии. На каждом этапе существования ему отпущено ровно столько
воли к жизни, сколько требуется, чтобы дотянуть до конца. Чудак Гете об-
рел бессмертие под мелодии Гуно благодаря тому, что раздул потухающую
искру в яркое пламя. "Чушь! - подумал сэр Лоренс. - Типично немецкая
чушь! Да неужели бы я, если бы даже мог, поменялся судьбой с этим
мальчиком, чтобы вздыхать, рыдать, украдкой предаваться восторгам и чах-
нуть от тоски? Ни за что! А поэтому хватит со стариков их старости. Ког-
да же наконец полисмен остановит эти проклятые машины? Нет, практически
ничто не изменилось. Шоферы ведут машины, повинуясь тому же ритму, в ка-
ком кучера омнибусов и кэбов погоняли своих спотыкающихся, скользящих по
мостовой, гремевших копытами кляч. Молодые люди и девушки испытывают то
же законное или незаконное влечение друг к другу.
Конечно, мостовые стали иными, и жаргон, которым выражаются эти юно-
шеские желания, тоже иной, но, видит бог, правила движения по жизни ос-
тались неизменными: люди скользят друг мимо друга, сталкиваются, чудом
не ломают себе шею, торжествуют и терпят поражение независимо от того,
хорошие они или плохие. Нет, - думал сэр Лоренс, - пусть полиция издает
циркуляры, священники пишут в газеты, судьи произносят речи, - челове-
ческая природа идет своим путем, как шла в дни, когда у меня прорезался
