лась, чтобы не видеть этого бесстрастного лица и насмешливо изогнутых
губ. Затем, повинуясь внезапному наитию, объявила:
- Мой зять потребовал денежного возмещения ущерба.
- Вот как? - удивился Джек Масхем. - Я не знал, что так делается и в
наши дни.
- Он требует две тысячи, а у Тони Крума ничего нет. Он заявляет, что
ему все равно, но если они проиграют, он разорен.
Затем наступило молчание. Джек Масхем опять отошел к окну, сел на по-
доконник и спросил:
- Что же я могу сделать?
- Не отказывать ему от места - вот и все.
- Муж на Цейлоне, а жена здесь. Знаете, это...
Динни поднялась, шагнула к нему и остановилась:
- Мистер Масхем, вам не кажется, что вы в долгу передо мной? Разве вы
забыли, как отняли у меня возлюбленного? Знаете ли вы, что он умер там,
куда бежал из-за вас?
- Из-за меня?
- Да. Он отказался от меня из-за вас и того, что вы защищали. А те-
перь я прошу вас не добивать Тони Крума, как бы ни повернулось дело. До
свиданья.
И, прежде чем Масхем успел открыть рот, Динни вышла.
Она почти бежала по направлению к Грин-парку. Все вышло совсем не
так, как она предполагала! Может быть, ее вмешательство сыграет роковую
роль. Но что поделаешь - слишком уж сильно закипел в ней былой протест
против глухой стены внешних форм, против незримых, но беспощадных тради-
ций, о которые разбилась ее любовь. Иначе и быть не могло! Весь вид это-
го долговязого денди, звук его голоса непреодолимо вернули ее к прошло-
му. А, будь что будет! Ей все-таки легче: горечь, которую она так долго
таила в душе, наконец излилась.
На другой день утром она получила записку:
"Райдер-стрит.
Воскресенье.
Дорогая мисс Черрел,
Можете рассчитывать на меня в известном вам деле.
С искренним уважением
Ваш Джек Масхем".
XXVII
Заручившись этим обещанием" девушка на следующий день уехала в
Кондафорд, где нашла атмосферу крайне напряженной и попыталась хоть
немного ее разрядить. Родители Динни вели обычный образ жизни, но были
явно подавлены и встревожены. Ее мать, женщина застенчивая и восприимчи-
вая, вся сжималась при одной мысли о том, что Клер может пасть в мнении
света. Ее отец, видимо, отдавал себе отчет, что независимо от исхода де-
ла люди сочтут его дочь существом легкомысленным и лживым. Молодого Кру-
ма еще извинят, но никто не извинит женщину, которая поставила себя в
такое положение. К тому же он испытывал гневное и мстительное чувство к
Джерри Корвену, решив, насколько будет в его силах, помешать этому
субъекту добиться своей цели. Такая чисто мужская позиция казалась Динни
несколько смешной, но страдальческая наивность, с которой отец гонялся
за миражем, упуская из виду существенное, не могла не вызывать в девушке
известного сочувствия. Поколению ее отца развод до сих пор казался внеш-
ним и видимым проявлением внутреннего и духовного бесчестия. Для нее же
самой любовь была только любовью: когда она сменяется отвращением, поло-
вая близость теряет всякое оправдание. То, что Клер уступила Джерри Кор-
вену здесь, на своей лондонской квартире, шокировало Динни гораздо
больше, чем бегство сестры от мужа с Цейлона. Те бракоразводные процес-
сы, с которыми она время от времени знакомилась по газетам, отнюдь не
укрепляли ее веру в то, что браки заключаются на небесах. Но она счита-
лась с переживаниями людей, воспитанных в старых понятиях, и старалась
не усугублять растерянность и тревогу родителей. Она избрала другую, бо-
лее практическую линию. Так или иначе, - по-видимому, иначе, - но дело
скоро кончится. А люди в наши дни обращают мало внимания на чужие дела.
- Как! - сардонически возразил генерал. - "Ночь в машине" - броский
газетный заголовок. Прочтешь такой и сразу же начинаешь думать, как ты
сам повел бы себя в подобных обстоятельствах.
- Люди мало что замечают, дорогой. Они все валят в одну кучу - и раз-
воды, и министра внутренних дел, и декана собора святого Павла, и прин-
цессу Елизавету, - немногословно ответила Динни.
Когда ей сказали, что на пасху в Кондафорд приглашен Дорнфорд, она
почувствовала смущение.
- Надеюсь, ты не возражаешь, Динни? Мы ведь не знали, успеешь ты вер-
нуться или нет.
- Даже тебе, мама, я не скажу, что мне это очень приятно.
- Но, дорогая, пора уже и тебе снова выйти на поле боя.
Динни прикусила губы и промолчала. Эти слова тем сильнее растревожили
ее, что в них заключалась доля правды. Они жалили особенно больно пото-
му, что были сказаны ее матерью, оказавшейся такой нечуткой, несмотря на
всю свою деликатность.
Бой! Да, жизнь - это война. Она сбивает человека с ног, загоняет его
в госпиталь, а потом опять возвращает в строй. Ее родители больше всего
на свете боятся потерять ее, но им хочется, чтобы она покинула их, выйдя
замуж. И это в тот момент, когда Клер неизбежно ждет поражение!
Пасха принесла с собой ветер "от умеренного до сильного". В субботу с
утренним поездом прибыла Клер, под вечер на машине приехал Дорнфорд. Он
поздоровался с Динни так, словно сомневался, рада ли она его приезду.
Он наконец присмотрел себе новое жилище. Дом был расположен на
Кемпден-хилл. Ему страшно хотелось выслушать мнение Клер, и в прошлое
воскресенье она потратила целый вечер на осмотр резиденции своего патро-
на.
- На редкость удачно, Динни, - рассказывала она. - Фасад выходит на
юг, есть гараж, конюшня на два стойла, хороший сад, службы, центральное
отопление, - словом, все что надо. Он собирается переехать в конце мая.
Крыша - старая, черепичная; поэтому я посоветовала ему выкрасить ставни
в светло-серый цвет. Дом в самом деле очень удобный и просторный.
- Послушать тебя, так он просто сказочный. Надеюсь, теперь ты будешь
ездить на службу туда, а не в Темпл?
- Да. Дорнфорд решил перебраться не то в Пемпкорт, не то в Брик Бил-
дингс, - не помню точно. Знаешь, Динни, я просто удивляюсь; как это его
не объявили моим соответчиком. Я вижусь с ним гораздо чаще, чем с Тони.
Больше о "деле" речь не заходила. Оно, вероятно, должно было слу-
шаться одним из первых, сразу после неопротестованных исков, и в Конда
форде царило затишье перед бурей.
К этой теме вернулись лишь в воскресенье, после завтрака, когда Дорн-
форд спросил:
- Вы будете в суде на слушании дела вашей сестры, Динни?
- Я должна быть.
- Боюсь, что вы придете в ярость. Обвинение поддерживает Брок, а он,
если захочет, доймет кого угодно, особенно когда сталкивался с явным за-
пирательством, как в данном случае. Потому его и выбрали. Клер придется
крепко взять себя в руки.
Динни вспомнила, как "очень молодой" Роджер говорил ей, что предпочел
бы видеть на месте Клер ее.
- Надеюсь, вы ей это внушите?
- Я предварительно выслушаю ее показания и устрою репетицию перек-
рестного допроса. Но угадать, как Броу повернет дело, - невозможно.
- А вы сами придете на суд?
- Если смогу. Но шансов мало, - вероятно, буду занят.
- Долго протянется разбирательство?
- Боюсь, что несколько дней.
Динни вздохнула.
- Бедный отец! А у Клер надежный защитник?
- Да. Инстон. Но ему сильно помешает ее нежелание рассказать о том,
что произошло на Цейлоне.
- Вы же знаете, решение Клер окончательно. Она об этом не скажет.
- Разделяю ее чувства, но боюсь, что это все погубит.
- И пускай, - возразила Динни. - Я хочу, чтобы она стала свободной. А
больше всего мне жаль Тони Крума.
- Почему?
- Он - единственный из трех, который любит.
- Понятно, - отозвался Дорнфорд и умолк. Динни стало жаль его.
- Вы не прочь прогуляться?
- С восторгом!
- Мы пойдем лесом, и я покажу вам место, где Черрел убил вепря и за-
воевал наследницу де Канфоров, как гласит наш геральдический герб. А у
вас в Шропшире тоже есть фамильные легенды?
- Конечно, есть, но ведь поместье ушло от нас. Его продали после
смерти моего отца: нас было шестеро, а денег - ни пенса.
- Ох, как это ужасно, когда семья лишается своих корней! - вздохнула
Динни.
Дорнфорд улыбнулся:
- "Живой осел лучше мертвого льва".
Они шли через рощу, и он описывал ей свой новый дом, ловко выспраши-
вая девушку о ее вкусах.
Наконец они выбрались на осевшую дорогу, которая вела к холму, зарос-
шему боярышником.
- Вот это место. Здесь тогда, наверно, был дремучий лес. В детстве мы
устраивали тут пикники.
Дорнфорд глубоко втянул в себя воздух.
- Настоящий английский пейзаж - ничто не бросается в глаза и все бес-
конечно прекрасно.
- Чарующий вид!
- Верно сказано.
Он расстелил свой дождевик на склоне холма:
- Садитесь и покурим.
Динни села:
- Вы сами тоже садитесь рядом, - земля еще сырая.
Он сидел подле нее, обхватив руками колени и тихо попыхивая трубкой,
а девушка думала: "Если не считать дяди Эдриена, впервые вижу такого
сдержанного и деликатного человека".
- Было бы совсем замечательно, если бы еще выскочил вепрь, - сказал
Дорнфорд.
- "Член парламента убивает вепря у подножья Чилтернских холмов", -
поддразнила его Динни, но воздержалась прибавить: "И завоевывает сердце
дамы".
- Как ветер клонит дрок! Еще три недели, и все здесь зазеленеет.
Сейчас самое лучшее время года. Впрочем, нет, - бабье лето, наверно,
еще лучше. А вам какая пора по душе, Динни?
- Когда все цветет.
- Гм... И еще жатва. Бескрайние хлеба, должно быть, - великолепное
зрелище.
- Они как раз поспели, когда разразилась война. За два дня до ее на-
чала мы устроили здесь пикник и смотрели, как всходит луна. Как вы ду-
маете, мистер Дорнфорд, многие ли из тех, кто воевал, действительно сра-
жались за Англию?
- Практически - все. Кто за тот или иной уголок страны, кто просто за
улицы, автобусы и запах жареной рыбы. Я лично дрался за Шрусбери и Окс-
форд. Кстати, меня зовут Юстейс.
- Запомню. А теперь, пожалуй, пойдем, а то опоздаем к чаю.
Всю дорогу домой их разговор сводился к певчим птицам и названиям
растений.
- Благодарю за прогулку, - сказал Дорнфорд.
- Я тоже прошлась с удовольствием.
Эта прогулка как-то очень успокоительно подействовала на Динни.
Выходит, с ним можно говорить и не касаясь любовной темы.
В понедельник на пасху ветер дул с юго-запада. Дорнфорд целый час
мирно репетировал с Клер ее роль на суде, а затем, невзирая на дождь,
отправился с ней кататься верхом. Динни потратила утро, подготовляя дом
к весенней уборке и чистке мебели на то время, когда семья будет в горо-
де. Ее родители собирались остановиться на Маунт-стрит, она сама с Клер
- у Флер. После завтрака она совершила с генералом обход нового свинар-
ника, постройка которого затягивалась, так как местный подрядчик не то-
ропил своих рабочих, стремясь занять их здесь как можно дольше. Только
после чая Динни осталась наедине с Дорнфордом.
- Ну, - объявил он, - думаю, что ваша сестра справится, если, конеч-
но, сумеет сохранить самообладание.
- Клер бывает подчас очень резкой.
- Плохо. Адвокаты не любят, когда их срезает непосвященный, да еще в
присутствии их же коллег. Судьи тоже не любят.
- Да, но ее не заставишь плясать под чужую дудку.
- Восставать против освященных веками институтов - неразумно: они
слишком хорошо защищены.
- Да, - со вздохом согласилась Динни. - Все в руках богов.
- А они у них чертовски скользкие. Не подарите ли мне вашу фотогра-
фию? Лучше такую, где вы сняты девочкой.
- Надо посмотреть, что у нас сохранилось. Боюсь, одни любительские
снимки. Впрочем, кажется, есть один, на котором мой нос не слишком
вздернут.
Она подошла к комоду, вытащила один из ящиков и поставила его на
бильярдный стол:
- Семейная фототека. Выбирайте!
Он встал рядом с ней, и они начали пересматривать снимки.
- Я лазила сюда много раз, поэтому моих карточек осталось мало.
- Это ваш брат?
