ных костюмах, по которым сразу было видно, что они ели на завтрак пал-
тус, филе и сыр. Он заметил, что каждый подавал швейцару бумажку. "Я то-
же суну ему бумажку и проскочу", - подумал Майкл. Высмотрев группу осо-
бенно толстых людей, он спрятался между ними и прошел в дверь, держа в
руке объявление о выходе в свет "Подделок". Показав ее через плечо оса-
нистого толстяка, он быстро проскользнул в зал и сел. Он видел потом,
как швейцар заглядывал в дверь. "Нет, мой милый, - подумал он, - если бы
ты умел отличать всякий сброд от пайщиков, тебя бы тут не держали".
Он нашел на своем месте повестку и, прикрывшись ею, стал рассматри-
вать присутствующих. Ему казалось, что это помещение - помесь концертно-
го зала с железнодорожной станцией. В глубине была эстрада с длинным
столом, за которым стояло семь пустых стульев; на столе - семь чер-
нильниц с семью гусиными перьями, торчавшими стоймя. "Гусиные перья! -
подумал Майкл. - Наверно, это просто символ: теперь у каждого есть веч-
ная ручка".
Сзади эстрады была дверь, а перед эстрадой, пониже, - столик, за ко-
торым четыре человека поигрывали блокнотами. "Оркестр", - подумал Майкл.
Он стал разглядывать пайщиков, рассевшихся в восемь рядов. Весь их облик
выдавал в них пайщиков - Майкл сам не знал почему. Лица у них были самые
разнообразные, но у всех было выражение, как будто они ждут чего-то, че-
го им, наверно, не получить. Какую жизнь они ведут? Или жизнь ведет их?
Почти у всех у них усы. Справа и слева от него сидели те самые толстяки,
с которыми он проскользнул в зал; у них были пухлые ушные мочки, а шеи
были еще шире, чем плоские, широкие затылки. Майкл был подавлен. Среди
пайщиков маячило несколько женщин и два-три пастора. Никто не разговари-
вал, из чего он заключил, что никто друг друга не знает. Он подумал,
что, появись в зале собака, обстановка стала бы более человечной. Он
рассматривал зеленоватые стены с коричневым бордюром и золотыми орнамен-
тами, когда дверь за эстрадой распахнулась и семь человек в черных сюр-
туках вошли и с легким поклоном уселись за стол, против гусиных перьев.
Майклу они напомнили военных, садящихся на коней, или пианистов перед
игрой - Так они пристраивались. Этот - справа от председателя - наверно,
старый лорд Фонтеной. Какие у него подвижные черты лица! Майклу пришла в
голову нелепая фантазия: внутри черепа сидит маленький человечек в белом
цилиндре и правит этими чертами, как четверкой. Следующее лицо словно
сошло с портрета "Министры ее величества королевы Виктории в 1850 году"
- круглое и розовое, с прямым носом, маленьким ртом и беленькими бачка-
ми. Справа, в конце, сидел человек с выступающим подбородком и глазами,
буравившими стену сзади Майкла. "Юрист!" - подумал Майкл. Он перевел
взгляд на председателя. Еврей он или нет? Бородатый человек, рядом с
председателем, начал что-то читать по книге, быстро и монотонно. Должно
быть, секретарь - строчит как пулемет свои протоколы. Дальше сидел, оче-
видно, новый директор-распорядитель, возле которого Майкл увидел своего
отца. Темная закорючка над правым глазом сэра Лоренса была чуть-чуть
приподнята, и губы поджаты под ровной линией коротких усов. В его внеш-
ности, живой и в то же время спокойной, чудилось чтото восточное. В ле-
вой руке, между большим и указательным пальцами, он держал свой черепа-
ховый монокль. "Не совсем подходит к обстановке, - подумал Майкл, - бед-
ный старый Барт!" Наконец, он перешел к последнему, крайнему слева.
"Старый Форсайт" сидел, точно он был один на свете; правый угол рта был
чуть опущен, левая ноздря чуть приподнята. Майклу понравился его вид -
удивительно независим и все-таки не выпадает из общего тона. В этой спо-
койной, аккуратной фигуре, в которой живым казался только чуть подраги-
вающий кончик лакированного ботинка, была полная сосредоточенность, пол-
ное уважение ко всему происходившему, и в то же время странное презрение
ко всему на свете. Он походил на статую действительности, вылепленную
скульптором, не верившим в действительность. "Около него замерзнуть мож-
но, - подумал Майкл. - И все же, черт побери! Не могу не восхищаться
им".
Председатель встал. "Еврей? Нет, не еврей. Не знаю", - думал Майкл.
Он едва слушал, что говорил председатель, решая, еврей он или нет, хотя
сам прекрасно понимал, что это безразлично. Председатель продолжал гово-
рить. Майкл рассеянно ловил его слова: "Положение в Европе - ошибочная
политика - французы - совершенно неожиданно - создавшаяся конъюнктура -
директор - непредвиденные обстоятельства, которые сейчас нам разъяснят,
- будущее этого крупного предприятия - нет оснований сомневаться..."
"Подмасливает, - подумал Майкл, - кажется, он всетаки... а впро-
чем..."
- Теперь я попрошу одного из наших директоров, мистера Форсайта, из-
ложить сущность этого тягостного дела.
Сомс, бледный и решительный, достал из внутреннего кармана листок бу-
маги и встал - ну, как-то он выпутается?
- Я буду краток в изложении фактов, - проговорил он голосом, напом-
нившим Майклу старое, терпкое вино. - Одиннадцатого января сего года ко
мне явился клерк, служивший в нашем Обществе...
Знакомый с этими подробностями, Майкл слушал невнимательно, стараясь
уловить на лицах пайщиков какуюнибудь реакцию. Но он ничего не увидел и
вдруг понял, зачем они носят усы: они не доверяют своим ртам. Характер
сказывается в складе рта. Усы вошли в моду, когда люди перестали гово-
рить, как герцог Веллингтон: "А, думайте обо мне что хотите, черт побе-
ри!" Перед войной бритые губы начали было опять входить в моду, но ни у
майоров, ни у пайщиков, ни у рабочих успеха не имели. Майкл услышал сло-
ва Сомса:
- Ввиду таких обстоятельств, мы пришли к заключению, что остается
только ждать у моря погоды.
Майкл увидел, как по всем усам, словно ветер по лугу, пробежала вне-
запная дрожь. "Неудачно сказано, - подумал он, - мы все так поступаем,
но не любим, когда нам об этом напоминают".
- Однако шесть недель назад, - продолжал Сомс, повысив голос, - из
случайного инцидента ваш бывший директор-распорядитель, очевидно, понял,
что сэр Лоренс Монт и я еще не отказались от наших подозрений, ибо я по-
лучил от него письмо, в котором он фактически признает, что брал втайне
комиссионные за эти германские страховки, и просит меня уведомить прав-
ление, что он уехал за границу, не оставив никакого имущества. Мы поста-
рались все это проверить. При таких обстоятельствах нам не оставалось
никакого выхода, как только созвать вас всех и изложить перед вами фак-
ты.
Голос, не изменившийся ни на йоту, замолк; и Майкл увидел, как его
тесть вернулся в свое одиночество. Аист на одной ноге, собирающийся клю-
нуть насекомое, и тот не казался бы таким одиноким. "Ужасно похоже на
первый отчет о Ютландском бое, - подумал Майкл, - он перечислил все по-
тери и не внес ни одной человеческой нотки".
Наступила пауза, как бывает, когда человек оказывается перед чужим
забором и еще не нашел ворот. Майкл окинул взглядом всех членов правле-
ния. Только один из них проявил признаки жизни: он поднес платок к носу.
Громкий звук сморкания нарушил оцепенение. Два пайщика сразу вскочили на
ноги, один из них - сосед Майкла справа.
- Слово принадлежит мистеру Содри, - сказал председатель, и второй
пайщик сел. Громогласно откашливаясь, сосед Майкла обратил к Сомсу свою
тупую красную физиономию.
- Разрешите спросить вас, сэр, почему вы не уведомили правление, как
только услышали об этом?
Сомс привстал.
- Надеюсь, вам небезызвестно, что такое обвинение без достаточных
обоснований рассматривается как подсудное дело?
- Нет, вас бы не выдали.
- Члены правления - конечно; но малейшие слухи могли дать повод обви-
нить нас в клевете. Мы знали все только с чужих слов.
- Может быть, сэр Лоренс Монт изложит нам свое мнение?
У Майкла забилось сердце. Что-то легкомысленно-веселое было в фигуре
его отца, когда он встал.
- Вы не должны забывать, сэр, что мистер Элдерсон в течение многих
лет пользовался нашим полным доверием; он был настоящим джентльменом, и,
будучи его старым школьным товарищем, я лично предпочел поверить его
слову и одновременно... гм... не упускать из виду того, что мы узнали.
- Ага, - сказал сосед Майкла, - а что имеет сказать председатель нас-
чет того, что правление держали в неведении?
- Мы вполне удовлетворены, сэр, той позицией, которую заняли наши ди-
ректоры в столь щепетильном положении. Соблаговолите принять во внима-
ние, что злоупотребление было уже совершено, и излишняя торопливость не
была бы ничем оправдана.
Майкл заметил, что шея его соседа покраснела еще больше.
- Я не согласен, - сказал он. - "Ждать у моря погоды"! Да мы могли бы
у него отнять эти комиссионные, если бы его сразу захватить. - И он сел.
Не успел он опуститься в кресло, как встал второй пайщик.
- Слово мистеру Боттерилу, - сказал председатель.
Майкл увидел узкую, прилизанную голову на волосатой, вдавленной с бо-
ков шее и слегка согнутую спину, как у врача, когда он выслушивает
больного.
- Если я вас правильно понял, сэр, - начал он, - эти два директора
представляют общую позицию правления, и правление ничего не имело возра-
зить против того, что находившийся на подозрении человек оставался ди-
ректором-распорядителем. Джентльмен крайний слева, - кажется, мистер
Форсайт, - говорил о "случайном инциденте". Если бы не этот инцидент, мы
бы до сих пор оставались в руках беззастенчивого афериста. Это очень
тревожный симптом. Очевидно, мы слишком слепо доверяли нашему правлению;
пример такого рода излишнего доверия, вероятно, всем вам памятен. Поли-
тика страхования иностранных операций была явно затеяна директоромраспо-
рядителем в его собственных интересах. Мы потерпели на этом значительные
убытки. И перед нами встает вопрос: может ли правление, которое доверяло
подобному лицу и продолжало ему доверять после того, как против него
возникли подозрения, - может ли такое правление стоять во главе солидно-
го предприятия?
Майклу даже стало жарко во время этой речи.
"Старый Форсайт" был прав в конце концов, - подумал он, - они все-та-
ки взбеленились"
Стул его левого соседа вдруг скрипнул.
- Мистер Толби, - произнес председатель.
- Это, джентльмены, дело серьезное. Я предлагаю правлению удалиться и
дать нам посовещаться.
- Поддерживаю, - сказал сосед Майкла справа.
Обводя глазами стол правления, Майкл поймал взгляд Сомса, узнавшего
его, и приветственно ухмыльнулся.
Заговорил председатель:
- Если вам так угодно, джентльмены, мы будем счастливы пойти вам
навстречу. Кто за это предложение, прощу поднять руку!
Все подняли руки, за исключением Майкла, двух женщин, которым ожив-
ленный разговор помешал услышать предложение, и одного пайщика, который
сидел впереди Майкла неподвижно, как мертвый.
- Принято, - сказал председатель и поднялся с места.
Майкл увидел, что его отец встал и с улыбкой говорит что-то "Старому
Форсайту". Правление вышло гуськом, и дверь закрылась.
"Что бы ни случилось, надо молчать, а то еще ляпнешь что-нибудь", -
подумал Майкл.
- Может быть, представители печати тоже соблаговолят удалиться? -
сказал кто-то.
Обиженно вздернув подбородки, как будто ни у кого не желая спрашивать
разрешения, четверо репортеров захлопнули блокноты. Когда они с явной
неохотой удалились, среди пайщиков поднялось движение, как в стае уток,
когда сзади подбежит собака. Майкл сразу догадался о причине: они сидели
спиной друг к другу. Один из них сказал:
- Может быть, мистер Толби, внесший предложение, возьмет на себя роль
председателя?
Сосед Майкла слева тяжело засопел.
- Хорошо, - сказал он, - кто захочет говорить, пусть повернется ко
мне.
Все заговорили сразу, как будто желая узнать мнение всех, прежде чем
