лидеры, руководство тред-юнионов, печать не видят на два дюйма дальше
своего носа! Им еще в августе надо было начать что-то делать, а что они
сделал? Составили доклад, на который никто и смотреть не хочет.
- Белого вина, сэр, или бордо?
- Все равно, что есть начатого.
В восьмидесятых, даже в девяностых годах с его отцом от таких слов
случился бы удар: пить бордо из начатой бутылки в его глазах почти рав-
нялось безбожию. Очередной симптом вырождения идеалов!
- А вы. Кокер, что скажете о забастовке?
Лысый слуга наклонил бутылку сотерна.
- Неосновательно задумано, сэр, если уж вы меня спрашиваете.
- Почему вы так думаете?
- А было бы основательно, сэр, Хайд-парк был бы закрыт для публики.
Вилка Сомса с куском камбалы повисла в воздухе.
- Очень возможно, что вы правы, - сказал он одобрительно.
- Суетятся они много, но так - все впустую. Пособие - вот это умно
придумали, сэр. Хлеба и цирков, как говорит мистер Монт.
- Ха! Вы видели эту столовую, которую они устроили?
- Нет, сэр. Кажется, нынче вечером туда придет морильщик. Говорят,
тараканов там видимо-невидимо.
- Брр!
- Да, сэр, насекомое отвратительное.
Пообедав, Сомс закурил вторую из двух полагавшихся ему в день сигар и
надел наушники радио. Он, пока мог, противился этому изобретению - в та-
кое время! "Говорит Лондон!" Да, а слушает вся Великобритания. Беспоряд-
ки в Глазго? Иначе и быть не может - там столько ирландцев! Требуются
еще добровольцы в чрезвычайную полицию? Ну, их-то скоро будет достаточ-
но. Нужно сказать этому Ригзу, чтобы записался. Вот и здесь без лакея
вполне можно обойтись. Поезда! Поездов, по-видимому, пустили уже поря-
дочно. Прослушав довольно внимательно речь министра внутренних дел. Сомс
снял наушники и взял "Бритиш Газет". Впервые за всю жизнь он уделил не-
которое время чтению этого малопочтенного листка и надеялся, что первый
раз будет и последним. Бумага и печать из рук вон плохи. Все же надо
считать достижением, что ее вообще удалось выпустить. Подбираются к сво-
боде печати! Не так-то это легко, как казалось этим людишкам. Попробова-
ли - и вот результат: печать, куда более решительно направленная против
них, чем та, которую они прикрыли. Обожглись на этом деле! И без всякого
толку, ведь влияние печати - устарелое понятие. Его убила война. Без до-
верия нет влияния. Что политические вожди, что печать - если им нельзя
верить, они вообще не идут в счет! Может быть, эту истину когда-нибудь
откроют заново. А пока что газеты - те же коктейли, только возбуждают
аппетит и нервы. Как хочется спать. Хоть бы Флер не слишком поздно вер-
нулась домой. Безумная затея - эта стачка! Из-за нее все взялись за со-
вершенно непривычные дела, да еще в такой момент, когда промышленность
только-только начинает - или делает вид, что начинает, - оживать. Но что
поделаешь! В наше время становится год от года труднее придерживаться
плана. Всегда что-нибудь помешает. Весь мир как будто живет со дня на
день, и притом такими темпами! Сомс откинулся на спинку испанского сту-
ла, заслонил глаза от света, и сон волной подступил к его сознанию.
Стачка стачкой, а волны перекатывались через него мягко, неотвратимо.
Защекотало, и над его рукой, сухощавой и темной, закачалась бахрома
шали. Что такое? Он с усилием выбрался из чащи снов. Около него стояла
Флер. Красивая, яркая, глаза сияют, говорит быстро, как будто возбужден-
но.
- Так ты приехал, папа!
Губы ее горячо и мягко коснулись его лба, а глаза - что с ней? Она
точно помолодела, точно... как бы это выразить?
- Ты дома? - сказал он. - Кит становится разговорчив. Поела чего-ни-
будь?
- Да, да!
- Эта столовая...
Флер сбросила шаль.
- Мне там ужасно нравится.
Сомс с удивлением заметил, как часто дышит ее грудь, словно она
только что бежала. И щеки у нее были очень розовые.
- Ты, надеюсь, ничего там не подцепила? Флер засмеялась - очарова-
тельный звук, и совершенно необоснованный.
- Какой ты смешной, папа! Я молю бога, чтобы забастовка тянулась по-
дольше.
- Не говори глупостей, - сказал Сомс. - Где Майкл?
- Пошел спать. Он заезжал за мной из палаты. Говорит, ничего у них
там не выходит.
- Который час?
- Первый час, милый. Ты, наверное, хорошо соснул.
- Просто дремал.
- Мы видели танк на набережной - шел на восток, Ужасно чудно они выг-
лядят. Ты не слышал?
- Нет, - сказал Сомс.
- Ну, если услышишь - не тревожься. Майкл говорит, их направляют в
порт.
- Очень рад. Значит, правительство серьезно взялось за дело. Но тебе
пора спать. Ты переутомилась.
Она задумчиво смотрела на него, накинув на руку испанскую шаль, нас-
вистывая какую-то мелодию.
- Спокойной ночи, - сказал он, - я тоже скоро пойду спать.
Она послала ему воздушный поцелуй, повернулась на каблучках и исчез-
ла.
- Не нравится мне это, - пробормотал Сомс. - Сам не знаю почему,
только не нравится.
Слишком молодо она выглядела. Или это стачка ударила ей в голову? Он
встал, чтобы нацедить в стакан содовой, - после сна остался неприятный
вкус во рту.
Ум-дум-бом-ум-дум-бом-ум-дум-бом! И скрежет! Еще танк? Хотел бы он
взглянуть на эту махину. При мысли, что они идут в порт, он чуть ли не
возликовал. Раз они налицо, страна вне опасности. Он надел дорожное
пальто и шляпу, вышел из дому, пересек пустую площадь и остановился на
улице, с которой видна была набережная. Вот он идет! Как огромное допо-
топное чудище, в освещенной фонарями темноте рычит и хрюкает большущая
сказочная черепаха, воплощение неотвратимой мощи. "Хороший им готовится
сюрприз!" - подумал Сомс, когда танк прополз, скрежеща, и скрылся из ви-
ду; Он уже слышал, что идет следующий, но, вдруг решив, что хорошенького
понемножку, повернул к дому. Роскошь, может быть, и излишняя, если
вспомнить равнодушную толпу, окружавшую утром его автомобиль, - ни ору-
жия, ни даже революционного задора в глазах!
"Неосновательно задумано!" А эти ползучие чудища! Может быть, прави-
тельству хочется сделать вид, что это не верно? Демонстрация мощи!
Что-то возмутилось в душе Сомса. Это же Англия, черт возьми! Может, они
и правы, но что-то не похоже. Чересчур... чересчур по-военному! Он отпер
входную дверь. Ум-дум-дум-ум-дум-дум! Что же, мало кто их увидит или ус-
лышит в такое позднее время. Вероятно, они попали сюда откуда-нибудь из
деревни - не хотел бы он повстречаться с ними в лесу или на полях. Танки
- папа, мама и деточка, как... как семья мастодонтов, а? Никакого
чувства пропорции в таких вещах. И никакого чувства юмора. Он постоял на
лестнице, послушал. Хоть бы они только не разбудили малыша!
V
ОПАСНОСТЬ
Когда Флер, оглядывая лица сидящих за ужином, увидела Джона Форсайта,
в ее сердце что-то произошло, славно она зимой набрела на цветущий куст
жимолости. Оправившись от легкого опьянения, она отошла, подальше и
вгляделась в Джона. Он сидел, словно не обращая внимания на еду, и на
его потном лице, измазанном угольной пылью, была улыбка, свойственная
человеку, поднявшемуся на гору или пробежавшему большое расстояние, -
усталая, милая и такая, будто он много и с толком поработал. Ресницам
его - длинные и темные, какими она их помнила, - скрывали глаза и спори-
ли с более светлыми волосами, взлохмаченными, несмотря на короткую
стрижку.
Продолжая давать распоряжения Рут Аафонтэн, Флер лихорадочно думала.
Джон! Как с кеба свалился в ее столовую - окрепший, более подобранный;
подбородок решительнее, глаза сидят глубже, но страшно похож на Джиша!
Что же теперь делать? Если б только можно было выключить свет, подк-
расться к нему сзади, наклониться и поцеловать в пятно над левым глазом!
Ну, а дальше что? Глупо! А что, если он сейчас, очнется от своей мечта-
тельной улыбки и увидит ее? Скорей всего, он никогда больше не придет к
ней в столовую. Она помнила, какая у него совесть. И она приняла мгно-
венное решение. Не сегодня! Холли будет знать, где он остановился. Время
и место по ее выбору, если она, по зрелом размышлении, захочет играть с
огнем. И, снабдив Рут Лафонтвн инструкцией относительно булочек, она ог-
лянулась через плечо на лицо Джона, рассеянно чему-то улыбающееся, и
пошла в свою маленькую контору.
И начались зрелые размышления. Майкл, Кит, отец; устоявшийся порядок
добродетельной и богатой жизни; душевное равновесие, которого она в пос-
леднее время достигла! Все в опасности из-за одной улыбки и запаха жимо-
лости! Нет! Этот счет закрыт. Открыть его - значило бы снова искушать
судьбу. И если искушать судьбу вполне современное занятие - она, может
быть, и не современная женщина. Впрочем, неизвестно еще, в ее ли силах
открыть этот счет? И ею овладело любопытство - захотелось увидеть его
жену, которая заменила ее. Флер. В Англии она? Брюнетка, как ее брат
Франсис? Флер взяла список покупок, намеченных на завтра. Такая гибель
дел! Идиот думать о таких вещах! Телефон! Он звонил целый день; с девяти
часов утра она плясала под его дудку.
- Да?.. Говорит миссис Монт. Что? Но я ведь их заказала... О! Но
должна же я давать им утром яичницу с ветчиной! Не могут он перед рабо-
той получать одно какао... Что? У Компакта нет средств?.. Ну, затея! Хо-
тите вы, чтобы дороги работали прилично, или нет? Зайти поговорить? Мне,
- права же, некогда". Да, да, пожалуйста, сделайте мне одолжение, скажи-
те директору, что их просто необходимо кормить посытнее. У них такой ус-
талый вид. Он поймет... Да... Спасибо большое! - она повесила трубку. -
Черт!
Кто-то засмеялся.
- Ой, это вы, Холли! Как всегда, экономят и тянут! Сегодня это уже
четвертый раз. Ну, мне все равно - я держу свою линию. Вот взгляните:
это - завтрашний список для Хэррнджа. Колоссальны, во что поделаешь. Ку-
пите все; риск беру на себя" хоть бы мне пришлось ехать туда и рыдать у
его ног.
И за сочувственной иронией на лице Холли ей виделась улыбка Джона.
Надо кормить его посытнее - да ив его одного! Не глядя на кузину, он"
сказала:
- Я видела здесь Джона. Откуда о" взялся?
- Из Парижа, Пока живет с нам" на Грин-стрит.
Флер с легким смешком выставила вперед подбородок.
- Забавно опять увидеть его, да еще такого чумазого! Его жена тоже
здесь?
- Нет еще, - сказала Холли, - она осталась в Париже с его матерью.
- О, хорошо бы с ним как-нибудь повидаться!
- Он работает кочегаром на пригородных поездах - уходит в шесть, при-
ходит после одиннадцати.
- Понятие! Я и думала - потом, если стачка когданибудь кончится.
Холли кивнула.
- Его жена хочет приехать помогать; что вы скажете, не взять ли ее в
столовую?
- Если она подойдет.
- Джон говорит, что очень.
- Не вижу, собственно, к чему американке утруждать себя. Они хотят
совсем поселиться в Англии?
- Да.
- О! Впрочем, мы оба переболели корью.
- Если заболеть вторично, взрослой. Флер, - корь опасна.
Флер засмеялась.
- Никакого риска! - и глаза ее, карие, ясные, веселые, встретились с
глазами кузины, глубокими, серьезными, серыми.
- Майкл ждет вас в машине, - сказала Холли.
- Отлично. Вы можете побыть здесь, пока они кончат есть? Завтра с пя-
ти утра дежурит Нора Кэрфью. Я буду здесь в девять, до того, как вы уе-
дете к Хэрриджу. Если надумаете еще что-нибудь, прибавьте к списку, я уж
какнибудь заставлю их натянуть. Спокойной ночи, Холли!
- Спокойной ночи, родная.
Не жалость ли мелькнула в этих серых глазах? Жалость, скажите на ми-
лость!
- Привет Джону. Интересно, как ему нравится быть кочегаром. Нужно
достать еще тазов для умывания.
Сидя рядом с Майклом, который вел машину, она снова будто видела в
стекле улыбку Джона, и в темноте ее губы тянулись вперед, словно хотели
достать эту улыбку. Корь - от нее бывает сыпь и поднимается температу-
