Фрэнсису Уилмоту и протянула ему руку.
Он поклонился и серьезно спросил:
- Миссис Майкл Монт?
- Значит, Джон женился на вашей сестре? Она хорошенькая?
- Да.
- Красивая?
- Да, она красива.
- Надеюсь, вы не скучали? Бэби вас занимал?
- Чудесный ребенок.
- О да! А Дэнди вас, говорят, укусил?
- Кажется, не до крови.
- А вы даже не посмотрели? Но собака совершенно здорова. Садитесь и
расскажите мне о вашей сестре и Джоне. Это брак по любви?
Фрэнсис Уилмот сел.
- Да, несомненно. Джон прекрасный человек, а Энн...
Он услышал вздох.
- Я очень рада. Он пишет, что очень счастлив. Вы должны остановиться
у нас. Здесь вас никто не будет стеснять. Можете смотреть на наш дом как
на отель.
Молодой человек поднял на нее глаза и улыбнулся.
- Как вы добры! Ведь я впервые уехал из Америки. Слишком рано кончи-
лась война.
Флер вынула бэби из гнездышка.
- А вот это существо не кусается. Смотрите - целых два зуба, но они
не опасны.
- Как его зовут?
- Кит, уменьшительное от Кристофер. К счастью, мы сошлись на этом
имени. Сейчас придет Майкл, мой муж. Он член парламента. Но первое засе-
дание только в понедельник - конечно, опять Ирландия. А мы вчера верну-
лись для этого из Италии. Чудная страна, вы должны туда съездить.
- Простите, какие это часы так громко бьют? Парламентские?
- Да, это Большой Бэн. Он заставляет их помнить о времени. Майкл го-
ворит, что парламент - лучший тормоз прогресса. Теперь, когда у нас
впервые лейбористское правительство, год обещает быть интересным. Пос-
мотрите, как эта собака охраняет моего бэби. Не правда ли, трогательно?
Челюсти у нее чудовищные.
- Какая это порода?
- Дэнди-динмонт. А раньше у нас была китайская собачка. С ней прои-
зошла трагическая история. Она всегда гонялась за кошками и однажды
повздорила с воинственным котом, он ей выцарапал оба глаза... она ослеп-
ла, и пришлось...
Молодому человеку показалось, что в ее глазах блеснули слезы. Он ти-
хонько вздохнул и сочувственно сказал:
- Очень печально.
- Мне пришлось обставить эту комнату по-новому. Раньше она была отде-
лана в китайском стиле. Она мне слишком напоминала Тинг-а-Линга.
- Ну, а этот песик загрызет любую кошку.
- К счастью, он вырос вместе с котятами. Нам он понравился потому,
что у него кривые лапы. Ходит он с трудом и едва поспевает за детской
колясочкой. Дэн, покажи лапки!
Дэнди поднял голову и тихонько заворчал.
- Он ужасно упрямый. Скажите, Джон изменился? Или похож еще на англи-
чанина?
Молодой человек понял, что она наконец заговорила о чем-то для нее
интересном.
- Похож. Но он чудесный малый.
- А его мать? Когда-то она была красива.
- Она и сейчас красива.
- Да, наверно. Седая, должно быть?
- Поседела. Вы ее не любите?
- Гм! Надеюсь, она не будет ревновать его к вашей сестре.
- Пожалуй, вы несправедливы.
- Пожалуй, несправедлива.
Она сидела неподвижно с ребенком на руках; лицо ее было сурово. Моло-
дой человек, сообразив, что мысли ее где-то витают, встал.
- Когда будете писать Джону, - заговорила она вдруг, - передайте ему,
что я ужасно рада и желаю ему счастья. Я сама не буду ему писать. Можно
мне называть вас Фрэнсис?
Фрэнсис Уилмот поклонился.
- Я буду счастлив...
- А вы должны называть меня Флер. Ведь теперь мы с вами родственники.
- Флер! Красивое имя! - медленно, словно смакуя это слово, произнес
молодой человек.
- Комнату вам приготовят сегодня же. Разумеется, у вас будет от-
дельная ванная.
Он прикоснулся губами к протянутой руке.
- Чудесно! - сказал он. - А я было начал тосковать по дому: здесь мне
не хватает солнца.
В дверях он оглянулся. Флер положила ребенка в гнездышко и задумчиво
смотрела куда-то в пространство.
II
ПЕРЕМЕНА
Не только смерть собаки побудила Флер по-новому обставить китайскую
комнату. В тот день, когда Флер исполнилось двадцать два года, Майкл,
вернувшись домой, объявил:
- Ну, дитя мое, я покончил с издательским делом. Старый Дэнби всегда
так безнадежно прав, что на этом карьеры не сделаешь.
- О Майкл! Ты будешь смертельно скучать.
- Я пройду в парламент. Дело несложное, а заработок примерно тот же.
Эти слова были сказаны в шутку. Через шесть дней обнаружилось, что
Флер приняла их всерьез.
- Ты был совершенно прав, Майкл. Это дело самое для тебя подходящее.
У тебя есть мысли в голове.
- Чужие.
- И говоришь ты прекрасно. А живем мы в двух шагах от парламента.
- Это будет стоить денег. Флер.
- Да, я говорила с папой. Знаешь, это очень забавно - ведь ни один
Форсайт не имел никакого отношения к парламенту. Но папа считает, что
мне это пойдет на пользу, а баронеты только для этого и годятся.
- К сожалению, раньше нужно пройти в выборах.
- Я и с твоим отцом посоветовалась. Он кое с кем переговорит. Им нуж-
ны молодые люди.
- Так. А каковы мои политические убеждения?
- Дорогой мой, пора бы уже знать - в тридцать-то лет!
- Я не либерал. Но кто я - консерватор или лейборист?
- У тебя есть время решить этот вопрос до выборов.
На следующий день, пока Майкл брился, а Флер принимала ванну, он
слегка порезался и сказал:
- Земля и безработица - вот что меня действительно интересует. Я фог-
гартист.
- Что это такое?
- Ведь ты же читала книгу сэра Джемса Фоггарта.
- Нет.
- А говорила, что читала.
- Все так говорили.
- Ну все равно. Он весь в будущем и программу свою строит, имея в ви-
ду тысяча девятьсот сорок четвертый год. Безопасность в воздухе, разви-
тие земледелия, детская эмиграция; урегулировать спрос и предложение
внутри империи; покончить с нашими убытками в делах с Европой; идти на
жертвы ради лучшего будущего. В сущности, он проповедует то, что никакой
популярностью не пользуется и считается невыполнимым.
- Эти взгляды ты можешь держать при себе, пока не пройдешь в парла-
мент. Ты должен выставить свою кандидатуру по спискам тори.
- Какая ты сейчас красивая!
- Потом, когда ты уже пройдешь на выборах, можно заявить и о своих
взглядах. Таким образом ты с самого начала займешь видное положение.
- План недурен, - сказал Майкл.
- И тогда можешь проводить программу этого Фоггарта, Он не сумасшед-
ший?
- Нет, но он слишком трезв и рассудителен, а это приближается к су-
масшествию. Видишь ли, заработная плата у нас выше, чем во всех других
странах, за исключением Америки и доминионов; и понижения не предвидит-
ся. Мы идем в ногу с молодыми странами. Фоггарт стоит за то, чтобы Анг-
лия производила как можно больше продовольствия; детей из английских го-
родов он предлагает отправлять в колонии, пока спрос колоний на наши то-
вары не сравняется с нашим ввозом. Разумеется, из этого ничего не вый-
дет, если все правительства империи не будут действовать вполне едино-
душно.
- Все это как будто разумно.
- Как тебе известно, мы его издали, но за его счет. Это старая исто-
рия - "вера горами двигает". Вера-то у него есть, но гора все еще стоит
на месте.
Флер встала.
- Итак, решено! - сказала она. - Твой отец говорит, что сумеет про-
вести тебя по спискам тори, а свои убеждения ты держи при себе. Тебе
нетрудно будет завоевать симпатии, Майкл.
- Благодарю, тебя, милочка. Дай я помогу тебе вытереться...
Однако раньше, чем переделывать китайскую комнату, Флер выждала, пока
Майкл не прошел в парламент от одного из округов, где избиратели, по-ви-
димому, проявляли интерес к земледелию. Выбранный ею стиль являл, собой
некую смесь Адама и "Louis Quinze" [1]. Майкл окрестил комнату "биметал-
лическая гостиная" и переселил "Белую обезьяну" к себе в кабинет. Он ре-
шил, что пессимизм этого создания не вяжется с карьерой политического
деятеля.
Свой "салон" Флер открыла в феврале. После разгрома либералов "центр
общества" сошел на нет, и ореол политикоюридической группы леди Элисон
сильно померк. Теперь в гору шли люди попроще. По средам на вечерах у
Флер бывали главным образом представители младшего поколения; а из ста-
риков показывались в "салоне" ее свекор, два захудалых посланника и Пи-
венси Блайт, редактор "Аванпоста". Это был высокий человек с бородой и
налитыми кровью глазами, столь не похожий на свой собственный литератур-
ный стиль, что его постоянно принимали за премьера какого-нибудь колони-
ального кабинета. Он обнаружил познания в таких вопросах, в которых мало
кто разбирался. "То, что проповедует Блайт сегодня, консервативная пар-
тия не будет проповедовать завтра", - говорили о нем в обществе. Голос у
него был негромкий. Когда речь заходила о политическом положении страны,
Блайт изрекал такие афоризмы:
- Сейчас люди бродят во сне, а проснутся голыми.
Горячий сторонник сэра Джемса Фоггарта, он называл его книгу "шедев-
ром слепого архангела". Блайт страстно любил клавикорды и был незаменим
в "салоне" Флер.
Покончив с поэзией и современной музыкой, с Сибли Суоном, Уолтером
Нэйзингом и Солстисом, Флер получила возможность уделять время сыну -
одиннадцатому баронету. Для нее он был единственной реальностью. Пусть
Майкл верит в теорию, которая принесет плоды лишь после его смерти,
пусть лейбористы лелеют надежду завладеть страной - для Флер все это бы-
ло неважно: 1944-й год казался ей знаменательным только потому, что в
этом году Кит достигнет совершеннолетия. Имеют ли какое-нибудь значение
все эти безнадежные парламентские попытки чтото сделать? Конечно нет!
Важно одно - Англия должна быть - богатой и сильной, когда подрастет
одиннадцатый баронет! Они хотят строить какие-то дома - ну что ж, отлич-
но! Но так ли это необходимо, если Кит унаследует усадьбу Липпингхолл и
дом на Саут-сквер? Конечно, Флер не высказывала таких циничных соображе-
ний вслух и вряд ли сознательно об этом думала. На словах она безогово-
рочно поклонялась великому божеству - Прогрессу.
Проблемы всеобщего мира, здравоохранения и безработицы занимали всех,
независимо от партийных разногласий, и Флер не отставала от моды. Но не
Майкл и не сэр Джемс Фоггарт, а инстинкт подсказывал ей, что старый ло-
зунг: "И волки сыты, и овцы целы" - лозунг, лежащий в основе всех пар-
тийных программ, - не столь разумен, как хотелось бы. Ведь Кит не голо-
ден, а поэтому о других не стоит очень беспокоиться, хотя, разумеется,
необходимо делать вид, что вопрос об этих "других" тебя беспокоит. Флер
порхала по своему "салону", со всеми была любезна, перебрасывалась сло-
вами то с тем, то с другим из гостей, а гости восхищались ее грацией,
здравым смыслом и чуткостью. Нередко она бывала и на заседаниях палаты
общин, рассеянно прислушивалась к речам, но каким-то седьмым чувством
(если у светских женщин шесть чувств, то у Флер, несомненно, их было
семь) улавливала то, что могло придать блеск ее "салону"; отмечала повы-
шение и падение правительственного барометра, изучала политические штам-
пы и лозунги, а главное - людей, живого человека, скрытого в каждом из
членов парламента.
За карьерой Майкла она следила, словно заботливая крестная, которая
подарила своему крестнику молитвенник в сафьяновом переплете, надеясь,
что настанет день, когда он об этой книге вспомнит. Майкл регулярно по-
сещал заседания палаты всю весну и лето, но ни разу не раскрыл рта. Флер
одобряла это молчание и выслушивала его рассуждения о фоггартизме, тем
помогая ему уяснить самому себе свои политические убеждения. Если только
в фоггартизме дано верное средство для борьбы с безработицей, как гово-
рил Майкл, то и Флер готова была признать себя сторонницей Фоггарта:
здравый смысл подсказывал ей, что безработица - это национальное
бедствие - является единственной реальной опасностью, угрожающей будущ-
ности Кита. Ликвидируйте безработицу - и людям некогда будет "устраивать
