Динни смотрела на полено в камине.
- Потом был еще последний в роду адмирал при Виль'ельме Четвертом,
который умер пьяным. Не Виль'ельм, а он. Пастор это отрицает. Он и пишет
для то'о, чтобы это опровер'нуть. Он говорит, что адмирал прозяб и выпил
от простуды рому, а ор'анизм не сработал. Где я подхватила это слово?
- Я иногда употребляю его, тетя.
- Ну, конечно. Так что у не'о целая масса выдающихся предков, не счи-
тая всяких обыкновенных, и они восходят прямо к Эдуарду Проповеднику или
кому-то еще. Пастор хочет доказать, что Тесбери древнее нас. Какая неле-
пость!
- Не волнуйтесь, милая тетя! - замурлыкала Клер. - Ну кто станет это
читать?
- Не скажи. Он просто любит разы'рывать сноба - это е'о поддерживает.
А, вот и Ален! Клер, ты видела мой портулак? Не пойти ли нам посмотреть?
- Тетя Эм, вы бесстыдница, - шепнула Динни ей на ухо. - И потом, это
ни к чему.
- Помнишь, что нам твердили по утрам в детстве? Час терпеть - век
жить. Клер, подожди, я возьму шляпу.
- Итак, ваш отпуск кончен, Ален? - спросила Динни, оставшись наедине
с молодым человеком. - Куда вас направляют?
- В Портсмут.
- Это хорошо?
- Могло быть хуже. Динни, я хочу поговорить с вами о Хьюберте. Если
дело плохо обернется в суде, что тогда?
Динни разом утратила свою "шипучесть". Она опустилась на подушку пе-
ред камином и подняла на Алена встревоженный взгляд.
- Я наводил справки, - продолжал молодой Тесбери. - В таких случаях
дается отсрочка на две-три недели, чтобы министр внутренних дел мог оз-
накомиться с решением суда. Как только он утверждает его, виновного не-
медленно выдают. Отправляют обычно из Саутгемптона.
- Вы серьезно думаете, что до этого дойдет?
- Не знаю, - угрюмо ответил Ален. - Представьте себе, что боливиец
кого-то здесь убил и уехал. Мы-то ведь тоже постарались бы заполучить
его и нажали бы для этого на все пружины.
- Это чудовищно!
Молодой человек посмотрел на нее с решительным и сочувственным видом:
- Будем надеяться на лучшее, но если дело пойдет плохо, придется при-
нять меры. Ни я, ни Джин так просто не сдадимся.
- Но что же делать?
Молодой Тесбери прошелся по холлу, заглянул за двери. Затем наклонил-
ся к девушке и сказал:
- Хьюберт может улететь. После возвращения из Чичестера я ежедневно
практикуюсь в пилотировании. На всякий случай мы с Джин разработали один
план.
Динни схватила его за руку:
- Это безумие, мой мальчик!
- На войне приходилось делать и не такое.
- Но это погубит вашу карьеру!
- К черту карьеру! Что же, по-вашему, лучше сложить руки и смотреть,
как вас и Джин сделают несчастными на долгие годы, а такого человека,
как Хьюберт, навсегда изломают?
Динни конвульсивно сжала его руку, потом выпустила ее.
- Этого не может быть. До этого не дойдет. Кроме того, как вы добере-
тесь до Хьюберта? Он же будет под стражей.
- Пока не знаю, но буду знать, когда наступит время. Мне ясно одно:
если его увезут, там уж совсем никаких шансов не останется.
- Вы говорили с Хьюбертом?
- Нет. Покамест все очень неопределенно.
- Я уверена, что он не согласится.
- Этим займется Джин.
Динни покачала головой:
- Вы не знаете Хьюберта. Он никогда вам не позволит.
Ален усмехнулся, и Динни внезапно заметила, что в нем есть какая-то
всесокрушающая решительность.
- Профессор Халлорсен посвящен в ваш план?
- Нет, и не будет без крайней необходимости, хотя, должен сознаться,
он - славный малый.
Девушка слабо усмехнулась:
- Да, славный, только чересчур большой.
- Динни, вы не увлечены им?
- Нет, мой дорогой!
- Ну и слава богу! Видите ли, - продолжал моряк, - с Хьюбертом вряд
ли станут обращаться, как с обыкновенным преступником. Это облегчит нам
задачу.
Динни смотрела на него, потрясенная до мозга костей. Последняя репли-
ка окончательно убедила ее в серьезности его намерений.
- Я начинаю понимать, что произошло в Зеебрюгге. Но...
- Никаких "но" и встряхнитесь! Пакетбот прибывает послезавтра, и дело
назначат к вторичному слушанию. Увидимся в суде. Мне пора, Динни, - у
меня каждый день тренировочный полет. Я просто хотел поставить вас в из-
вестность, что мы не сложим оружие, если дела обернутся плохо. Кланяй-
тесь леди Монт. Я ее больше не увижу. До свидания. Желаю удачи.
И, прежде чем она успела сказать хоть слово, он поцеловал ей руку и
вышел из холла.
Притихшая и растроганная, Динни сидела у камина, где тлело кипарисо-
вое полено. До сих пор мысль о бунте никогда не приходила ей в голову, -
девушка никогда по-настоящему не верила, что Хьюберта могут предать су-
ду, не верила даже сейчас, и "безумный" план казался ей от этого еще бо-
лее рискованным: давно замечено, что опасность тем страшней, чем она ма-
ловероятней. К волнению девушки примешивалось теплое чувство, - Ален да-
же не сделал ей очередного предложения. Это лишний раз убеждало Динни в
том, что он говорил серьезно. И, сидя на шкуре тигра, доставившего не
слишком много волнений восьмому баронету, который со спины слона застре-
лил ее владельца в ту минуту, когда тот отнюдь не стремился обратить на
себя внимание, Динни согревала тело жаром кипарисового полена, а душу -
сознанием того, что она никогда еще не была так близка к пламени жизни.
Куинс, черный с белыми подпалинами старый спаниель ее дяди, который во
время частых отлучек хозяина обычно не проявлял особого интереса к лю-
дям, медленно пересек холл, улегся на пол, опустил голову на лапы и под-
нял на Динни глаза в покрасневших ободках век. Взгляд его как будто го-
ворил: "Может быть, будет, а может, и нет". Полено негромко затрещало, и
высокие стоячие часы в дальнем углу холла, как, всегда медлительно, про-
били три часа.
XXXII
Там, где речь идет о деле, исход которого сомнителен - будь то спор-
тивный матч, ньюмаркетские скачки, ультиматум или отправка человека на
виселицу, возбуждение всегда достигает апогея в последнюю минуту. Поэто-
му в день, когда Хьюберт должен был вторично предстать перед судом, ожи-
дание стало для семьи Черрелов особенно мучительным. Родственники
Хьюберта собрались в полицейском суде, словно древний шотландский клан,
который немедленно стекался, как только опасность грозила одному из его
сочленов. Налицо были все за исключением Лайонела, у которого шла сес-
сия, и детей Хилери, уже уехавших в школу. Все это напоминало бы свадьбу
или похороны, не будь лица так угрюмы и не таись в душе у каждого обида
на незаслуженную несправедливость. Динни и Клер сидели между отцом и ма-
терью; справа от них расположились Джин, Ален, Халлорсен и Эдриен. Сзади
них - Хилери с женой. Флер с Майклом и тетя Уилмет. На третьей скамье -
сэр Лоренс и леди Монт. Пастор Тесбери в последнем ряду замыкал этот бо-
евой порядок, имевший вид перевернутого треугольника.
Хьюберт, входя в зал со своим адвокатом, улыбнулся сородичам, как го-
рец клану перед боем.
Теперь, когда наконец дошло до суда, Динни испытывала нечто похожее
на апатию. Все преступление ее брата заключалось в самозащите. Он оста-
нется невиновным, даже если его осудят. Ответив на улыбку Хьюберта, де-
вушка сосредоточила все внимание на лице Джин. Ее сходство с тигрицей
стало особенно явственным - странные, глубоко посаженные глаза Джин неп-
рерывно перебегали с ее "детеныша" на тех, кто угрожал его отнять.
Были оглашены те же свидетельские показания, что и в первый раз.
Затем адвокат Хьюберта представил новый документ - сделанное под при-
сягой заявление Мануэля. Затем апатия слетела с Динни: обвинение отпари-
ровало удар защиты, предъявив суду опять-таки данное под присягой свиде-
тельство четырех погонщиков о том, что Мануэль не присутствовал при
выстреле.
Наступило время ужаснуться по-настоящему. Четыре метиса против одно-
го!
Динни заметила, что по лицу судьи пробежала тень замешательства.
- Кто представил это второе свидетельство, мистер Баттел?
- Адвокат в Ла Пас, ведущий это дело, ваша честь. Ему стало известно,
что погонщика Мануэля просили дать показания.
- Понятно. А что вы скажете по поводу шрама, который нам показал об-
виняемый?
- Ни вы, сэр, ни я не располагаем никакими данными, кроме утверждений
самого обвиняемого, о том, каким образом и когда был нанесен удар.
- Согласен. Но не допускаете же вы, что удар был нанесен мертвецом,
после того как его застрелили.
- Кастро, державший в руке нож, мог после выстрела упасть лицом впе-
ред. Я полагаю, это удовлетворительное объяснение.
- По-моему, не слишком, мистер Баттел.
- Может быть. Но свидетельские показания, которыми я располагаю,
подтверждают, что выстрел был сделан преднамеренно, хладнокровно и с
дистанции в несколько ярдов. О том же, обнажил Кастро нож или нет, мне
ничего не известно.
- Итак, можно сделать один вывод: либо лгут шесть ваших свидетелей,
либо обвиняемый и погонщик Мануэль.
- Да, видимо, дело обстоит так, ваша честь. Вам остается решить, что
предпочесть - данные под присягой показания шести граждан или данные под
присягой показания двух.
Динни видела, что судья старается уклониться от прямого ответа.
- Я все превосходно понял, мистер Баттел. Что скажете вы, капитан
Черрел, по поводу представленных нам показаний об отсутствии погонщи-
ка
Мануэля?
- Ничего, сэр. Мне неизвестно, где был Мануэль. Я был слишком занят
спасением своей жизни. Я знаю только одно - он подбежал ко мне почти
сразу же.
- Почти? А точнее?
- Право, затрудняюсь ответить. Может быть - через минуту. Я пытался
остановить кровотечение и лишился чувств как раз в тот момент, когда он
подбежал.
Затем последовали речи двух адвокатов, и апатия снова охватила Динни.
Это состояние прошло, как только после речей в зале на пять минут во-
царилась тишина. Казалось, что во всем суде занят делом лишь один чело-
век - судья - и что он никогда его не кончит. Из-под приспущенных ресниц
девушка видела, как он смотрит то в одну бумагу, то в другую; у него бы-
ло красное лицо, длинный нос, острый подбородок и глаза, которые нрави-
лись Динни, когда он их поднимал. Она чувствовала, что судье не по себе.
Наконец он заговорил:
- В данном случае мой долг - спросить себя не о том, совершено ли
преступление и совершил ли его обвиняемый, но лишь о том, достаточны ли,
во-первых, представленные мне свидетельства для того, чтобы я признал
предполагаемое преступление основанием для выдачи обвиняемого; вовторых,
о том, должным ли образом удостоверена подлинность показаний иностран-
цев, и, наконец, о том, располагаю ли я такими уликами, которые в нашей
стране дали бы мне право привлечь обвиняемого к суду.
Судья помолчал, потом прибавил:
- Предполагаемое преступление, бесспорно, может служить основанием
для выдачи обвиняемого, а подлинность показаний иностранцев должным об-
разом удостоверена.
Он снова сделал паузу, и в наступившей гробовой тишине Динни услышала
долгий вздох, такой далекий и слабый, словно его издал призрак. Судья
перевел взгляд на лицо Хьюберта и заключил:
- Я с большой неохотой прихожу к выводу, что на основании вышеприве-
денных улик обвиняемый должен быть взят под стражу для выдачи его иност-
ранной державе по приказу министра внутренних дел, если тот сочтет за
благо отдать таковой. Я выслушал показания обвиняемого, который ссылает-
ся на обстоятельства, предшествовавшие совершенному им деянию и лишающие
последнее характера преступления, причем эти показания подтверждены за-
явлением одного из свидетелей, которому противоречит заявление четырех
других свидетелей, сделанное ими под присягой. Я лишен возможности вы-
нести суждение об этих опровергающих друг друга документах и могу ут-
верждать лишь одно: их соотношение составляет четыре к одному. Поэтому я
не стану входить в дальнейшее их рассмотрение. Я располагаю, кроме того,
