дания. Подтвержденные присягой показания шести боливийских погонщиков
мулов, которые засвидетельствовали факт убийства и утверждали, что оно
было неспровоцированным, - с одной стороны; прямо противоположные пока-
зания Хьюберта, демонстрация его шрама, оглашение его послужного списка
и допрос Халлорсена в качестве свидетеля - с другой, составили тот мате-
риал, на основании которого судье предстояло вынести решение. Он вынес
его. Обвиняемый заключался под стражу впредь до прибытия затребованных
защитой документов. Затем началось обсуждение столь часто опровергаемой
на практике презумпции британской законности: "Пока преступление не до-
казано, задержанный считается невиновным", - в связи с просьбой послед-
него о передаче его на поруки, и Динни затаила дыхание. Мысль о том, что
Хьюберт, только вчера женившийся и по закону считающийся невиновным, бу-
дет брошен в тюремную камеру вплоть до прибытия плывущих через Атлантику
документов, была ей нестерпима. Однако солидный залог, предложенный сэ-
ром Конуэем и сэром Лоренсом, был в конце концов принят, и девушка вышла
из зала, облегченно вздыхая и высоко подняв голову. На улице ее нагнал
сэр Лоренс.
- Наше счастье, что у Хьюберта вид человека, неспособного солгать, -
сказал он.
- Этим, наверно, заинтересуются газеты, - пробормотала Динни.
- Голову даю на отсечение, что да, милая моя нимфа.
- Как это отразится на карьере Хьюберта?
- Думаю, что положительно. Запрос в палате общин дискредитировал его,
но когда появятся заголовки: "Британский офицер против боливийских мети-
сов", - они вызовут у публики чувства, которые мы питаем к нашим родным
и близким.
- Больше всего мне жаль папу. С тех пор как это началось, волосы у
него заметно поседели.
- В этой истории нет ничего позорного, Динни.
Девушка вздернула голову:
- Конечно, нет.
- Динни, ты напоминаешь мне необъезженного жеребенка-двухлетку. В за-
гоне он брыкается, на старте отстает, а приходит все-таки первым. Вон
летит твой американец. Подождем его? Он дал очень ценные показания.
Динни пожала плечами и почти сразу же услышала голос Халлорсена:
- Мисс Черрел!
Динни обернулась:
- От души благодарю вас, профессор, за все, что вы сказали.
- Для вас я готов был даже солгать, только случай не представился.
Как поживает больной джентльмен?
- Там покамест все в порядке.
- Рад слышать! Я беспокоился за вас.
Сэр Лоренс вступил в разговор:
- Профессор, ваше заявление о том, что легче умереть, чем иметь дело
с этими погонщиками, совершенно ошарашило судью.
- Жить с ними тоже достаточно неприятно. Могу подвезти вас и мисс
Черрел, - меня ждет машина.
- Если ваш путь лежит на запад, отвезите нас на границу цивилизации.
- Итак, профессор, - продолжал сэр Лоренс, когда все расселись, - что
за мнение вы составили себе о Лондоне? Самый ли это варварский или самый
цивилизованный город на свете?
- Я просто люблю его, - ответил Халлорсен, не сводя глаз с Динни.
- А я - нет, - тихо возразила та. - Ненавижу контрасты и запах бензи-
на.
- Как мне, иностранцу, объяснить, за что я люблю Лондон? Наверное, за
то, что он такой многообразный, что он - смешение свободы и порядка. По-
жалуй, еще за то, что он так отличается от наших городов. Нью-Йорк вели-
колепен, жить в нем интересней, но он не такой уютный.
- Нью-Йорк, - вставил сэр Лоренс, - подобен стрихнину: сперва взбад-
ривает, потом валит с ног.
- Я бы не мог жить в Нью-Йорке. Мое место - Запад.
- Широкие бескрайние просторы, - вполголоса произнесла Динни.
- Правильно, мисс Черрел. Они бы вам понравились.
Динни тускло улыбнулась:
- Никого нельзя безнаказанно вырывать с корнем, профессор.
- Верно, - поддержал ее сэр Лоренс. - Мой сын как-то поднял в парла-
менте вопрос о необходимости организовать эмиграцию, но убедился, что у
народа крепкие корни, и бросил эту затею, как горячую картофелину.
- Прямо не верится! - воскликнул Халлорсен. - Когда я смотрю на ваших
горожан - низкорослых, бледных, разочарованных, я всегда удивляюсь, ка-
кие у них могут быть корни.
- Чем ярче выражен у человека городской тип, тем крепче у него корни.
Широкие просторы для такого - пустой звук. Улицы, жареная рыба, кино -
вот и все, что ему нужно. Не высадите ли меня здесь, профессор? Динни, а
ты куда?
- На Оукли-стрит.
Халлорсен остановил машину. Сэр Лоренс вышел.
- Мисс Черрел, окажите мне честь, позвольте доставить вас на Оуклист-
рит.
Динни наклонила голову.
Сидя рядом с американцем в закрытой машине, она испытывала нелов-
кость. Как он использует представившуюся возможность? Внезапно, не глядя
на нее, он сказал:
- Как только решится судьба вашего брата, я отплываю. Собираюсь
предпринять экспедицию в Новую Мексику. Я всегда буду считать большим
счастьем знакомство с вами, мисс Черрел.
Он стиснул руки, на которых не было перчаток, и сдавил их коленями.
Этот жест тронул девушку.
- Я искренне сожалею, профессор, что сначала, так же как мой брат,
составила себе неверное представление о вас.
- Это было естественно. Когда закончу здесь свои дела и уеду, буду с
радостью вспоминать, что заслужил ваше расположение.
Динни порывисто протянула ему руку:
- Да, заслужили.
Он взял руку девушки, медленно поднес к губам и осторожно опустил.
Динни почувствовала себя глубоко несчастной. Она застенчиво прибавила:
- Вы научили меня по-новому смотреть на американцев, профессор.
Халлорсен улыбнулся:
- Это уже кое-что.
- Боюсь, что я очень заблуждалась. Я же, в сущности, их совсем не
знала.
- В этом наша беда. Мы, в сущности, не знаем друг друга. Из-за каких-
то пустяков действуем друг другу на нервы. Но я всегда буду помнить вас
как улыбку на лице вашей страны.
- Вы очень любезны, - сказала Динни. - Мне хочется, чтобы так было на
самом деле.
- Если бы я мог получить вашу фотокарточку, я хранил бы ее, как сок-
ровище.
- Разумеется, получите. Не знаю, найдется ли у меня приличная, но
лучшая из всех - за вами.
- Благодарю. Если разрешите, я, пожалуй, сойду здесь. Я что-то не
слишком уверен в себе. Такси вас довезет.
Халлорсен постучал в стекло и отдал распоряжение шоферу.
- До свидания, - сказал он и снова взял ее руку, подержал в своих,
пожал и вышел из машины.
- До свидания! - прошептала Динни, откидываясь на спинку сиденья и
чувствуя, как что-то сжимает ей горло.
Пять минут спустя машина остановилась у подъезда Ферзов, и Динни, по-
давленная, вошла в дом.
Когда она проходила мимо комнаты Дианы, дверь открылась и Диана, ко-
торую девушка не видела со вчерашнего дня, шепнула:
- Зайдите ко мне, Динни.
Голос был такой настороженный, что у Динни по коже побежали мурашки.
Они сели на кровать с пологом, и Диана тихо и торопливо заговорила:
- Ночью он вошел ко мне и пожелал остаться. Я не посмела отказать. Он
изменился. Я чувствую, что это опять начало конца. Он теряет контроль
над собой. По-моему, надо отправить куда-нибудь детей. Хилери не согла-
сится их взять?
- Разумеется, согласится. И моя мама тоже.
- Пожалуй, лучше второе.
- А не уехать ли и вам?
Диана со вздохом покачала головой:
- Это только ускорит развязку. Можете вы отвезти детей без меня?
- Конечно. Но неужели вы действительно думаете, что он...
- Да. Он опять пришел в возбужденное состояние. Я ведь изучила симп-
томы. Вы заметили, Динни, каждый вечер он все больше пьет. А это тоже
признак.
- Если бы он мог преодолеть свой страх и начал выходить!
- Вряд ли это поможет. Здесь, что бы ни произошло, - пусть даже самое
худшее, - мы хоть знаем, как быть. А случись это при посторонних, мы
сразу же лишимся свободы действий.
Динни пожала ей руку:
- Когда увезти детей?
- Поскорее. Я ему ничего не скажу, а вы постарайтесь уехать как можно
незаметнее. Мадемуазель приедет потом, если ваша мама не будет возра-
жать.
- Я, разумеется, сразу же обратно.
- Динни, это было бы нечестно по отношению к вам. У меня есть горнич-
ные. Утруждать вас моими горестями просто недостойно.
- Ну что вы! Я, разумеется, вернусь. Я попрошу у Флер ее машину. Он
не будет возражать против того, что детей увозят?
- Только если догадается, что это связано с его состоянием. Я скажу,
что вы давно уже приглашали их погостить.
- Диана, - внезапно спросила Динни, - вы его еще любите?
- Люблю? Нет.
- Значит, просто жалость?
Диана покачала головой:
- Не могу объяснить. Тут и прошлое, и сознание того, что покинуть Ро-
налда - значит помочь враждебной ему судьбе. А это страшная мысль!
- Понимаю. Мне так жаль вас обоих и дядю Эдриена!
Диана провела руками по лицу, словно стирая с него следы тревог.
- Не знаю, что будет, только ничего хорошего не жду. А вы, дорогая,
ни в коем случае не позволяйте мне портить вам жизнь.
- Вы напрасно тревожитесь. Встряска мне полезна. Старая дева - все
равно что лекарство: перед употреблением взбалтывать.
- Когда же вы найдете себе употребление, Динни?
- Я только что отвергла широкие бескрайние просторы и чувствую себя
изрядной скотиной.
- Слева - широкие бескрайние просторы, справа - глубокие моря, а вы
на распутье. Так?
- И, по-видимому, останусь на нем. Любовь достойного человека и про-
чие подобающие случаю слова - все это словно замораживает меня.
- Подождите. Цвет ваших волос не подходит для монастыря.
- Я их перекрашу в свой истинный цвет - светло-зеленый, как морская
вода. Это цвет айсбергов.
- Я уже сказала вам - подождите!
- Подожду! - согласилась Динни.
Два дня спустя Флер в своем автомобиле подъехала к дому Ферзов. Детей
и кое-какую поклажу погрузили без инцидентов, и машина тронулась.
Эта несколько бурная поездка - дети еще не привыкли к машинам - при-
несла Динни подлинное облегчение. До сих пор она не отдавала себе отче-
та, как сильно трагическая атмосфера Оукли-стрит уже отразилась на ее
нервах, хотя после ее приезда в город из Кондафорда прошло всего десять
дней. Краски осенней листвы стали темнее. Погожий октябрьский день зали-
вал землю ровным мягким светом. Чем дальше от Лондона, тем чище и звонче
становился воздух; из труб коттеджей поднимался пахнущий лесом дымок;
над нагими полями кружились грачи.
Машина прибыла как раз к завтраку. Оставив детей с мадемуазель, прие-
хавшей поездом, Динни свистнула собак и пошла прогуляться. Осевшая доро-
га привела ее к старому коттеджу. Динни остановилась. Дверь открывалась
прямо в жилую комнату. У камелька, где горел слабый огонь, сидела старая
женщина.
- Ох, мисс Динни! - вскрикнула она. - Я уж так вам рада. Весь месяц
ни разу вас не видела.
- Я уезжала, Бетти. Как вы себя чувствуете?
Маленькая, в полном смысле миниатюрная старушка торжественно сложила
руки на животе:
- Опять с животом плохо. Все остальное - лучше не надо, доктор гово-
рит - прямо замечательно. Только вот животом маюсь. Он говорит, надо
есть побольше. Аппетит у меня, слава богу, хороший, мисс Динни, а прог-
лотить ничего не могу - сразу тошно. Истинная правда!
- Как мне вас жаль, милая Бетти! Живот - очень больное место. Живот и
зубы. Не понимаю, зачем они нам. Нет у нас зубов - желудок не варит,
есть - тоже не варит.
Старушка хихикнула.
- Он говорит, мне надо выдернуть все зубы, какие остались, да мне с
ними неохота расставаться, мисс Динни. Вот у хозяина моего их вовсе нет,
а он все-таки может жевать яблоко, ей-богу, может. Но в мои годы десны
уж так не затвердеют.
- Но ведь вам, Бетти, можно сделать красивые вставные зубы.
- Ох, не хочу я вставных - один обман. Вы бы и сами не стали носить
фальшивые зубы, мисс Динни. Ведь не стали бы, а?
- Конечно, стала бы. Теперь их чуть ли не все носят.
