нос, завилял хвостом, и ей пришлось отпустить его. Наспех одевшись, она
направилась в комнату матери.
Леди Черрел, уже переодетая к обеду, расхаживала между отпертым пла-
тяным шкафом и выдвинутыми ящиками комода, размышляя, с чем ей будет
легче всего расстаться ввиду приближения благотворительного базара, ко-
торый призван был пополнить перед концом года приходский фонд помощи
бедным. Динни, ни слова не говоря, вложила ей в руку телеграмму. Леди
Черрел прочла и спокойно заметила:
- Вот то, о чем ты молилась, дорогая.
- Это самоубийство?
- Думаю, что да.
- Сказать мне Диане сейчас или подождать до утра, чтобы она выспа-
лась?
- Лучше сейчас. Если хочешь, могу я.
- Нет, нет, родная. Это моя обязанность. Вероятно, она будет обедать
у себя наверху. Завтра мы, наверно, уедем в Чичестер.
- Как все это ужасно для тебя, Динни!
- Мне это полезно.
Девушка взяла телеграмму и вышла.
Диана была с детьми, которые изо всех сил затягивали процесс отхода
ко сну, так как не достигли еще тех лет, когда он становится желанным.
Динни увела ее к себе в комнату и, по-прежнему ни слова не говоря, пода-
ла ей телеграмму. Хотя за последние дни она очень сблизилась с Дианой,
между ними все-таки оставалось шестнадцать лет разницы. Поэтому девушка
не сделала соболезнующего жеста, который могла бы позволить себе с ро-
весницей. Она никогда не знала, как Диана воспримет то или иное извес-
тие. То, которое принесла ей Динни, Диана встретила с каменным спо-
койствием, как будто оно вообще не было для нее новостью. Ее лицо, тон-
кое, но потускневшее, как изображение на монете, не выразило ничего.
Глаза, устремленные на Динни, остались сухими и ясными. Она проронила
только:
- Я не спущусь вниз. Завтра в Чичестер?
Динни подавила первое душевное движение, кивнула и вышла. За обедом,
сидя вдвоем с матерью, она сказала:
- Хотела бы я владеть собой так, как Диана.
- Ее самообладание - результат того, что она пережила.
- В ней есть что-то от леди Вир де Вир.
- Это не так уж плохо, Динни.
- Чем будет для всех нас это расследование?
- Боюсь, что ее самообладание скоро ей пригодится.
- Мама, а мне придется давать показания?
- Насколько известно, ты была последней, с кем он разговаривал. Так
ведь?
- Да. Должна я рассказать о том, как он подходил к двери прошлой
ночью?
- По-моему, если тебя спросят, ты должна рассказать все, что знаешь.
Румянец пятнами выступил на щеках Динни.
- А по-моему, нет. Я этого не сказала даже Диане и не понимаю, в ка-
кой мере это может касаться посторонних.
- Я тоже не понимаю, но в данном случае мы не имеем права на
собственное мнение.
- Ну, а у меня оно будет. Я не собираюсь потакать отвратительному лю-
бопытству бездельников и причинять боль Диане.
- А вдруг кто-нибудь из горничных слышал?
- Никто не докажет, что я слышала.
Леди Черрел улыбнулась:
- Жаль, твой отец уехал.
- Мама, не говори ему, что я тебе сказала. Я не желаю обременять этим
совесть мужчины - довольно одной моей. У нас, женщин, она растяжимей, но
это уж от природы.
- Хорошо.
- Я не стану терзаться угрызениями, если сумею что-нибудь скрыть, не
подвергаясь опасности, - объявила Динни, у которой были еще свежи воспо-
минания о лондонском полицейском суде. - Вообще, к чему затевать
следствие, раз он умер? Это отвратительно.
- Я не должна ни поощрять, ни подстрекать тебя, Динни.
- Нет, должна, мама. Ты в душе согласна со мной.
Леди Черрел промолчала. Она действительно была согласна.
На другой день с первым утренним поездом прибыли генерал и Ален Тес-
бери, и через полчаса они все вместе выехали в открытой машине. Ален си-
дел за рулем, генерал рядом с ним; леди Черрел, Диана и Динни кое-как
разместились сзади. Поездка была долгая и невеселая. Полулежа на си-
денье, так что из мехового боа высовывался только нос, Динни размышляла.
Понемногу ей становилось ясно, что на предстоящем расследовании она до
некоторой степени окажется в центре внимания. Она выслушала исповедь
Ферза; она увезла детей; она спускалась ночью вниз к телефону; она слы-
шала то, о чем намеревалась не рассказывать; она - и это главное - выз-
вала Эдриена и Хилери. Только вмешательством ее, их племянницы, которая
заставила Диану обратиться к ним за помощью, можно было замаскировать
дружеские чувства Эдриена к миссис Ферз. Как все, Динни читала газеты и
не без любопытства следила за горестями и неприятностями ближнего, кото-
рые там предавались гласности; как все, она возмущалась газетами, как
только там печаталось нечто такое, что могло оказаться тягостным для ее
родных и друзей. Если выплывет наружу, что ее дядя - старый и близкий
друг Дианы, ему и ей начнут задавать самые разнообразные вопросы, кото-
рые возбудят самые разнообразные подозрения у падкой до всего сексу-
ального публики. Возбужденное воображение девушки закусило удила. Если
раскроется давняя и тесная дружба Эдриена с Дианой, как помешать публике
заподозрить ее дядю в том, что он столкнул Ферза в меловой карьер? Ведь
неизвестно, был с ним Хилери или нет: девушка и сама покамест не знала
подробностей. Мысль ее опережала события. Сенсационному объяснению всег-
да верят охотнее, чем прозаическому и правдивому! И в Динни крепла почти
злобная решимость обмануть публику, лишив ее тех острых ощущений, кото-
рых так жаждет толпа.
Эдриен встретил их в холле чичестерской гостиницы, и Динни, улучив
минуту, отозвала его в сторону:
- Дядя, можно мне поговорить с вами и дядей Хилери наедине?
- Хилери пришлось уехать в Лондон, дорогая, но к вечеру он обяза-
тельно вернется. Тогда поговорим. Расследование назначено на завтра.
Этим ей и пришлось удовольствоваться.
Когда Эдриен закончил свой рассказ, Динни, решив, что вести Диану
взглянуть на тело Ферза следует не ему, объявила:
- Дядя, с Дианой отправлюсь я. Только объясните, как пройти.
Эдриен кивнул. Он понял.
Диана вошла в покойницкую одна. Динни ожидала ее в коридоре, пропах-
шем карболкой. Муха, удрученная приближением зимы, уныло ползала по ок-
ну, которое выходило на глухую боковую улочку. Динни смотрела через
стекло на тусклое холодное небо и чувствовала себя глубоко несчастной.
Жизнь казалась ей мрачной и безысходной, будущее - зловещим. Это рассле-
дование, угроза, нависшая над Хьюбертом... Нигде ни света, ни отрады!
Даже мысль о нескрываемой привязанности к ней Алена не утешала девушку.
Она обернулась, увидела стоящую рядом Диану и внезапно, забыв о
собственном горе, обняла ее и поцеловала в холодную щеку. Они молча вер-
нулись в гостиницу. Только Диана уронила:
- Он выглядит умиротворенным.
После обеда Динни сразу же ушла к себе в номер и в ожидании дядей
взяла книгу. Было уже десять, когда подъехало такси Хилери. Несколько
минут спустя он и Эдриен вошли к Динни. Она заметила, что вид у обоих
измученный и мрачный, но в выражении лица есть что-то успокоительное:
оба были из тех, кто держится до тех пор, пока стоит на ногах. Эдриен и
Хилери с неожиданной теплотой расцеловали племянницу и уселись по обе
стороны постели. Динни, стоя между ними в ногах кровати, обратилась к
Хилери:
- Речь пойдет о дяде Эдриене, дядя. Я много думала. Если мы не примем
мер, следствие будет ужасным.
- Да, Динни. Я ехал сюда с кучей журналистов, не подозревавших, что я
имею касательство к этой истории. Они побывали в психиатрической лечеб-
нице и страшно возбуждены. Уважаю газетчиков: они добросовестно делают
свое дело.
Динни повернулась к Эдриену:
- Позволите говорить откровенно, дядя?
Эдриен улыбнулся:
- Позволяю, Динни. Ты - честная плутовка. Валяй!
- В таком случае, - начала она, взявшись за спинку кровати" - мне ка-
жется, что самое важное - не впутывать сюда дружбу дяди Эдриена с Диа-
ной. По-моему, просьба разыскать Ферза, с которой я к вам обратилась,
должна быть всецело отнесена на мой счет. Как известно, я была послед-
ней, с кем он разговаривал, когда перерезал телефонный шнур. Поэтому,
когда меня вызовут, я могу вбить судье в голову, что это я предложила
прибегнуть к вам, моим дядям, которые к тому же так ловко умеют решать
всякие головоломки. В противном случае чем объяснить наше обращение к
дяде Эдриену? Только тем, что он близкий друг Дианы. А тогда публика
сразу начнет делать всевозможные предположения, особенно если услышит,
что капитана Ферза не было дома целых четыре года.
Наступило молчание. Потом Хилери сказал:
- Она умница, старина. Четырехлетняя дружба с красивой женщиной в от-
сутствие мужа означает для публики многое, а для присяжных - только од-
но.
Эдриен кивнул:
- Согласен. Но я не понимаю, как можно скрыть мое длительное зна-
комство с обоими.
- Все зависит от первого впечатления, - вмешалась Динни. - Я скажу,
что Диана предложила обратиться к ее врачу и Майклу, а я переубедила ее,
помня, как хорошо, в силу вашей профессии, вы умеете анализировать ход
событий и как вам легко позвать на помощь дядю Хилери, большого знатока
людей. Если мы с самого начала направим следствие на нужный путь, я уве-
рена, что вашему знакомству с Ферзами не придадут никакого значения.
По-моему, страшно важно, чтобы меня вызвали одной из первых.
- Это значит многое возложить на тебя, дорогая.
- О нет! Если меня не вызовут раньше, чем вас и дядю Хилери, вы оба
скажете, что я пришла к вам и попросила о помощи, а я потом вдолблю при-
сяжным то же самое.
- После доктора и полиции первым свидетелем будет Диана.
- Пусть. Я сговорюсь с ней, так что мы все будем твердить в один го-
лос.
Хилери улыбнулся:
- Думаю, что нам так и следует поступить: это вполне невинная ложь. Я
сам вверну, что знаком с Ферзами так же давно, как и ты, Эдриен. Мы
встретились с Дианой впервые, когда она была еще подростком, на пикнике
в Лендз Энд, который устроил Лоренс, а с Ферзом - на ее свадьбе. Словом,
дружили домами. Так?
- Посещение мною психиатрической лечебницы неминуемо выплывет наружу,
- заметил Эдриен. - Главный врач вызван свидетелем.
- Что в этом особенного? - возразила Динни. - Вы ездили туда как друг
Ферза и человек, интересующийся психическими расстройствами. В конце
концов, дядя, предполагается, что вы - ученый.
Братья улыбнулись, Хилери сказал:
- Ладно, Динни. Мы потолкуем с судебным приставом - он очень прилич-
ный парень - и попросим вызвать тебя пораньше, если можно.
С этими словами он вышел.
- Спокойной ночи, маленькая змея, - попрощался Эдриен.
- Спокойной ночи, милый дядя. У вас ужасно усталый вид. Вы запаслись
грелкой?
Эдриен покачал головой:
- У меня нет ничего, кроме зубной щетки, - сегодня купил.
Динни вытащила из постели свою грелку и заставила дядю взять ее.
- Значит, мне поговорить с Дианой обо всем, что мы решили?
- Если можешь, поговори, Динни.
- Послезавтра солнце взойдет для вас.
- Взойдет ли? - усомнился Эдриен.
Когда дверь закрылась, Динни вздохнула. Взойдет ли? Диана, видимо,
мертва для чувства. А впереди еще дело Хьюберта!
XXX
Когда на другой день Эдриен с племянницей входили в здание следствен-
ного суда, они рассуждали примерно так.
Слушать дело в следственном суде - это все равно что есть в воскре-
сенье йоркширский пудинг, ростбиф или иную будничную пищу. Раз уж люди
стали тратить дни отдыха на спорт и такие забавы, как присутствие при
разборе несчастных дел о насильственной смерти или о самоубийстве, жертв
которого давно уже не хоронят на перекрестках дорог, вне кладбищенской
ограды, значит все обычаи утратили свой первоначальный мудрый смысл. В
старину правосудие и его слуги почитались врагами рода человеческого, и
поэтому было естественно рассматривать такие дела в суде присяжных -
