своими чарами старается привлечь нужных ей людей. Раньше он только снис-
ходительно ей удивлялся, но сейчас почувствовал в этом нечто большее,
чем невинную забаву. Быстрота, с которой загоралась и гасла ее улыбка,
словно под стрижеными волосами был скрыт выключатель; живые повороты
прелестной открытой шеи; искусно, если и недостаточно искусно скрытая
игра красивых глаз; томность и дрожание белых век; выразительные руки,
которыми она легко и изящно лепила себе карьеру, - от всего этого Майклу
вдруг стало больно. Правда, она это делает для него и для Кита! Говорят,
француженки помогают своим мужьям делать карьеру. В ней есть французская
кровь. А может быть, это стремление к идеалу, желание иметь все самое
лучшее и быть лучше тех, кто ее окружает? Так размышлял Майкл. Но в сре-
ду вечером он тревожно всматривался в лица гостей, стараясь поймать иро-
нические взгляды.
Сомс следовал иному методу. У него в сознании все решалось проще, чем
у человека, который критикует днем, а ночью обнимает. Он не видел осно-
ваний, почему Флер не собирать у себя аристократов, лейбористских членов
палаты, художников, послов, всяких молодых идиотов и даже писателей, ес-
ли эти люди ее интересуют. Он несколько наивно рассуждал, что чем выше
они стоят, тем меньше шансов впутаться из-за них в какую-нибудь неприят-
ную историю; и, пожалуй, денег взаймы они не попросят. Его дочь не хуже,
если не лучше, всех этих людей. Он был глубоко оскорблен тем, что кто-то
считает, будто она всеми силами старается привлечь их к себе. Нет, не
она за ними охотится, а они за ней. Он стоял у стены, под картиной Фра-
гонара, которую он подарил Флер. Седой, с аккуратно подстриженными воло-
сами и энергичным подбородком, он обводил глазами комнату, ни на ком не
задерживаясь взглядом, как человек, который видел в жизни много, но ин-
тересного нашел мало. Его можно было принять за какого-нибудь посланни-
ка.
Перед ним, повернувшись к нему спиной, остановилась молодая женщина с
короткими золотисто-рыжими волосами; она разговаривала с глуповатым на
вид человеком, который все время потирал руки. Сомсу слышно было каждое
слово.
- Не правда ли, эта маленькая Монт ужасно забавна? Посмотрите на нее,
она разговаривает с "доном Фернандо"; можно подумать, что он для нее -
все. А, вот Бэшли! Как она к нему разлетелась! Прирожденная выскочка! Но
она ошибается - таким путем "салона" не создашь. Создать "салон" может
человек умный, с ярко выраженной индивидуальностью; человек, презирающий
общественное мнение. Она для этой роли не годится. Да и кто она, в сущ-
ности, такая?
- Деньги? - подсказал собеседник.
- Не так уж много. А Майкл так в нее влюблен, что даже поглупел.
Впрочем, и парламент на него действует. Вы слышали их разговоры об этом
фотгартизме? Продукты питания, дети, будущее - невероятная скука!
- Новизна, - промурлыкал глуповатый человек, - вот мания нашего века.
- Досадно, когда такое ничтожество старается выдвинуться и пускает в
ход такую чепуху, как этот фоггартизм. Вы читали книгу Фоггарта?
- Нет. А вы?
- Конечно нет! Мне жаль Майкла. Эта маленькая выскочка его эксплуати-
рует.
Сомс, очутившись словно в западне, не выдержал и засопел. Почувство-
вав, быть может, ветерок, молодая женщина оглянулась и увидела такие хо-
лодные серые глаза и такое хмурое лицо, что поспешила отойти.
- Кто этот мрачный старик? - спросила она своего собеседника. - Я да-
же испугалась.
Глуповатый джентльмен предположил, что это бедный родственник: види-
мо, он здесь ни с кем не знаком.
А Сомс направился прямо к Майклу.
- Кто эта молодая женщина с рыжими волосами?
- Марджори Феррар.
- Она предательница. Выгоните ее!
Майкл опешил.
- Но мы ее очень хорошо знаем. Она - дочь лорда Чарлза Феррара и...
- Выгоните ее! - повторил Сомс.
- Откуда вы знаете, сэр, что она предательница?
- Я только что слышал, как она повторила то, что было в заметке, и
прибавила еще кое-что похуже.
- Но она у нас в гостях.
- Недурна гостья! - сквозь зубы проворчал Сомс.
- Нельзя выгонять гостей. А кроме того, она внучка маркиза. Скандал
будет грандиозный.
- Ну, так устройте скандал!
- Приглашать мы ее больше не будем, но, право же, это все, что можно
сделать.
- Вот как? - сказал Сомс и, отойдя от зятя, направился к той, на ко-
торую только что донес. Майкл, взволнованный, последовал за ним. Ему еще
не приходилось видеть тестя приготовившимся к прыжку. Подойдя, он услы-
шал, как Сомс сказал негромко, но очень внятно:
- Сударыня, вы были так любезны, что назвали мою дочь выскочкой -
назвали в ее же доме.
Майкл видел, как молодая женщина оглянулась и с видом обиженным и
наглым широко раскрыла свои холодные голубые глаза. Потом она засмея-
лась, а Сомс сказал:
- Вы предательница. Будьте добры удалиться.
Вокруг стояло человек шесть, и все они слышали! Проклятье! А он -
Майкл - хозяин дома! Выступив вперед, он взял под руку Сомса и спокойно
сказал:
- Довольно, сэр! Ведь мы не на мирной конференции.
Все притихли; никто не шелохнулся. Только глуповатый джентльмен поти-
рал свои белые руки.
Марджори Феррар сделала шаг по направлению к двери.
- Я не знаю, кто этот человек, - сказала она, - но он - лжец!
- Неправда!
Бросил это слово смуглый молодой человек. Он смотрел на Марджори Фер-
рар; их взгляды встретились.
И вдруг Майкл увидел Флер. Очень бледная, она стояла за его спиной.
Конечно, слышала все! Она улыбнулась, подняла руку и сказала:
- Сейчас будет играть мадам Карелли.
Марджори Феррар направилась к двери; глуповатый джентльмен следовал
за ней, все еще потирая руки, словно снимая с себя ответственность за
инцидент. Сомс, как собака, для верности шел за ними; за Сомсом шагал
Майкл. Донеслись слова: "Как забавно!" Послышался заглушенный смех. Па-
радная дверь захлопнулась. Инцидент был исчерпан.
Майкл вытер пот со лба. Он восхищался своим тестем и в то же время
досадовал: "Заварил старик кашу!" Он вернулся в гостиную. Флер стояла у
клавикордов с таким видом, словно ничего не случилось. Но Майкл заметил,
что ее пальцы вцепились в платье, и сердце у него заныло. Волнуясь, он
ждал последней ноты.
Сомс поднялся наверх и там, в кабинете Майкла, перед "Белой
обезьяной", проанализировал свой поступок. Он ни о чем не жалел. Рыжая
кошка! "Прирожденная выскочка"! "Деньги?" - "Не так уж много". Ха! "Это
ничтожество"! Так она - внучка маркиза? Ну что ж, он указал нахалке на
дверь. Все, что было в нем сильного и смелого, все, что восставало про-
тив покровительства и привилегий, - дух, унаследованный от предков, -
все возмутилось в нем. Кто они - эти аристократы? Какое право имеют на-
пускать на себя важность? Нахалы! Многие из них - потомки тех, кто под-
нялся на высоту только благодаря грабежам и маклерству! И кто-то осме-
лился назвать его дочь - его дочь - выскочкой! Да он пальцем не ше-
вельнет, шагу лишнего не ступит, хоть бы ему предстояло встретиться с
самим королем! Если Флер нравится окружать себя этими людьми, то почему
бы ей этого не делать? Неожиданно у него замерло сердце. А вдруг она
скажет, что он погубил ее "салон"? Ну что ж! Ничего не поделаешь. Лучше
было сразу покончить с этой мерзавкой и уяснить себе положение. "Я не
буду ждать Флер, - подумал он. - Буря в стакане воды!"
Когда он поднимался по лестнице в свою комнату, до него донеслись
звуки клавикордов. Он подумал, не просыпается ли от этой музыки его
внук. Вдруг послышалось ворчание, и Сомс подскочил. Ах, эта собака лежит
у двери, ведущей в комнату бэби! Жаль, что Дэнди не было внизу, уж он бы
прокусил чулки этой рыжей кошке! Сомс поднялся наверх и посмотрел на
дверь комнаты Фрэнсиса Уилмота, находившейся как раз против его комнаты.
Очевидно, молодой американец тоже кое-что подслушал; но с ним гово-
рить об этом нельзя - ронять свое достоинство! И, захлопнув свою дверь,
чтобы звуки клавикордов не долетали до него. Сомс крепко закрыл глаза.
VII
ЗВУКИ В НОЧИ
Майкл никогда не видел Флер плачущей, и сейчас, когда она лежала нич-
ком на кровати и, уткнувшись в одеяло, старалась заглушить рыдания, он
почувствовал чуть ли не панический страх. Когда он коснулся ее волос,
она затихла.
- Не падай духом, любимая, - сказал он ласково. - Не все ли равно,
что говорят, если это неправда.
Она приподнялась и села, скрестив ноги. Волосы у нее были растрепаны,
заплаканное лицо раскраснелось.
- Кому какое дело - правда это или неправда! Важно то, что меня зак-
леймили.
- Ну что же, и мы ее заклеймили кличкой "предательница".
- Как будто этим поможешь делу! За спиной все мы говорим друг о дру-
ге. На это никто не обращает внимания. Но как я покажусь теперь в об-
ществе, когда все хихикают и считают меня выскочкой? В отместку она опо-
вестит весь Лондон. Разве я могу теперь устраивать вечера?
Оплакивает ли она свою карьеру, или его? Майкл подошел к ней сзади и
обнял ее.
- Мало ли что думают люди, моя детка. Рано или поздно это нужно по-
нять.
- Ты сам не желаешь этого понять. Если обо мне думают плохо, я не мо-
гу быть хорошей.
- Считаться надо только с теми, кто тебя действительно знает.
- Никто никого не знает, - упрямо сказала Флер. - Чем лучше люди от-
носятся, тем меньше они знают; и никакого значения не имеет, что они, в
сущности, думают.
Майкл опустил руки. Флер молчала так долго, что он опять обошел кро-
вать и заглянул ей в лицо, хмурившееся над подпиравшими его ладонями.
Столько грации было в ее позе, что ему стало больно от любви к ней. И
оттого, что ласки только раздражали ее, ему было еще больнее.
- Я ее ненавижу! - сказала она наконец. - Если я смогу ей повредить,
я это сделаю.
Он тоже непрочь был отомстить "Гордости гедонистов", но ему не хоте-
лось, чтобы Флер думала о мести. У нее это было серьезнее, чем у него,
потому что он, в сущности, был неспособен причинять людям зло.
- Ну, дорогая моя, может быть, мы ляжем спать?
- Я сказала, что не буду устраивать вечера. Нет, буду!
- Отлично, - сказал Майкл. - Вот и молодец.
Она засмеялась. Это был странный смех, резко прозвучавший в ночи.
Майкла он не успокоил.
В ту ночь все бодрствовали в доме. Сомса мучили ночные страхи, кото-
рые за последнее время улеглись было под влиянием сигар и пребывания на
свежем воздухе во время игры в гольф. И мешали эти проклятые часы, неук-
лонно отбивавшие время, а между тремя и четырьмя послышался шорох, слов-
но кто-то бродил по дому.
То был Фрэнсис Уилмот. Молодой человек пребывал в странном состоянии
с той самой минуты, как снял с Сомса обвинение во лжи. Сомс не ошибся:
Фрэнсис Уилмот тоже слышал, как Марджорп Феррар чернила хозяйку дома, но
в тот самый момент, когда он выступил с протестом, на него нашло ослеп-
ление. Эти голубые глаза, смотревшие на него вызывающе, казалось, гово-
рили: "Молодой человек, вы мне нравитесь!" И теперь этот взгляд его
преследовал. Стройная нимфа с белой кожей и золотисто-рыжими волосами,
дерзкие голубые глаза, веселые красные губы и белая шея, душистая, как
сосновое дерево, нагретое солнцем, - забыть он ее не мог. Весь вечер он
следил за ней, но было что-то жуткое в том, какое неизгладимое впечатле-
ние она произвела на него в тот последний момент. Теперь он не мог зас-
нуть. Хоть он и не был ей представлен, но знал, что ее зовут Марджори
Феррар, и это имя ему нравилось. Он вырос вдали от городов, мало знал
женщин, и она казалась ему совсем особенной, необыкновенной. А он изоб-
личил ее во лжи! Волнение его было так велико, что он выпил всю воду из
графина, оделся и потихоньку стал спускаться с лестницы. Когда он прохо-
дил мимо Дэнди, собака заворочалась, словно хотела сказать: "Странно, но
