тоже претило Флер своей неумолимо логичной привычкой во всем доходить до
конца. Для этого с ее крови не хватало яда, Флер отнюдь не была одержима
манией пола; до сих пор сна почти и не сталкивалась с этим мучительным
вопросом. Но теперь в ее чувстве к Джону было не только прежнее, но и
новое; и целые дни проходили в планах: как бы, снова вырвавшись на сво-
боду, увидеть его и услышать его голос, и прижаться к нему, как прижима-
лась она к нему у ограды ипподрома, когда мимо них стрелой проносились
лошади.
VI
ФОРМИРОВАНИЕ КОМИТЕТА
Майкл между тем был не так ослеплен, как она думала, потому что, ког-
да двое живут вместе и один из них еще влюблен, он чутьем улавливает
всякую перемену, как газель чует засуху. Еще были неприятно свежи воспо-
минания об этом завтраке и о визите к Джун. Он старался найти утешение в
общественной жизни - великом болеутоляющем средстве от жизни личной - и
решил не жалеть сил для осуществления планов дяди Хилери по перестройке
трущоб. Подобрав необходимую литературу и сознавая, что общественные
группы действуют по принципу центрифуги, он стал обдумывать, с кого на-
чать свой поход. Какую фигуру видного общественного деятеля поставить
ему в центре комитета? Сэр Тимоти Фэнфилд и маркиз Шропшир очень приго-
дятся в свое время, но, хотя они достаточно известны своими причудами,
не им пробить дорогу к широкой публике. Необходима известная доля магне-
тизма. Им не обладал ни один из банкиров, которых он мог припомнить, уж
конечно ни один юрист или представитель духовенства, а всякому военному,
который пустился бы в реформы, было обеспечено презрение общества до тех
пор, пока его реформы не претворятся в жизнь, то есть фактически до са-
мой смерти. Хорошо бы адмирала, но до них не добраться. На отставных
премьер-министров слишком большой спрос, к тому же им идет во вред при-
надлежность к той или иной партии; а литературные кумиры либо слишком
стары, либо слишком заняты собой, либо ленивы, либо очень уж неустойчивы
в своих взглядах. Остаются врачи, дельцы, генерал-губернаторы, герцоги и
владельцы газет. Вот тут-то Майкл решил обратиться за советом к своему
отцу.
Сэр Лоренс, который во время болезни Кита тоже почти каждый день за-
ходил на Саут-сквер, вставил в глаз монокль и добрых две минуты молчал.
- Что ты понимаешь под магнетизмом, Майкл? Лучи заходящего или восхо-
дящего солнца?
- По возможности и то и другое, папа.
- Трудно, - сказал сэр Лоренс, - трудно. Верно одно - умный человек
для вас слишком большая роскошь. То есть как?
Слишком тяжко пришлось публике от умных людей, а в Англии, Майкл, ум
не так уж и ценят. Характер, мой милый, характер!
Майкл застонал.
- Знаю, знаю, - сказал сэр Лоренс, - вы, молодежь, считаете, что это
понятие устарелое. - И вдруг он так вздернул свободную бровь, что мо-
нокль упал на стол. - Эврика! Уилфрид Бентуорт! Как раз подходит - "пос-
ледний из помещиков возглавляет трущобную реформу" - вот это здорово,
как теперь говорят.
- Старик Бентуорт? - нерешительно повторил Майкл.
- Он не старше меня - шестьдесят восемь, и не имеет никакого каса-
тельства к политике.
- Но ведь он глуп?
- Ну, заговорило молодое поколение! Грубоват и смахивает на лакея с
усами, но глуп - нет. Три раза отказывался от звания пэра. Подумай, ка-
кое впечатление это произведет на публику!
- Унлфрнд Еентуорт? Никогда бы я не вспомнил о всегда думал, что он
честный человек и больше никто - удивлялся Майкл.
- Но он и правда честный!
- Да, но он всегда сам об этом говорит.
- Это верно, - сказал сэр Лоренс, - но нельзя же совсем без недостат-
ков. У него двадцать тысяч акров, он увлекается вопросом откорма скота.
Состоит членом правления железной дороги, почетный председатель крикет-
ного клуба в своем графстве, попечитель крупной больницы. Его все знают.
Члены королевского дома приезжают к нему охотиться, родословную ведет
еще от саксов и больше чем кто бы то ни было в наше время приближается к
типу Джона Буля. Во всякой другой стране его участие погубило бы любой
проект, но в Англия... Да, если тебе удастся его залучить, дело твое на-
половину сделано.
Майкл с веселой усмешкой взглянул на своего родителя. Вполне ли Барг
понимает современную Англию? Он наспех окинул мысленным взором разные
области общественной жизни. А ведь - честное слово - понимает!
- Как к нему подъехать, папа? А сами вы не хотели бы войти в комитет?
Вы с ним знакомы, мы могли бы отправиться вместе.
- Если тебе правда этого хочется, - в тоне сэра Лоренса прозвучала
грустная нотка, - я согласен. Пора мне опять заняться делом.
- Чудесно! Я начинаю понимать ваше мнение о Бентуорте. Вне всяких по-
дозрений: богат настолько, что выиграть ему на этом деле нечего, и не-
достаточно умен, чтобы обмануть кого-нибудь, если б и захотел.
Сэр Лоренс кивнул.
- Еще прибавь его внешность; это колоссально много значит в глазах
народа, который махнул рукой на сельское хозяйство. Нам все еще мила
мысль о говядине. Этим объясняется немало случаев подбора наших вождей
за последнее время. Народ, который оторвался от корня и плывет по тече-
нию, сам не зная куда, ищет в своих вождях грубости, говядины, грога или
хотя бы портвейна. В этом есть что-то умилительное, Майкл. Что у нас се-
годня - четверг? Помнится, в этот день у Бентуорта заседание правления.
Что ж, будем ковать железо, пока горячо? Мы почти наверно поймаем его в
клубе.
- Отлично! - сказал Майкл, и они отправились.
- Этот клуб, собственно, объединяет путешественников, - говорил сэр
Лоренс, поднимаясь по ступеням "Бэртон-Клуба", - а Бентуорт, кажется, на
милю не отъезжал от Англии. Видишь, в каком он почете. Впрочем, я несп-
раведлив. Сейчас вспомнил - он в бурскую войну командовал отрядом кава-
лерии. Что, "помещик" в клубе, Смайлмен?
- Да, сэр Лоренс, только что пришел.
"Последний из помещиков" действительно оказался у телеграфной ленты.
Его румяное лицо с подстриженными белыми усами и жесткими белыми бачками
словно говорило, что не он пришел за новостями, а они явились к нему.
Казалось, пусть обесценивается валюта и падают правительства, пусть
вспыхивают войны и проваливаются стачки, но не согнется плотная фигура,
не дрогнут спокойные голубые глаза под приподнятыми у наружных концов
бровями. Большая лысина, коротко подстриженные остатки волос, выбрит как
никто; а усы, доходящие как раз до углов губ, придавали необычайную
твердость добродушному выражению обветренной физиономии.
Переводя взгляд с него на своего отца - тонкого, быстрого, верткого,
смуглого, полного причуд, как болото бекасов. - Майкл смутился. Да,
Уилфриду Бентуорту вряд ли свойственны причуды! "И как ему удалось не
впутаться в политику - ума не приложу!" - думал Майкл.
- Бентуорт, это - мой сын, государственный деятель в пеленках. Мы
пришли просить вас возглавить безнадежное предприятие. Не улыбайтесь!
Вам не отвертеться, как говорят в наш просвещенный век. Мы намерены
прикрыть вами прорыв.
- А? Что? Садитесь. Вы о чем?
- Дело идет о трущобах; "не поймите превратно", как сказала дама. На-
чинай, Майкл.
Майкл начал. Он развил тезисы Хилери, привел ряд цифр, разукрасил их
всеми живописными подробностями, какие смог припомнить, и все время
чувствовал себя мухой, которая нападает на быка и с интересом следит за
его хвостом.
- И когда в стенку вбивают гвоздь, сэр, - закончил он, - оттуда так и
ползет.
- Боже милостивый, - сказал вдруг "помещик", - боже милостивый!
- Насчет "милости" приходится усомниться, - ввернул сэр Лоренс.
"Помещик" уставился на него.
- Богохульник вы эдакий, - сказал он. - Я незнаком с Черрелом; гово-
рят, он выжил из ума.
- Нет, я не сказал бы, - мягко возразил сэр Лоренс, - он просто ори-
гинален, как почт все представители древних фамилий.
Образчик старой Англии, сидевший напротив него, подмигнул.
- Вы ведь знаете, - продолжал сэр Лоренс, - род Черрелов был уже
стар, когда этот, пройдоха-адвокат, первый Монт, положил нам начало при
Иакове Первом.
- О, - сказал "помещик", - так это ему вы обязаны жизнью? Не знал.
- Вы никогда не занимались трущобами, сэр? - спросил Майкл, чувствуя,
что нельзя их пускать в странствия по лабиринтам родословных.
- Что? Нет. Надо бы, наверно. Бедняги!
- Тут важна не столько гуманитарная сторона, - нашелся Майкл, -
сколько ухудшение породы.
- М-м, - сказал "помещик", - а вы что-нибудь понимаете в улучшении
породы?
Майкл покачал головой.
- Ну, так поверьте мне, тут почти все дело в наследственности. Насе-
ление трущоб можно откормить, но переделать его характер невозможно.
- Не думаю, что у них такой уж плохой характер, - сказал Майкл, - де-
тишки почти все светловолосые, а это, по всей вероятности, значит, что в
них сохранились англосаксонские черты.
Он заметил, как его отец подмигнул. "Ай да дипломат!" - казалось, го-
ворил он.
- Кого вы имеете в виду для комитета? - неожиданно спросил "помещик".
- Моего отца, - сказал Майкл. - Думали еще о маркизе Шропшир.
- Да из него песок сыплется!
- Но он еще молодцом, - сказал сэр Лоренс. - У него хватит резвости
электрифицировать весь мир.
- Еще кто?
- Сэр Тимоти Фэнфилд...
- Ох и бесцеремонный старикашка! Да?
- Сэр Томас Морсел...
- Гм!
Майкл поспешил добавить:
- Или какой-нибудь другой представитель медицинского мира, о ком вы
лучшего мнения, сэр.
- Нет таких. Вы это уверены - насчет клопов?
- Безусловно!
- Что ж, надо мне повидать Черрела. Он, говорят, способен даже осла
убедить расстаться с задней ногой.
- Хилери хороший человек, - вставил сэр Лоренс, - правда, хороший.
- Итак, Монт, если он придется мне по вкусу, я согласен. Не люблю па-
разитов.
- Серьезное национальное начинание, сэр, - начал Майкл, - и никто...
"Помещик" покачал головой.
- Не заблуждайтесь, - сказал он. - Может, соберете несколько фунтов,
может, отделаетесь от нескольких клопов; но национальные начинания -
этого у нас не существует...
- Крепкий старик, - сказал сэр Лоренс, спускаясь по ступеням клуба. -
Ни разу в жизни не выказал энтузиазма, Из него выйдет превосходный пред-
седатель. По-моему, ты убедил его, Майкл. Ты хорошо сыграл на клопах.
Теперь можно поговорить с маркизом, К Бентуорту и герцог пошел бы на
службу. Они знают, что он более древнего рода, чем они сами, и что-то в
нем есть еще.
- Да, но что?
- Как тебе сказать, он не думает о себе; неизменно спокоен, и ему в
высшей степени наплевать на все и на всех.
- Не может быть, что только в этом дело.
- Ну, скажу еще. Дело в том, что он мыслит, как мыслит Англия, а не
так, как ей мыслится, что она мыслит.
- Ого! - сказал Майкл. - Ну и диагноз! Пообедаем, сэр?
- Да, зайдем в "Партенеум". Когда меня принимали в члены, я думал,
что и заходить сюда не буду, а вот, знаешь ли, провожу тут довольно мно-
го времени. Во всем Лондоне не найти места, которое больше напоминало бы
Восток. Йог не нашел бы к чему придраться. Я прихожу сюда и сижу в тран-
се, пока не наступит время уходить. Ни звука, никто не подойдет. Нет
низменного, материального комфорта. Преобладающий цвет - цвет Ганга. И
непостижимой мудрости здесь больше, чем где бы то ни было на Западе. Не
будем заказывать ничего экстренного. Клубный обед готовится с расчетом
умерить всякие восторги. Завтрак получить нельзя, если член клуба приво-
дит гостя. Где-то ведь нужно положить предел гостеприимству.
- Теперь, - начал он снова, когда они умерили свои восторги, - можно
пойти к маркизу. Я не встречался с ним после этой истории с Марджори
Феррар. Будем надеяться, что у него нет подагры...
На Керзон-стрит им сказали, что маркиз пообедал и прошел в кабинет.
