его, старик снял ногу с ящика, посмотрел на нее блестящими, проницатель-
ными старыми глазами.
- Я бы хотел знать, Марджори, можно ли заключить с тобой договор. Ты
умеешь держать слово?
Она почувствовала, что краснеет.
- Думаю, что да. Зависит от того, какое я должна дать обещание. Но,
право же, дедушка, я не хочу, чтобы вы продавали Гэйисборо.
- К несчастью, - сказал маркиз, - у меня больше ничего нет. Должно
быть, я сам виноват, что у меня такие расточительные дети. Других такая
напасть миновала.
Она удержалась от улыбки.
- Времена сейчас трудные, - продолжал маркиз. - Имение стоит денег,
шахты стоят денег, этот дом стоит денег. А где взять деньги? У меня вот
есть одно изобретение, на котором можно бы разбогатеть, но никто им не
интересуется.
Бедный дедушка, в его-то годы! Она вздохнула.
- Я не хотела надоедать вам, дедушка, я как-нибудь выпутаюсь.
Старый пэр прошелся по комнате. Марджори Феррар заметила, что на но-
гах у него красные домашние туфли без каблуков.
- Вернемся к нашей теме, Марджори. Если ты смотришь на жизнь как на
веселое времяпрепровождение, как ты можешь что-нибудь обещать?
- Что я должна обещать, дедушка?
Маленький, слегка сгорбленный, он подошел и остановился перед ней.
- Волосы у Тебя рыжие, и, пожалуй, из тебя выйдет толк. Ты действи-
тельно думаешь, что сумеешь зарабатывать деньги?
- Думаю, что сумею.
- Если я заплачу твоим кредиторам, можешь ли ты дать мне слово, что
впредь всегда будешь платить наличными? Только не говори "да" с тем,
чтобы сейчас же пойти и заказать себе кучу новых тряпок. Я требую от те-
бя слова леди, если ты понимаешь, что это такое.
Она встала.
- Вы, конечно, имеете право так говорить. Но я не хочу, чтобы вы про-
давали Гэйнсборо.
- Это тебя не касается. Быть может, я где-нибудь наскребу денег. Мо-
жешь ты это обещать?
- Да, обещаю.
- И сдержишь слово?
- Сдержу. Что еще, дедушка?
- Я бы тебя попросил больше не бросать тень на наше имя, но, пожалуй,
это значило бы переводить часы назад. Дух времени против меня.
Она отвернулась к окну. Дух времени! Все это очень хорошо, но о чем
он говорит? Бросать тень? Да нет же, она прославила родовое имя - выта-
щила его из затхлого сундука, повесила у всех на виду. Люди рот раскры-
вают, когда читают о ней. А раскрывают они рот, когда читают о дедушке?
Но этого ему не понять. И она смиренно сказала:
- Я постараюсь. Мне хочется уехать в Америку.
Глаза старика блеснули.
- И ввести новую моду - брать в мужья американцев? Кажется, этого еще
не делали. Выбери такого, который интересуется электричеством, и привези
его сюда, У нас найдется дело для американца. Ну-с, этот список я у себя
оставлю. Вот еще что, Марджори: мне восемьдесят лет, а тебе сколько,
двадцать пять? Не будь такой стремительной, а то к пятидесяти годам тебе
все наскучит; а люди, которым все наскучило, безнадежно скучны. Прощай!
Он протянул ей руку.
Свободна! Она глубоко вздохнула и, схватив его руку, поднесла к гу-
бам. Ой, он смотрит на свою руку. Неужели она запачкала ее губной пома-
дой? И она выбежала из комнаты. Славный старик! Как мило, что он взял
этот, список! Сейчас она пойдет к Бэрти Кэрфью, и вместе они начнут но-
вую страницу! Как он смотрел на нее вчера вечером!
XI
ЗА БОРТ
Майкл не пытался ни убеждать, ни спорить: вопрос был слишком
серьезен. Может быть, мысли о Ките заставят Флер изменить решение или ее
удержат какие-нибудь другие препятствия - хотя бы мысль об отце. Но ясно
было, что рана, нанесенная ей, глубока. Флер отказалась от всех обязан-
ностей, налагаемых светской жизнью, - в течение этой тяжелой недели она
нигде не бывала и никого не приглашала. Она не дулась, но стала молчали-
ва, апатична. И часто она очень серьезно посматривала на Майкла, и иног-
да во взгляде ее было что-то похожее на озлобление, словно она заранее
знала, что он ей откажет.
Ему не с кем было посоветоваться: ведь всякому, кто не был рядом с
Флер в течение всей этой томительной истории, ее настроение показалось
бы непонятным, даже смешным. Он не мог ее выдать; не Мог даже пойти к
Блайту, пока не решится на что-нибудь. Ход его мыслей еще осложняло
всегдашнее сомнение - так ли уж он нужен фоггартизму. Вот если бы воз-
гордиться! Он даже не обольщал себя мыслью, что категорический отказ
произведет на Флер впечатление; она считала, что его работа нужна, чтобы
выдвинуть его в обществе, но никакой пользы стране не приносит. В вопро-
сах политики она была по-обывательски цинична: реагировала только на то,
что угрожало собственности или Киту. Майкл понимал весь комизм дилеммы:
будущее Англии - или настоящее молодой женщины, получившей щелчок в
светской гостиной! Но в конце концов только сэр Джемс Фоггарт и Блайт
связывали фоггартизм с будущим Англии, а теперь, если он отправится в
кругосветное путешествие, и эти двое утратят свою веру.
Неделя кончилась. Утром, так ни на что и не решившись, Майкл перешел
реку по Вестминстерскому мосту и побрел по улицам Сэрри-Сайд. Он не знал
этих мест, идти было интересно. Вспомнил, что тут жили когда-то Бикеты;
Бикеты, которым не везло здесь, не повезло, как видно, и в Австралии.
Нет конца этим гнусным улицам! Вот откуда выходят все Бикеты. Захватить
их побольше, пораньше, захватить, пока они еще не стали Бикетами, еще
годятся для работы на земле; дать им случай заработать, дать им воздух,
солнце - дать им возможность проявить себя! Безобразные дома, безобраз-
ные лавки, безобразные трактиры! Нет, не годится. Нечего впутывать в де-
ло красоту. В палате на красоту не реагируют. Там реагируют только на
вполне понятные эмоции - "англосаксонская раса", "патриотизм", "импе-
рия", "моральная выдержка" - не отступать от штампов! Он постоял перед
зданием школы, послушал монотонное гудение урока. Англичан с их мужест-
вом, терпением, чувством юмора загнать в эти гнусные улицы!
Внезапно его потянуло за город. Мотоцикл! С тех пор как его избрали в
парламент, он ни разу не пользовался этой машиной, грозившей растрясти
все его достоинство. Но сейчас он решил извлечь мотоцикл и прокатиться:
быть может, от тряски у него созреет решение!
Он вернулся домой и не застал Флер. Завтрак не был заказан. Майкл по-
ел ветчины и в два часа отправился в путь.
С грохотом проскочил он Чизик, Слау, Мейденхед; переехал через реку и
запыхтел к Рэдингу. У Кэвершема опять переехал мост и покатил на Пэнг-
борн. На береговой дорожке он прислонил мотоцикл к кустам и сел поку-
рить. День был безветренный. Между стволами тополей виднелась серая
гладь реки; на ивах уже появились сережки. Он сорвал ветку и прочистил
ею трубку. Тряска пошла ему на пользу: мозг его стал работать. Война!
Тогда он не знал колебаний; впрочем, тогда он не знал Флер. А теперь,
решая этот вопрос: "ехать - не ехать", Майкл, казалось, провидел свою
будущую семейную жизнь. Решение, которое он примет, повлияет, может
быть, на следующие пятьдесят лет жизни. Взяться за плуг и по первому же
требованию отступиться! Можно пахать в сумерках, криво; но лучше слабый
свет, чем полный мрак, лучше кривая борозда, чем никакой. Он не знает
пути лучше фоггартизма, он должен за него держаться! Будущее Англии!
Где-то неподалеку захихикал дрозд. Вот именно! Но, как говорит Блайт,
нужно привыкать к насмешкам. Конечно, если Флер хочет, чтобы он остался
в парламенте, - а она хочет этого, - она поймет, что он не должен отсту-
пать от намеченной программы, как бы это ни забавляло дроздов. Она не
захочет, чтобы он стал безличным флюгером. Ведь как-никак она его жена,
с его карьерой связана и ее собственная.
Он смотрел на дым от своей трубки, на серые, нависшие облака, на бе-
лых коров за рекой, на рыболова. Он крутил сорванную ветку, любовался
желтовато-серыми бархатными сережками. Ему стало наконец спокойнее, но
было очень грустно. Что сделать для Флер? На этой реке - так близко от-
сюда - он ухаживал за ней. А теперь вот на какой риф наткнулись. Что ж,
ей решать, затонет их лодка или нет. И вдруг ему захотелось поговорить
со "Старым Форсайтом"...
Когда послышалось фырканье мотоцикла, Сомс как раз собирался повесить
картину Фреда Уокера, которую он купил в магазине возле конторы "Сэтлу-
айт и Старк", тем отметив конец треволнений, связанных с процессом, и
удовлетворив свою тоску по английской школе. Фред Уокер! Конечно, он ус-
тарел; сколько школ возникло после него и Мэйсона. Но они, как старые
скрипки, сохраняют тон; они редки и всегда будут в цене. Сняв со стены
Курбэ, раннего и еще незрелого. Сомс стоял без пиджака, держа в руке мо-
ток проволоки, когда вошел Майкл.
- Откуда вы появились? - удивился он.
- Я проезжал мимо, сэр, на моем старом мотоцикле. Вижу, вы сдержали
слово насчет английской школы.
Сомс прикрепил проволоку к картине.
- Я не успокоюсь, - сказал он, - пока не приобрету Крома-старшего -
лучшего из английских пейзажистов.
- Кажется, это большая редкость, сэр?
- Вот потому-то он мне и нужен.
Закручивая проволоку. Сомс не заметил улыбки Майкла, словно говорив-
шей: "Потому-то вы и считаете его лучшим". Искоса поглядывая на него.
Сомс вспомнил, как он появился здесь летом, в воскресенье, после того
как в первый раз увидел Флер в галерее на Корк-стрит. Неужели с тех пор
прошло только четыре года? Молодой человек оказался лучше, чем можно бы-
ло ожидать; и сильно возмужал, остепенился; в общем, если сделать скидку
на его воспитание и войну, симпатичный молодой человек. И вдруг он заме-
тил, что Майкл тоже за ним следит. Должно быть, ему что-нибудь нужно -
зря бы не приехал! Он старался вспомнить случай, чтобы кто-нибудь пришел
к нему без дела, - и не вспомнил. Ну что ж, это естественно!
- Может быть, вам нужна какая-нибудь картина, чтобы повесить рядом с
вашим Фрагонаром? Вон там в углу висит Шарден.
- Нет, нет, сэр. Вы и так были слишком щедры!
Щедр! Как можно быть щедрым к единственной дочери?
- Как Флер?
- Я хотел поговорить с вами о ней. Она себе места не находит.
Сомс посмотрел в окно. Весна запаздывает!
- Странно, раз процесс выигран.
- Вот в том-то и беда, сэр.
Сомс зорко посмотрел ему в лицо.
- Я вас не совсем понимаю.
- Нас сторонятся.
- Почему? Ведь вы выиграли дело?
- Да, но, видите ли, люди не прощают морального превосходства.
- Что это значит? Кто?..
Моральное превосходство - он сам его не выносил!
- Мы заражены добродетельным духом Фоскиссона. Я этого опасался. Флер
болезненно реагирует на насмешки.
- Насмешки? Кто смеет?..
- Хорошо было нападать на современную мораль перед судьей и присяжны-
ми, но в обществе, где каждый гордится тем, что у него нет предрассуд-
ков, это почитается смешным.
- В обществе!
- Да, сэр. Но ведь живем-то мы в обществе. Мне все равно, к насмешкам
я привык с тех пор, как начал проводить фоггартизм, но Флер совсем изму-
чилась. И не, удивительно - ведь общество для нее любимая игра.
- Это слабость с ее стороны, - сказал Сомс. Но он не на шутку встре-
вожился. Сначала ее назвали "выскочкой", а теперь еще это!
- Тут этот немец повесился в Липпингхолле, - продолжал Майкл, - и мой
фоггартизм, и эта стычка с Феррар - в общем несладко. Вся эта неделя
после суда была скверная. Флер настолько выбита из колеи, что хочет
ехать со мной в кругосветное путешествие.
Если бы в эту минуту за окном над голубятней взорвалась бомба. Сомс
не был бы так ошеломлен. Кругосветное путешествие!
Майкл продолжал:
- И она права. Действительно, для нее это наилучший исход, но я не
имею возможности бросить работу до окончания сессии. Дело начато, и я
должен довести его до конца. Я только сегодня окончательно решился. Я бы
чувствовал себя дезертиром, и в конечном счете ни один из нас не извлек
