Динни подала Халлорсену руку, и они вместе вошли в гостиную Флер, где
на фоне мебели времен Людовика XV он показался ей до нелепости мужест-
венным.
- Я хотел сообщить вам, мисс Черрел, что предпринято мною в отношении
вашего брата. Я условился с нашим консулом в Ла Пас. Он разыщет Мануэля
и передаст по телеграфу его показания под присягой о том, что на капита-
на бросились с ножом. Для разумных людей этого достаточно, чтобы оправ-
дать вашего брата. Я пресеку эту идиотскую историю, хотя бы мне самому
пришлось поехать в Боливию.
- Я вам так благодарна, профессор.
- Пустое! Теперь я готов сделать для вашего брата все что угодно. Я
полюбил его, как родного.
Эти зловещие слова были произнесены так просто, с такой душевной ши-
ротой и щедростью, что Динни почувствовала себя маленькой и жалкой.
- Вы нехорошо выглядите, - неожиданно объявил американец. - Если
что-нибудь случилось, скажите мне, и я все улажу.
Динни рассказала ему о возвращении Ферза.
- Такая красивая леди! Скверное дело! Впрочем, может быть, она любит
его и ей потом станет, наоборот, легче.
- Я буду жить у нее.
- Вы молодчина! Капитан Ферз опасен?
- Пока неизвестно.
Халлорсен сунул руку в задний карман и вытащил миниатюрный пистолет:
- Положите в сумочку. Меньшего калибра не бывает. Я купил его на то
время, пока я здесь, убедившись, что в вашей стране люди ходят без ру-
жей.
Динни рассмеялась.
- Благодарю вас, профессор, но он обязательно выстрелит там, где не
нужно. И потом, если бы мне даже угрожала опасность, воспользоваться им
было бы нечестно.
- Вы правы. Мне это не пришло в голову, а вы правы. Человек, поражен-
ный таким недугом, заслуживает бережного обращения. Но мне очень непри-
ятно знать, что вы можете подвергнуться опасности.
Вспомнив наставления Флер, Динни отважно спросила:
- Почему?
- Потому что вы мне дороги.
- Страшно мило с вашей стороны. Но вам не следует забывать, что я не
товар на брачном рынке.
- Каждая женщина - такой товар, пока не вышла замуж.
- Кое-кто полагает, что лишь тогда она им и становится.
- Видите ли, мне лично адюльтер не нужен, - серьезно сказал Халлор-
сен. - Ив вопросах пола, и во всем остальном я люблю, чтобы сделка была
честной.
- Надеюсь, что вам удастся заключить ее.
Он выпрямился:
- Я хочу заключить ее с вами. Имею честь просить вас стать миссис
Халлорсен, и, пожалуйста, не говорите сразу "нет".
- Я должна это сказать, раз вы хотите честной сделки, профессор.
Она увидела, как боль затуманила голубые глаза американца, и ощутила
жалость. Он приблизился и показался ей таким огромным, что девушка
вздрогнула.
- Дело в моей национальности?
- Не знаю, в чем.
- Или в неприязни, которую вы питали ко мне из-за брата?
- Не знаю.
- Могу я надеяться?
- Нет. Я польщена и признательна вам, но - нет.
- Простите, здесь замешан другой мужчина?
Динни покачала головой.
- Я думаю, что слишком мало сделал для вас, - сказал он. - Я должен
вас заслужить.
- Я недостойна служения. Просто у меня нет к вам чувства.
- У меня чистые руки и чистое сердце.
- Я уверена в этом. Я восхищаюсь вами, профессор, но никогда не по-
люблю вас.
Словно не полагаясь на себя, Халлорсен отошел на прежнее расстояние и
отдал ей глубокий поклон. Он был действительно великолепен - статный,
исполненный простоты и достоинства. Наступило молчание. Затем он сказал:
- Что ж, слезами горю не поможешь. Располагайте мной, как вам забла-
горассудится. Я ваш самый покорный слуга.
Он повернулся и вышел.
Когда Динни услышала, как хлопнула входная дверь, ей что-то сдавило
горло. Она испытывала боль из-за того, что сделала ему больно, и в то же
время ощущала то облегчение, которое чувствует человек, когда ему перес-
тает угрожать что-нибудь огромное, простое, первобытное - море, гроза,
бык. Она стояла перед одним из зеркал Флер и презирала себя, словно в
первый раз обнаружила, что у нее чересчур утонченные нервы. Как мог этот
большой, красивый, здоровый мужчина полюбить ее, чье отражение в зеркале
казалось таким изысканным и тоненьким? Он же переломит ее одной рукой.
Не поэтому ли она так испугалась? О, эти широкие бескрайние просторы,
частицей которых представлялись ей его рост, сила, здоровье, раскаты го-
лоса! Смешно, пожалуй, даже глупо, но она по-настоящему испугалась! Нет,
она будет с теми, кому принадлежит, - не с этими просторами, не с ним.
Сопоставлять такие вещи просто комично.
Динни с кривой улыбкой все еще стояла перед зеркалом, когда вошел Эд-
риен. Она круто повернулась. Осунувшийся, измученный и морщинистый, ху-
дой, добрый и встревоженный! Трудно было придумать контраст более оче-
видный и более успокоительный для ее натянутых нервов. Поцеловав дядю,
Динни сказала:
- Мне очень хотелось видеть вас до переезда к Диане.
- Ты переезжаешь к Диане?
- Да. Я не верю, что вы завтракали, пили чай и вообще что-нибудь ели.
Динни позвонила.
- Кокер, мистер Эдриен выпьет...
- Бренди с содовой, Кокер. Благодарю вас.
- Ну что, дядя? - спросила она, когда Эдриен осушил стакан.
- Боюсь, ничего существенного мне там не сказали. По их мнению, Ферз
должен вернуться в лечебницу. Но зачем ему возвращаться, коль скоро он
ведет себя нормально? Они сомневаются в его выздоровлении, но не могут
указать никаких подозрительных симптомов за последние недели. Я разыскал
его личного служителя и расспросил этого парня. Он производит вполне
приличное впечатление. Он считает, что в данный момент капитан Ферз так
же нормален, как и он сам. Но - в этом-то вся беда - он говорит, что
Ферз уже был однажды нормален целых три недели, а потом опять неожиданно
сорвался. Если его что-нибудь всерьез разволнует - хотя бы малейшее про-
тиворечие, - Ферзу снова станет плохо, может быть, еще хуже, чем раньше.
- Он буйный во время приступов?
- Да. Он впадает в какое-то мрачное бешенство, направленное скорее на
себя, чем на окружающих.
- Они не попытаются забрать его?
- Не имеют права. Он пошел туда добровольно: его не зарегистрировали,
я же тебе рассказывал. Как Диана?
- Вид усталый, но прелестна. Говорит, что сделает все возможное, что-
бы помочь ему выкарабкаться.
Эдриен кивнул:
- Это на нее похоже: в ней бездна отваги. И в тебе тоже, дорогая.
Знать, что ты с ней - большое утешение. Хилери готов взять ее и детей к
себе, если она захочет. Но ты говоришь, она не уйдет?
- Сейчас, конечно, нет.
Эдриен кивнул:
- Что ж! Придется тебе рискнуть.
- Ох, дядя, как мне жаль вас! - сказала Динни.
- Моя дорогая, какое имеет значение, что происходит с пятым колесом,
раз телега все-таки катится? Не позволяй мне задерживать тебя. Ты всегда
найдешь меня либо в музее, либо дома. До свидания, и да хранит тебя гос-
подь! Передавай ей привет и расскажи то, что слышала от меня.
Динни еще раз поцеловала Эдриена и, захватив вещи, поехала в такси на
Оукли-стрит.
XXII
У Бобби Феррара было одно из тех лиц, на которых не отражаются грохо-
чущие вокруг бури. Иными словами, он являл собой идеал непременного
должностного лица - настолько непременного, что трудно было себе предс-
тавить министерство иностранных дел без него. Министры приходили и ухо-
дили, Бобби Феррар оставался - белозубый, учтивый, загадочный. Никто не
знал, есть ли у него в голове что-нибудь, кроме бесчисленных госу-
дарственных тайн. Годы, казалось, никак не отразились на нем. Он был
низкорослый, коренастый, голос имел глубокий и приятный, держался с ви-
дом полной отрешенности, носил темный костюм в узкую светлую полоску с
неизменным цветком в петлице и обитал в просторной приемной, куда прони-
кал только тот, кто добивался приема у министра иностранных дел и попа-
дал не к нему, а к Бобби, самой природой предназначенному для роли буфе-
ра. Слабостью Бобби была криминология. На каждом мало-мальски интересном
процессе для него оставляли место, и он обязательно появлялся в зале хо-
тя бы на полчаса. У него хранились специально переплетенные отчеты таких
судебных заседаний. Он обладал характером, и, хотя последний трудно под-
давался определению, наличие его явственно подтверждалось тем, что все,
с кем сталкивался Бобби, охотно искали знакомства с ним. Люди шли к Боб-
би Феррару, а не он к людям. Почему? Чем он добился того, что для всех
без исключения стал просто "Бобби"? Учтивый, всезнающий, непостижимый,
он всегда умел сохранить за собой последнее слово, хотя был только сыном
лорда с неподтвержденным титулом и не имел права даже на эпитет "высо-
кочтимый". Если бы Бобби с его цветком в петлице и легкой усмешкой исчез
с Уайтхолла, тот утратил бы нечто, придающее ему почти человечность.
Бобби обосновался там еще до войны, с которой его вернули как раз вовре-
мя, чтобы - как острил кое-кто - эта улица не утратила своего прежнего
облика, а сам Бобби снова успел стать средостением между Англией и ею.
Она не могла превратиться в ту суетливую сердитую старую ведьму, какой
пыталась ее сделать война, пока дважды в день между тусклых и важных
особняков проходила по ней коренастая, медлительная, украшенная цветком
фигура непроницаемого Бобби.
Утром в день свадьбы Хьюберта он просматривал каталог цветочной фир-
мы, когда ему подали карточку сэра Лоренса. Вслед за нею появился ее
владелец и спросил:
- Вам известна цель моего прихода, Бобби?
- Безусловно, - ответил Бобби. Феррар. Глаза у него были круглые, го-
лова откинута назад, голос глубокий.
- Вы видели маркиза?
- Вчера я завтракал с ним. Он удивительный!
- Самый замечательный из наших могикан, - согласился сэр Лоренс. -
Что вы собираетесь предпринять в этой связи? Старый сэр Конуэй Черрел
был лучшим послом в Испании, которого когда-либо удалось откопать в нед-
рах вашего заведения, а Хьюберт Черрел - его внук.
- У него действительно есть шрам? - осведомился Бобби Феррар с легкой
усмешкой.
- Конечно, есть.
- А он действительно получил его во время этой истории?
- Вы - воплощенный скепсис. Конечно!
- Удивительно!
- Почему?
Бобби Феррар обнажил зубы в улыбке:
- А кто это может подтвердить?
- Халлорсен достанет свидетельские показания.
- Знаете, ведь это не по нашему ведомству.
- Разве? Но тогда вы можете поговорить с министром внутренних дел.
- Гм! - глубокомысленно изрек Бобби Феррар.
- Или, во всяком случае, столковаться с боливийцами.
- Гм! - еще глубокомысленней повторил Бобби Феррар и протянул Монту
каталог: - Видели этот новый тюльпан? Совершенство, правда?
- Послушайте, Бобби, - сказал сэр Лоренс, - это мой племянник. Он
по-настоящему хороший парень, так что номер не пройдет. Понятно?
- Мы живем в век демократии, - загадочно произнес Бобби. - Порка, не
так ли? Дело попало в парламент.
- Но его можно прекратить, а там пусть шумят. В общем, полагаюсь на
вас. Вы ведь все равно ничего определенного не скажете, просиди я здесь
хоть целое утро. Но вы должны сделать все от вас зависящее, потому что
обвинение действительно скандальное.
- Безусловно, - подтвердил Бобби Феррар. - Хотите послушать процесс
убийцы из Кройдона? Это потрясающе. У меня есть два места. Я предложил
одно дяде, но он не желает ходить ни на какие процессы, пока у нас не
введут электрический стул.
- Этот тип в самом деле виноват?
Бобби Феррар кивнул:
- Да, но улики очень шаткие.
- Ну, до свидания, Бобби. Я рассчитываю на вас.
Бобби Феррар слабо усмехнулся, обнажил зубы, протянул руку и ответил:
- До свидания.
Сэр Лоренс повернул налево к "Кофейне", где швейцар вручил ему телег-
рамму:
"Венчаюсь Джин Тесбери сегодня два часа церкви святого Августина в
Лугах тчк Буду счастлив видеть вас тетей Эм Хьюберт".
