день приходится читать о преступлениях, и можно с уверенностью сказать,
что на одно дело, которое доходит до суда, десятки остаются нераскрыты-
ми. А если прибавить все темные дела, что творятся в Сити, все сделки на
комиссиях, подкуп полиции, торговлю титулами - с этим, впрочем, как буд-
то покончено, - все мошенничества с подрядами... Прямо волосы дыбом
встают!
Можно издеваться над прежним временем, и, конечно, наше время таит
больше соблазнов, но что-то простое и честное ушло из жизни безвозврат-
но. Люди добиваются своего всеми правдами и неправдами, не желают больше
ждать, когда удача сама придет к ним в руки. Все так спешат нажиться или
прожиться! Деньги - во что бы то ни стало! Каких только не продают те-
перь шарлатанских средств, каких только книг не печатают, махнув рукой
на правду и на приличия. А рекламы! Боже милостивый!
Эти мрачные размышления завели его в Вестминстер. Можно, пожалуй,
зайти на Саут-сквер узнать, сообщила ли Флер по телефону, как доехала.
В холле на саркофаге лежало восемь шляп разных цветов и фасонов. Что
тут еще творится? Из столовой доносился шум голосов, потом загудело -
кто-то произносил речь. У Майкла какое-то собрание, а в доме только что
была корь!
- Что у вас тут творится? - спросил он Кокера.
- Кажется, что-то насчет трущоб, сэр; мистер Монт говорил, они соби-
раются их обновлять.
- Положите мою шляпу отдельно, - сказал Сомс. - От миссис Монт было
что-нибудь?
- Она звонила, сэр. Доехали хорошо. Собаку, кажется, тошнило дорогой.
Упрямый пес.
- Ну, - сказал Сомс, - я пока посижу в кабинете.
Войдя в кабинет, он заметил на письменном столе акварель: серебристый
фон, дерево с большими темно-зелеными листьями и шаровидными золотыми
плодами - сделано по-любительски, но что-то есть. В нижнем углу надпись
рукой его дочери:
"Золотое яблоко. Ф. М. 1926".
Он и понятия не имел, что она так хорошо владеет акварелью! Вот умни-
ца! И он прислонил рисунок так, чтобы получше рассмотреть его. Яблоко?
Что-то не похоже. Совершенно несъедобные плоды и сияют, точно фонари.
Запретный плод! Такой Ева могла дать Адаму. Может быть, это символ? Воп-
лощение ее тайных мыслей? И, глядя на рисунок, он погрузился в мрачное
раздумье, из которого его вывел звук открывающейся двери. Вошел Майкл.
- Здравствуйте, сэр!
- Здравствуйте, - ответил Сомс. - Это что за штука?,
XI
ВЗЯЛИСЬ ЗА ТРУЩОБЫ
Живя в эпоху, когда почти все подчинено комитетам, Майкл мог с уве-
ренностью сказать, чему подчиняются сами комитеты. Нельзя собрать коми-
тет непосредственно после обеда, ибо тогда члены комитета будут спать;
или непосредственно перед обедом, ибо тогда они будут раздражительны.
Нужно дать членам комитета свободно поговорить о чем вздумается, пока
они не устанут слушать друг друга. Но должен быть кто-нибудь, предпочти-
тельно председатель, кто бы мало говорил, побольше думал и уж конечно не
спал бы, когда наступит подходящий момент, чтобы предложить среднюю ли-
нию действия, которую измученные члены обычно и принимают.
Залучив епископа и сэра Годфри Бедвина - специалиста-туберкулезника -
и получив отказ от своего дяди Лайонеля Черрела, который сразу сообра-
зил, что его жену леди Элисон хотят втянуть в работу, Майкл созвал пер-
вое собрание у себя в три часа, в день отъезда Флер на взморье. Явился
Хилери и молоденькая девушка в роли секретарши. Началось с неожиданнос-
тей. Члены комитета в полном составе расселись вокруг испанского стола и
стали беседовать. Майклу было ясно, что и епископ, и сэр Тимоти Фэнфилд
метят на роль председателя, и он под столом легонько толкнул отца, опа-
саясь, как бы первый из них не выдвинул кандидатуру второго - в надежде,
что тот выдвинет кандидатуру первого. Сэр Лоренс шепнул ему:
- Голубчик, это моя нога.
- Я знаю, - шепнул Майкл в ответ, - не начать ли? Сэр Лоренс выронил
монокль и сказал:
- Правильно! Джентльмены, я предлагаю избрать председателем Уилфрида
Бентуорта. Как вы, маркиз, поддерживаете?
Маркиз кивнул.
Удар был принят благосклонно, и "помещик" проследовал на председа-
тельское место. Он начал так:
- Я буду краток. Вам всем известно столько же, сколько и мне, то есть
почти ничего. Идея принадлежит мистеру Хилери Черрелу, его я и попрошу
познакомить нас с нею. Трущобы плодят инвалидов, к тому же они кишат па-
разитами, и я со своей стороны готов сделать все, что в моих силах, что-
бы искоренить это зло. Мистер Черрел, предоставляю вам слово.
Хилери не заставил себя просить; он горячо, остроумно и обстоятельно
изложил свои взгляды, особенно напирая на человеческий подход к пробле-
ме, которой, как он сказал, "до сих пор занимались только муниципальные
власти, синие книги [30] и всякие ханжи". Речь его произвела впечатление
- все заговорили наперебой. "Помещик", который сидел, подняв голову,
крепко сдвинув пятки, расставив колени и прижав локти к бокам, изрек:
- К делу! Курить можно, Монт? - и, отказавшись от предложенных Майк-
лом сигар и папирос, набил трубку и несколько минут курил молча.
- Значит, - сказал он вдруг, - мы все считаем, что первая наша задача
- это создать фонд.
Так как никто еще этого мнения не высказывал, все сейчас же согласи-
лись.
- В таком случае надо приступить к делу и составить текст воззвания,
- и он добавил, указывая трубкой на сэра Лоренса: - Вы ловко владеете
пером, Монт; вот вы, и епископ, и Черрел - пройдите, пожалуйста, в дру-
гую комнату и набросайте нам проект. В выражениях не стесняйтесь, но ни-
какой слезливости.
Когда выделенная тройка удалилась, разговор завязался снова. Майкл
слышал, что "помещик" и сэр Годфри Бедвин говорят о преимуществах клее-
вой краски, а маркиз обсуждает с мистером Монтроссом электрификацию его
кухни. Сэр Тимоти Фэнфилд уставился на картину Гойи. Ему было лет
семьдесят, он был высок и худ, имел тонкий нос крючком, смуглое лицо и
большие белые усы; служил когда-то в гвардии и теперь был в отставке.
Слегка опасаясь его мнения о Гойе, Майкл поспешил сказать:
- Вот, сэр Тимоти, горняки-то все бастуют.
- Да, расстрелять их надо. Люблю рабочего человека; а вот вождей
расстрелял бы немедля.
- А как насчет шахтовладельцев? - осведомился Майкл.
- Их вождей тоже расстрелял бы. Никогда у нас не будет мира в промыш-
ленности, пока мы не расстреляем кого-нибудь. Жаль, мы во время войны
мало людей перестреляли. Пацифистов, коммунистов, спекулянтов - я бы их
всех поставил к стенке!
- Как я рад, что вы состоите в нашем комитете, сэр, - тихонько сказал
Майкл, - нам нужен человек с решительными взглядами.
- А! - сказал сэр Тимоти и заговорил тише, указывая подбородком на
другой конец стола. - Между нами говоря, слишком он либерален, наш "по-
мещик". Этих мерзавцев надо брать за горло. Я знал одного субъекта - сам
владелец половины трущобного квартала, а имел наглость просить меня по-
жертвовать денег на миссионеров в Китае. Я ему сказал, что его расстре-
лять надо. Вот нахал! Ну, ему это не понравилось.
- Да что вы! - сказал Майкл.
В эту минуту девушка дернула его за рукав - пора начинать записывать?
Майкл решил, что рано.
Сэр Тимоти опять уставился на картину.
- Фамильный портрет? - спросил он.
- Нет, - ответил Майкл, - это Гойя.
- Скажите на милость! Гой - это по-еврейски христианин. Так это что
же, христианка?
- Нет, сэр. Фамилия испанского художника.
- Понятия не имел, что у них есть художники, кроме Мурильо и Веласке-
са; ну, таких, как эти, теперь не бывает. Новых художников, знаете ли,
четвертовать бы надо. Вот еще... - и он опять понизил голос, - епископ!
Тоже! Вечно они гнут свою линию - то против регулирования рождаемости,
то всякие миссии. Рост неимущего населения надо пресекать в корне. Так
или иначе - не давать им рожать детей; да расстрелять парочку домовла-
дельцев - действовать с обоих концов сразу. Но вот увидите - побоятся!
Вы знаете что-нибудь о муравьях?
- Только то, что они трудолюбивы, - сказал Майкл.
- Я их изучаю. Приезжайте ко мне в Хэмпшир, я вам искажу мои диапози-
тивы. Самое интересное насекомое на свете. - Он опять понизил голос. -
Это кто там беседует со старым маркизом? Что? Этот резинщик? Кажется,
еврей? А он зачем сюда втерся? Неправильно составлен этот комитет, мис-
тер Монт. Шропшир премилый старичок, но... - сэр Тимоти постучал себя по
лбу, - вконец помешался на электричестве. И доктор у вас есть. Поют они
сладко, да толку мало. Вам нужен комитет, который бы не стеснялся с эти-
ми мерзавцами. Чаю? Не пью. Повесить бы того негодяя, который изобрел
чай.
В эту минуту в комнату вернулась редакционная комиссия. Майкл облег-
ченно вздохнул и встал с места.
- Алло! - сказал "помещик". - Ну, вы времени не теряли.
Выражение скромного достоинства, промелькнувшее на лицах редакционной
комиссии, не обмануло Майкла. Он знал, что Хилери еще дома заготовил
проект воззвания. Бумагу вручили председателю, и он, надев роговые очки,
стал читать ее вслух так, точно это был список гончих или программа ска-
чек. Майкл невольно почувствовал, что в этом есть и хорошая сторона, -
"помещик" и выразительное чтение никак не совмещались в его сознании.
Кончив читать, "помещик" сказал:
- Теперь мы можем обсудить один параграф за другим. Но время идет,
господа. Я лично считаю, что тут сказано все, что нужно. Ваше мнение,
Шропшир?
Маркиз наклонился вперед и посучил бородку.
- Проект превосходный, одно замечание: мало подчеркнуто значение
электрификации кухонь. Вот и сэр Годфри скажет. Нельзя требовать, чтобы
эти бедные люди жили чисто, пока мы не избавим их от дыма, вони и мух.
- Ну что же, Шропшир, сформулируйте, и можно будет добавить.
Маркиз стал писать. Майкл увидел, что сэр Тимоти крутит усы.
- Я недоволен! - разразился он вдруг. - Надо написать так, чтобы у
этих домовладельцев глаза на лоб полезли. На то мы и собрались, чтобы
прищемить им хвосты. Слишком мягко выражаетесь.
- М-м! - сказал "помещик". - Что же вы предлагаете, Фэнфилд?
Сэр Тимоти прочел по заметкам на манжете:
- "Мы твердо убеждены, что всякого, кто владеет домами в трущобах,
нужно расстрелять". Эти господа...
- Не пойдет, - сказал "помещик".
- Почему?
- Дома в трущобах принадлежат всяким почтенным лицам - вдовам, синди-
катам, герцогам; да мало ли кому! Нельзя называть их господами и предла-
гать их расстреливать. Не годится.
Слово взял епископ.
- Не лучше ли выразить это следующим образом: "Нижеподписавшиеся глу-
боко сожалеют, что лица, владеющие домами в трущобах, так мало сознают
свою ответственность перед обществом".
- Боже ты мой! - вырвалось у сэра Тимоти.
- Полагаю, что можно завернуть и покрепче, - сказал сэр Лоренс, - но
нам бы сюда нужно юриста, чтобы в точности знать, как далеко мы можем
зайти.
Майкл обратился к председателю.
- У меня есть юрист, сэр, здесь, в доме, - мой тесть. Я видел, он
только что пришел. Полагаю, что он не откажется.
- "Старый Форсайт"! - сказал сэр Лоренс. - Как раз то, что нужно. Его
бы надо к нам в комитет, Бентуорт. Он дока по части дел об оскорблении
личности.
- А, - сказал маркиз, - мистер Форсайт! Умная голова, безусловно.
- Так давайте включим его, - сказал "помещик", - юрист всегда приго-
дится.
Майкл вышел.
Не найдя Сомса перед Фрагонаром, он поднялся к себе в кабинет и был
встречен вопросом тестя:
- Это что за штука?
- Правда, хорошо, сэр? Это работа Флер - много чувства.
- Да, - проворчал Сомс, - на мой взгляд, даже слишком.
- Вы, наверно, заметили шляпы в передней. Мой комитет по перестройке
трущоб как раз составляет воззвание, и они были бы страшно благодарны
вам, сэр, если бы вы зашли к нам и как юрист просмотрели бы кое-какие
упоминания о домовладельцах. Они, видите ли, боятся, как бы не написать
