прием, да о нем и вообще не может быть речи, - мы слишком любим Динни.
Ты, конечно, поговори с ней, Лиз, если представится случай...
У Хьюберта и Джин дискуссия по этому вопросу приняла несколько иной
оборот.
- Ей-богу. Джин, мне хочется, чтобы Динни вышла за твоего брата.
- Ален уже переболел. Вчера я получила от него письмо. Он в Сингапу-
ре. По всей видимости, там у него кто-то есть. Дай бог, чтобы незамуж-
няя. На Востоке мало девушек.
- Не думаю, чтобы он увлекся замужней. Ален не из таких. Может быть,
туземка? Говорят, среди малаек попадаются очень недурные.
Джин скорчила гримаску:
- Малайка после Динни! Затем помолчала и прибавила:
- А что, если мне повидаться с этим мистером Дезертом? Уж я-то ему
объясню, что о нем подумают, если он втянет Динни в эту грязную завару-
ху.
- Смотри, с Динни надо быть начеку.
- Если можно взять машину, я завтра съезжу посоветуюсь с Флер. Она
должна его хорошо знать, - он был у них шафером.
- Я обратился бы не к ней, а к Майклу. Но, ради бога, будь осторожна,
старушка.
На другой день Джин, привыкшая не отделять слов от дела, ускользнула,
пока все еще спали, и в десять утра была уже на Саут-сквер в Вестминсте-
ре. Майкл, как сразу же выяснилось, пребывал в своем избирательном окру-
ге.
- Он считает, что чем прочнее сидит в палате, тем чаще должен встре-
чаться с избирателями. Благодарность - это у него своеобразный комплекс.
Чем могу быть полезна?
Джин, созерцавшая Фрагонара с таким видом, будто находит его чересчур
французским, медленно отвела от картины глаза, опушенные длинными ресни-
цами, и Флер чуть не подпрыгнула. В самом деле - тигрица!
- Дело касается Динни и ее молодого человека. Я полагаю, вы знаете,
что с ним случилось на Востоке.
Флер кивнула.
- Что можно предпринять? Флер насторожилась. Ей - двадцать девять,
Джин - всего двадцать три, но держаться с ней, как старшая, бесполезно.
- Я давным-давно не видела Уилфрида.
- Кто-то должен сказать ему в глаза, что о нем подумают, если он втя-
нет Динни в эту грязную заваруху.
- Я отнюдь не уверена, что она начнется, даже если поэма увидит свет.
Люда склонны прощать Аяксам их безумства.
- Вы не бывали на Востоке.
- Нет, бывала, - я совершила кругосветное путешествие.
- Это совсем не то.
- Дорогая, простите, что я так говорю, - извинилась Флер, - но Черре-
лы отстали от века лет на тридцать.
- Я - не Черрел.
- Верно. Вы - Тесбери, а эти еще почище. Сельские приходы, кавалерия,
флот, индийская гражданская администрация, - разве они теперь идут в
счет?
- Да, идут - для тех, кто связан с ними. А он связан, и Динни тоже.
- Ни один по-настоящему любящий человек ничем и ни с кем не связан.
Много вы раздумывали, когда выходили за Хьюберта? А ведь над ним тя-
готело обвинение в убийстве!
- Это совсем другое дело. Хьюберт не совершал ничего постыдного.
Флер улыбнулась:
- Вы верны себе. Застану ли я вас врасплох, как выражаются в судебных
отчетах, если скажу, что в Лондоне не найдется и одного человека из
двадцати, который не зевнул бы вам в лицо, если бы вы поинтересовались у
него, заслуживает ли Уилфрид осуждения, и не найдется даже одного из со-
рока, который не забыл бы обо всем этом ровно через две недели.
- Я вам не верю, - решительно отпарировала Джин.
- Дорогая, вы не знаете современного общества.
- Современное общество в счет не идет, - еще решительнее отрезала
Джин.
- Допустим. А что же тогда идет?
- Вам известен его адрес? Флер расхохоталась.
- Корк-стрит, напротив картинной галереи. Уж не собираетесь ли вы
сцепиться с ним, а?
- Посмотрим.
- Уилфрид умеет кусаться.
- Ну, мне пора, - объявила Джин. - Благодарю.
Флер восхищенно посмотрела на нее. Молодая женщина вспыхнула, и румя-
нец на смуглых щеках придал ей еще большую яркость.
- Что ж, дорогая, до свиданья. Заезжайте рассказать, чем все кончи-
лось. Я ведь знаю, - вы дьявольски отважны.
- Я не уверена, что пойду к нему. До свиданья! - попрощалась
Джин.
Она промчалась мимо палаты общин, кипя от злости. Темперамент так
сильно увлекал ее в сторону непосредственных действий, что светская муд-
рость Флер лишь привела ее в раздражение. Однако ясно, что отправиться к
Уилфриду Дезерту и сказать: "Уйдите и оставьте мою золовку", - совсем не
так просто, как казалось вначале. Тем не менее Джин доехала до Пэл-Мэл,
оставила машину на стоянке у Партенеума и пешком вышла на Пикадилли.
Встречные, в особенности мужчины, оборачивались и смотрели ей вслед, по-
раженные ее грацией, гибкостью и цветом лица, которое словно светилось.
Джин понятия не имела о Корк-стрит и знала только, что это по соседству
с Бонд-стрит. Когда она все-таки добралась туда, ей пришлось промерить
улицу из конца в конец, прежде чем она обнаружила картинную галерею.
"Его квартира, видимо, в подъезде напротив", - решила она, вошла и в не-
решительности остановилась перед дверью без таблички с фамилией. Вслед
за ней поднялся мужчина с собакой на поводке и остановился рядом с Джин:
- Чем могу служить, мисс?
- Я миссис Хьюберт Черрел. Здесь живет мистер Дезерт?
- Да, мэм, но я не уверен, может ли он вас принять. Фош, к ноге! Ты
умный пес! Если вы подождете минутку, я выясню.
Минутой позже, решительно глотнув воздух, она предстала перед Дезер-
том. "В конце концов, не страшнее же он приходского комитета, когда из
того нужно выколачивать деньги", - подумала Джин.
Уилфрид стоял у окна. Лицо его выразило недоумение.
- Я - невестка Динни, - представилась Джин. - Прошу прощенья, что
беспокою, но мне хотелось увидеться с вами.
Уилфрид поклонился.
- Фош, ко мне! Спаниель, обнюхивавший юбку Джин, повиновался только
после второго окрика. Он лизнул Уилфриду руку и уселся за его спиной.
Джин вспыхнула.
- Это страшное нахальство с моей стороны, но я надеялась, что вы не
обидитесь. Мы на днях вернулись из Судана.
Взгляд Уилфрида остался, как прежде, ироническим, а ирония всегда вы-
водила Джин из равновесия. Она запнулась и выдавила:
- Динни никогда не бывала на Востоке.
Уилфрид снова поклонился. Дело оборачивалось серьезно, - это не засе-
дание приходского комитета.
- Не соблаговолите ли присесть? - предложил он.
- О нет, благодарю вас, я на минутку. Видите ли, я хотела сказать,
что Динни пока еще не представляет себе, какое значение приобретают там
некоторые вещи.
- Я, знаете ли, так вас и понял.
- О! Наступило минутное молчание. Румянец Джин стул ярче, улыбка Уил-
фрида - ироничнее. Наконец он сказал:
- Благодарю за визит. У вас ко мне еще что-нибудь?
- Н-нет... До свиданья!
Спускаясь по лестнице, Джин острее, чем когда-либо в жизни, чувство-
вала себя маленькой и жалкой. Однако первый же мужчина, с которым она
разминулась на улице, отскочил в сторону, потому что ее взгляд тряхнул
его, как электрический ток. Однажды в Бразилии этот прохожий дотронулся
до электрического угря, но и тот произвел на него меньшее впечатление.
Как ни странно, возвращаясь к машине. Джин не злилась на Уилфрида, хотя
он и нанес ей поражение. И, еще удивительнее, - рассеялось чувство,
подсказывавшее ей, что Динни в опасности.
Джин добралась до машины и после легкой перебранки с полисменом по-
вернула обратно в Кондафорд. Ведя автомобиль с угрожающей прохожим ско-
ростью, она поспела домой к завтраку. Она не обмолвилась ни словом о
своем приключении, объявив, что вернулась с дальней прогулки. И только
вечером, лежа на кровати с пологом в лучшей комнате для гостей, сказала
Хьюберту:
- Я виделась с ним. Знаешь, Хьюберт, теперь я уверена, что у Динни
все будет в порядке. В нем есть обаяние.
- Боже мой! - удивился Хьюберт, приподнимаясь на локте. - Какое это
имеет отношение к делу?
- Самое непосредственное, - ответила Джин. - Поцелуй меня и не рас-
суждай...
Когда странная юная посетительница ушла, Уилфрид бросился на диван и
уставился в потолок. Он чувствовал себя как генерал, одержавший победу,
то есть пребывал в полнейшей растерянности. Жизнь его сложилась так,
что, прожив тридцать лет в атмосфере всеобщего эгоизма, он не привык к
чувствам, которые пробудила в нем Динни с первой же минуты их зна-
комства. Старомодное слово "поклонение" выражало их весьма неполно, а
более подходящего выражения не находилось. В ее присутствии Уилфрид ис-
пытывал такое спокойствие и умиротворенность, что, когда она уходила, он
сам себе казался человеком, вынувшим из себя душу и отдавшим ее в зак-
лад. Вместе с этим не изведанным до сих пор блаженством в нем крепла
уверенность, что его собственное счастье не будет полным, если она не
будет счастлива. Динни не раз говорила ему, что бывает счастливой, лишь
когда он рядом. Но это абсурд! Он не может заменить ей все житейские ин-
тересы и привязанности, которые предшествовали их знакомству у памятника
Фошу. А если не может, что он даст ей взамен? Именно об этом спрашивали
Уилфрида глаза молодой женщины, продолжавшие сверкать перед ним и после
ее ухода. Ему удалось обратить ее в бегство, но вопрос остался и носился
в воздухе.
Спаниель, чуявший присутствие незримого острее своего хозяина, поло-
жил длинную морду на его колено. Даже собакой он обязан Динни! Он отвык
от людей. Эта история, нависшая над ним, отрезала его от мира. Женившись
на Динни, он обречет на одиночество и ее. Честно ли так поступать?
Но тут он вспомнил, что через полчаса у него назначена встреча с ней,
и позвонил:
- Я ухожу, Стэк.
- Хорошо, сэр.
Уилфрид вывел собаку и направился к парку. У памятника кавалерии он
сел в ожидании Динни, стал раздумывать, рассказать ли ей о посетительни-
це, и в этот момент заметил девушку.
Она торопливо шла со стороны Парк Лейн, но еще не видела Уилфрида.
Динни казалась стремительной, прямой и, по излюбленному в романах выра-
жению, "воздушной". Она была как весна и улыбалась так, словно узнала '
что-то очень приятное для себя. Девушка не подозревала о его при-
сутствии, и первый же взгляд, брошенный на нее Уилфридом, успокоил его.
Пока она может быть такой довольной и беспечной, ему не о чем трево-
житься. У бронзового коня, которого Динни окрестила "норовистым пузанчи-
ком", она остановилась, высматривая Уилфрида, весело повертела головой
из стороны в сторону, но на лице ее выразилась некоторая тревога. Уилф-
рид поднялся. Девушка помахала ему рукой и перебежала через дорожку.
- Позировала перед Боттичелли, Динни?
- Нет, перед ростовщиком. На всякий случай рекомендую - Феруэн, Са-
ут-Молтон-сквер.
- Ты - у ростовщика?
- Да, милый. У меня теперь в кармане столько собственных денег,
сколько за всю жизнь не было.
- Зачем они тебе? Динни наклонилась и погладила собаку.
- С тех пор как я встретила тебя, я знаю, чем хороши деньги.
- Чем?
- Тем, что позволяют не расставаться с тобой из-за их отсутствия. Ши-
рокие бескрайние просторы - вот что теперь нам нужно. Спусти Фоша с по-
водка, Уилфрид. Он и так побежит за нами.
XIX
В таком литературном центре, как Лондон, где чуть ли не каждый день
на прилавки выбрасываются добрых полдюжины книг, появление тоненького
томика стихов обычно проходит незамеченным. Однако обстоятельства сложи-
лись так, что выход в свет сборника "Барс" и другие стихотворения" прев-
ратился в "литературное событие". Это была первая книга Уилфрида после
четырехлетнего молчания. Его одинокая фигура привлекала к себе всеобщее
внимание редким в среде старинной аристократии поэтическим талантом, го-
речью и силой прежних стихов, постоянным пребыванием на Востоке и отчуж-
денностью от литературных кругов, а в последнее время и слухами о пере-
ходе его в мусульманство. Четыре года тому назад, когда вышла его третья
книжка, кто-то прозвал его "Байроном в пеленках", и определение стало
