нозаводчик и вбил себе в голову, что в английскую лошадь нужно вторично
влить арабскую кровь. Он уже выписал арабских маток из-за границы. Не
исключено, что ему потребуется помощник.
Молодой человек вспыхнул и улыбнулся:
- Страшно любезно с вашей стороны, сэр. О лучшем я и не мечтаю. Я
ведь имел дело с арабскими лошадьми для игры в поло.
- Видите ли, - задумчиво произнес сэр Лоренс, - я никому так не со-
чувствую, как людям, которые действительно нуждаются в работе и не могут
ее найти. Конечно, надо подождать конца выборов. Если социалистов не
свалят, коннозаводчикам придется пустить свои табуны на мясо. Вы только
представьте себе, как за чаем вы кладете на кусок хлеба с маслом ломтик
победителя дерби! Вот уж истинная "отрада джентльмена"!
Баронет встал:
- А пока - спокойной ночи. Этой сигары мне как раз хватит до дому.
Крум тоже поднялся и стоял, пока худая, подвижная фигура собеседника
не исчезла в дверях.
"Страшно славный старик!" - подумал он, опустился в глубокое кресло
и, решив не терять надежд, замечтался о Клер, лицо которой рисовал перед
ним дым его трубки.
V
В холодный туманный вечер, который газеты единодушно провозгласили
"историческим", Черрелы собрались в своей кондафордской гостиной вокруг
портативного приемника - подарка Флер. Что возвестит голос диктора -
блаженство рая или приговор судьбы? Все пять членов семьи были непоколе-
бимо убеждены, что на карту поставлено будущее Великобритании и что это
убеждение не продиктовано им ни классовой, ни партийной принадлежностью.
Они полагали, что руководствуются патриотизмом и чужды личной заинтере-
сованности. И если, думая так, они совершали ошибку, то вместе с ними в
нее впадало множество других британцев. Правда, у Динни порой мелькала
мысль: "Да разве кто-нибудь знает, что спасет страну и что погубит?" Но
даже она не представляла себе, каковы те не поддающиеся учету силы и
причины, которые преобразуют и направляют жизнь народов. Газеты и поли-
тики сделали свое дело: день выборов приобрел и в ее глазах значение по-
воротного пункта. Динни сидела в платье цвета морской воды около подарка
Флер и ждала десяти часов, чтобы включить приемник и настроить его на
нужную волну. Тетя Эм трудилась над новым куском французской вышивки, и
очки в черепаховой оправе еще больше подчеркивали орлиный изгиб ее носа.
Генерал нервно перелистывал "Тайме", то и дело вытаскивая из кармана ча-
сы. Леди Черрел сидела не шевелясь и слегка подавшись вперед, как ребе-
нок в воскресной школе, когда он еще не знает, будет ли ему скучно. Клер
прилегла на диван; Фош свернулся у нее в ногах.
- Пора, Динни, - объявил генерал. - Включай эту штуку. - Динни повер-
нула рукоятку, и "штука" разразилась музыкой.
- "Кольца у нас на пальцах, бубенчик привязан к ногам. Музыка всюду с
нами, звучит она в такт шагам", - вполголоса продекламировала девушка.
Музыка смолкла, и раздался голос:
- Передаем предварительные результаты выборов: Хорнси... Консерваторы
- без перемен.
Генерал вставил: "Гм!" - и музыка загремела снова.
Тетя Эм поглядела на приемник и попросила:
- Уйми его, Динни! Он меня о'лушает.
- Он всегда такой громкий, тетя.
- Блор что-то делает с нашим при помощи пенни. А где это Хорнси? На
острове Уайт?
- В Мидлсексе, дорогая.
- Да, конечно. А я как раз думала о Саутси. Он опять за'оворил!
- Прослушайте дополнительные данные о ходе выборов... Победа консер-
ваторов, поражение лейбористов... Консерваторы - без перемен... Победа
консерваторов, поражение лейбористов...
Генерал вставил: "Ага!" - и музыка загремела снова.
- Какое приятное большинство! - заметила леди Монт. - Очень отрадно.
Клер поднялась с дивана и устроилась на скамеечке у ног матери. "Тай-
ме" выпал из рук генерала. Голос продолжал:
- Победа национал-либералов, поражение лейбористов... Консерваторы -
без перемен... Победа консерваторов, поражение лейбористов...
Музыка то гремела, то замирала, и тогда раздавался голос.
Лицо Клер становилось все жизнерадостней, оттеняя снизу бледное и
чуткое лицо леди Черрел, с которого не сходила улыбка. Сэр Конуэй то и
дело восклицал: "Ото!" или "Недурно!"
Динни думала: "Бедные лейбористы!"
А голос по-прежнему сулил блаженство рая.
- Потрясающе, - восхитилась леди Монт. - Меня что-то клонит ко сну.
- Идите ложитесь, тетя. Я суну вам под дверь записку, когда пойду на-
верх.
Леди Черрел тоже встала. Когда они ушли, Клер снова прилегла на диван
и, казалось, задремала. Генерал сидел неподвижно, словно загипнотизиро-
ванный песней победы. Динни заложила ногу на ногу, закрыла глаза и дума-
ла: "Переменится ли что-нибудь на самом деле, и если да, какое мне до
этого дело? Где он? Сидит у приемника, как и мы? Где? Где?" Тоска по
Уилфриду охватывала ее теперь реже, чем раньше, но все еще достаточно
часто. С того дня, шестнадцать месяцев назад, когда он бежал от нее, она
ничего о нем не слышала. Возможно, он умер. Только раз, только один раз
она изменила своему решению никогда не возвращаться к постигшей ее ка-
тастрофе и спросила о нем Майкла. Тот ответил, что Компсон Грайс, изда-
тель Уилфрида, кажется, получил от него письмо из Бангкока. Дезерт сооб-
щал, что здоров и снова начал писать. С тех пор минуло уже девять меся-
цев. Покров чуть приподнялся и опять упал. Сердце болит, но она к этому
привыкла.
- Папа, два часа. Дальше будет одно и то же. Клер уже заснула.
- Я не сплю, - возразила Клер.
- И напрасно. Я выпущу. Фоша погулять, и пойдем наверх.
Генерал поднялся:
- Сегодня настоящий праздник! Думаю, что теперь нам станет полегче.
Динни распахнула балконную дверь и подождала, пока обрадованный Фош
выскочит в сад. Было холодно, над землею плыл туман, и девушка закрыла
дверь. Не сделай она этого, Фош пренебрежет обычным ритуалом и с еще
большей радостью вернется в дом. Динни поцеловала отца и Клер, потушила
свет и вышла в холл. Камин почти догорел. Девушка поставила ногу на край
решетки и задумалась. Клер говорит, что не прочь поступить секретарем к
одному из новых членов парламента. Судя по последним известиям, таких
будет немало. Почему бы ее сестре не устроиться к их собственному депу-
тату? Он однажды обедал у них и сидел рядом с Динни. Симпатичный чело-
век, начитанный, не ханжа. Он даже сочувствует лейбористам. Но считает,
что они еще не вышли на собственную дорогу. Словом, он - то, что подвы-
пившие молодые люди в какой-то пьесе называют "тори-социалистом". Он
держался с нею вполне откровенно, непринужденно и весело. Как мужчина
тоже привлекателен: вьющиеся каштановые волосы, загорелый, темные усики,
голос высокий, но довольно мягкий; в общем, достойная личность - харак-
тер энергичный и прямой. Но у него, видимо, уже есть секретарь. Впрочем,
если Клер всерьез подумывает об этом, можно узнать.
Девушка пересекла холл и открыла дверь, ведущую в сад. Снаружи стоит
скамейка; Фош, наверно, забился под нее и ждет, когда его впустят. Так и
есть; он вылез, вильнул хвостом и побрел к плошке, где держат воду для
собак. Как холодно и тихо! На дороге - ни души; не слышно даже сов; зас-
тывшие, залитые лунным светом сад и поля безлюдны вплоть до виднеющейся
вдалеке линии рощ. Это Англия, убеленная инеем, равнодушная к будущему,
не верящая в голос, который сулит ей блаженство рая, старая, неизменная
и все-таки прекрасная, несмотря на падение фунта и отказ от золотого
стандарта! Динни смотрела в умиротворенную ночь. Люди, политика - как
мало они значат, как быстро исчезают, испаряясь, словно роса, в прозрач-
ную беспредельность сотворенной богом, игрушки! Какой удивительный конт-
раст - страстная напряженность человеческого сердца и непостижимо холод-
ное безразличие времени и пространства! Как примирить их, как сочетать?
Динни вздрогнула и закрыла дверь.
Утром, за завтраком, она спросила Клер:
- Будем ковать железо, пока оно горячо. Поедешь со мной к мистеру
Дорнфорду?
- Зачем?
- Узнать, не нужен ли ему секретарь, - он ведь теперь член парламен-
та.
- Ну? Разве он избран?
- А как же!
Динни прочла вслух сообщение о результатах выборов. Прежде столь мощ-
ная либеральная оппозиция свелась теперь к жалким пяти тысячам голосов,
поданных за лейбористов.
- Победу на выборах нам принесло слово "национальный", - пояснила
Клер. - Когда я агитировала в городе, там все стояли за либералов. Но
стоило мне заговорить о "национальном правительстве", как картина меня-
лась.
Динни и Клер выехали около одиннадцати, - им стало известно, что но-
вый член парламента пробудет всю первую половину дня в своей штаб-квар-
тире. Но в дверях ее сновало взад и вперед столько народа, что сестрам
расхотелось входить.
- Не люблю выступать в роли просительницы, - объявила Клер.
Динни, которой эта роль была так же не по душе, как и сестре, ответи-
ла:
- Подожди здесь. Я войду и поздравлю его. Может быть, речь зайдет и о
тебе. Он же, наверно, тебя видел?
- Ну еще бы!
Королевский адвокат Юстейс Дорнфорд, только что избранный членом пар-
ламента, сидел в комнате, состоящей, казалось, из одних лишь распахнутых
дверей, и пробегал глазами списки, которые его избирательный агент клал
перед ним на стол. С порога одной из этих дверей Динни заметила под сто-
лом ноги в сапогах для верховой езды, а на столе - котелок, перчатки и
хлыст. Теперь, когда девушка вошла, она сочла себя не вправе вторгаться
к нему в такую минуту и уже решила ускользнуть, как вдруг он поднял гла-
за:
- Извините, Мине, одну секунду. Мисс Черрел!
Динни задержалась и обернулась. Он улыбался, видимо довольный ее при-
ходом.
- Чем могу служить?
Она протянула ему руку:
- Ужасно рада, что вы прошли. Мы с сестрой хотели вас поздравить.
Дорнфорд ответил крепким пожатием.
"О господи, вот уж неподходящий момент для просьб!" - подумала Динни,
но вслух сказала:
- Блестящий успех! В наших краях еще никто не получал такого
большинства.
- И не получит. Мне просто повезло. Где ваша сестра?
- В машине.
- Хочу поблагодарить ее за агитацию.
- О, она с удовольствием занималась ею! - воскликнула Динни и, неожи-
данно почувствовав, что если не решится сейчас, то потом будет поздно,
прибавила: - Она, знаете, сейчас не устроена и мечтает о какой-нибудь
работе. Не подумайте, мистер Дорнфорд... это, конечно, некрасиво... Ко-
роче говоря, не подойдет ли она вам в качестве секретаря? ("Наконец-то
решилась! ") Сестра хорошо знает графство, умеет печатать, владеет фран-
цузским и немножко немецким, если, конечно, нужны языки...
Динни выпалила свою тираду и в полной растерянности умолкла. Однако
лицо Дорнфорда не утратило выражения любезной готовности.
- Выйдем и поговорим с ней, - предложил он.
"Боже правый, уж не влюбился ли он в нее?" - удивилась Динни и украд-
кой взглянула на депутата. Он по-прежнему улыбался, но взгляд его стал
строже. Клер стояла у машины. "Вот бы мне такое хладнокровие!" - позави-
довала Динни. Она молча наблюдала за происходящим. Люди входили и выхо-
дили с торжествующим и деловитым видом, сестра и Дорнфорд оживленно и
доброжелательно беседовали друг с другом, а вокруг сверкало ясное утро.
Наконец Дорнфорд вернулся:
- Страшно признателен вам, мисс Черрел. Это же великолепно: мне как
раз нужен человек, а требования вашей сестры более чем скромны.
- Я-то думала, вы никогда не простите мне, что я докучаю вам просьбой
в такую минуту.
- Всегда счастлив служить вам чем могу и когда угодно. Сейчас мне по-
ра, но, надеюсь, мы скоро увидимся.
Он направился к дому. Динни поглядела ему вслед, подумала: "Какой
превосходный покрой бриджей!" - и пошла к машине.
- Динни, - рассмеялась Клер, - да он в тебя влюблен!
- Что?
- Я запросила двести, а он сразу назначил двести пятьдесят. Как тебе