выступить. Мистер Толби так сопел, что Майкл положительно ощущал сквоз-
няк.
- Слушайте, джентльмены, - вдруг объявил он. - Так нельзя! Можно и
без лишних формальностей, но надо сохранять порядок. Я выскажусь первым.
Я не хотел обижать директоров, говоря в их присутствии. Но, как сказал
вон тот джентльмен, мы должны защищаться и от жуликов и от разгильдяев.
Мы все знаем, что было и что будет в других обществах, если мы, пайщики,
за себя не постоим. Так вот, во-первых, я скажу: нечего им было затевать
дела с немчурой - это раз; во-вторых, они оказались недальновидными -
это два; а в третьих, я должен сказать, что все они уж слишком держатся
друг за дружку. Рука руку моет По-моему, надо вынести вотум недоверия.
В смешанный шум возгласов: "Слушайте! Слушайте!" - и каких-то неопре-
деленных звуков вдруг ворвалось резкое "нет" со стороны пайщика, казав-
шегося мертвым. Майкл всей душой ему сочувствовал, тем более что тот все
еще казался мертвым. Затем поднялся худой вылощенный человек с короткими
седыми усиками.
- Вы меня извините, сэр, - начал он, - но ваше предложение кажется
мне непродуманным. Мне любопытно было бы узнать, как бы вы сами стали
действовать на месте нашего правления. Очень легко осуждать других.
- Слушайте! Слушайте! - сказал Майкл и сам удивился.
- Очень легко, - продолжал вылощенный джентльмен, - когда случается
такая история, бранить правление, но я сам состою директором и хотел бы
знать, кому можно доверять, как не своему директору-распорядителю? Что
же касается страхования иностранных операций, то нам об этом сообщали на
двух заседаниях, и мы в течение двух лет преспокойно получали с них ди-
виденды. Разве мы возражали против этого?
Мертвый пайщик так громко сказал "нет", что Майкл чуть не погладил
его по голове.
Встал пайщик с докторской спиной.
- Я не схожусь в диагнозе с предыдущим оратором. Предположим, что он
прав, и рассмотрим дело глубже. Всякий судит по результатам. Когда пра-
вительство делает ошибку, избиратели восстают против него, как только
почувствуют на себе последствия этой ошибки. Это прекрасная проверка
системы управления - может быть, слишком примитивная, но из двух зол -
это меньшее. Правление ответственно за свою политику: когда она убыточна
- правление должно платить. Мистер Толби, будучи нашим неофициальным
председателем, может быть, нарушил порядок, самолично предложив вотум
недоверия; в таком случае я с радостью вношу это предложение от своего
лица.
"Нет!" мертвого пайщика раздалось на этот раз так громогласно, что
все замолчали, ожидая, что он заговорит, Однако он и тут не шевельнулся.
Оба соседа Майкла вскочили с мест. Они закивали друг на Друга над его
головой, и мистер Толби сел.
- Мистер Содри, - сказал он.
- Слушайте, джентльмены, - сказал мистер Содри, - и леди тоже! Мне
кажется, мы нашли компромисс. Директоры, которые знали об управляющем,
должны уйти; но на этом можно и остановиться. Джентльмен, сидящий впере-
ди меня, все время говорит "нет". Пусть он выскажет свое мнение.
- Нет! - сказал мертвый пайщик уже не так громко.
- Ежели человек не может высказать своих взглядов, - закончил мистер
Содри, чуть не сев на Майкла, - так нечего ему, по-моему, перебивать
других.
Один пайщик из переднего ряда повернулся лицом к собранию.
- Я думаю, - сказал он, - что продолжать дискуссию - бесполезная тра-
та времени, поскольку у собравшихся имеется два, если не три разных мне-
ния по этому вопросу. Весь строй нашей страны основан на системе выбора
доверенных представителей; хорош такой порядок или плох, но факт остает-
ся фактом. Кому-нибудь надо доверять. В нашем частном случае у нас пока
что нет оснований не доверять правлению; и, как я сужу, у правления не
было в прошлом никаких причин не доверять бывшему директорураспорядите-
лю. Мы зашли бы слишком далеко, если бы в настоящее время предложили
что-нибудь определенное, вроде вотума недоверия; мне кажется, мы могли
бы предложить правлению вернуться в зал и выслушать, какие они нам дадут
гарантии против повторения чего-либо подобного в будущем.
Гомон, вызванный этой умеренной речью, был так неразборчив, что Майкл
не мог уяснить его смысл. Последовавшая затем речь была совсем иного ро-
да. Произнес ее пайщик справа, рыжеволосый, со светлыми ресницами,
подстриженными усами и нечистым цветом лица.
- Я бы ничего не имел против того, чтобы пригласить директоров, - на-
чал он с некоторой насмешкой в голосе, - и провести вотум недоверия в их
присутствии. Но возникает другой вопрос, которого еще никто не коснулся:
можем ли мы, дав им отставку, взыскать с них убытки? Дело было бы спор-
ное, однако не безнадежное. Если же мы их не отставим, то совершенно
очевидно, что мы, при всем желании, ничего не сможем предпринять против
них.
Эта речь произвела совсем иной эффект. Пайщики вдруг замолкли, как
будто услышав наконец, нечто действительно важное. Майкл покосился на
мистера Толби. Выпученные круглые глаза толстяка застыли в напряженной
задумчивости. "Смотрит, как форель на муху", - подумал Майкл. Мистер
Толби вдруг встал.
- Правильно, - сказал он, - надо их позвать!
- Да, - сказал мертвый пайщик.
Возражений не было. Майкл увидел, что кто-то взошел на эстраду.
- Впустите представителей печати, - добавил мистер Толби.
XIII
СОМС ПРИЖАТ К СТЕНЕ
Когда за удалившимися директорами закрылась дверь, Сомс отошел к ок-
ну, как можно дальше от буфета, где они завтракали перед собранием.
- Похоронное настроение, а, Форсайт? - сказал голос у его уха. - По-
лагаю, что теперь нам крышка. У бедного Мозергилла ужасно унылый вид.
По-моему, он, как Рэйли. должен попросить другую рубашку.
Сомс почувствовал, как все его упорство встало на дыбы.
- Нужно было взяться за дело как следует, - проворчал он. - Председа-
тель для этого совершенно не годится.
Эх, старый дядя Джолион! Он бы живо с ними справился - тут нужна была
крепкая рука.
- Это нам всем предупреждение против излишней лояльности. Слишком уж
это несовременно. А-а, Фонтеной!
Подняв голову. Сомс увидел подвижное лицо Фонтеноя.
- Ну-с, мистер Форсайт! Надеюсь, вы удовлетворены. Прескверная исто-
рия. Будь я председателем, я бы ни за что не покинул зал. Никогда не
спускайте глаз с собак, Монт. Отвлекитесь - и они на вас накинутся. Я бы
с наслаждением прошелся по рядам с хлыстом и непременно бы отхлестал тех
двух толстомордых типов - они-то главные заправилы! Если у вас нет како-
го-нибудь запасного аргумента, мистер Форсайт, мы пропали!
- Какой же у меня может быть запасной аргумент? - холодно спросил
Сомс.
- Черт возьми, сэр! Ведь это вы заварили всю кашу, теперь ваше дело
ее расхлебывать! Я не могу лишиться директорского жалованья.
Сомс услышал, как сэр Лоренс пробормотал: "Слишком резко, мой милый
Фонтеной", - и сказал сердито:
- Может быть, вам придется потерять больше, чем ваше директорское жа-
лованье!
- Не могу! Пускай они тогда забирают Иглскорт хоть завтра и избавят
меня от убытков. - Обида вдруг вспыхнула в глазах старика. - Государство
прижимает вас к стенке, обирает до нитки и еще ждет, чтобы вы ему служи-
ли без всякого вознаграждения. Так нельзя, Монт, нельзя!
Сомс отвернулся; у него не было ни малейшего желания разговаривать -
будто он стоял перед открытой могилой и следил, как медленно опускается
гроб. Конец его непогрешимости! Сомс не обольщался. Завтра все это попа-
дет в газеты - и его репутация дальновидного человека будет навсегда по-
дорвана. Горько! Уж Форсайты больше никогда не скажут: "Сомс полага-
ет..." Не будет больше старый Грэдмен следить за ним глазами преданной
собаки, иногда ворча, но всегда подчиняясь непогрешимому хозяину. Тяже-
лый удар для старика! Деловые знакомые - правда, их не так уж много ос-
талось - не будут больше смотреть на него с завистливым уважением. Инте-
ресно, достигнут ли слухи Думетриуса и торговцев картинами. Единственное
утешение, что Флер не узнает. Флер! Ах, если бы у нее все прошло благо-
получно! На минуту он забыл обо всем остальном. Потом действительность
снова нахлынула на него. Почему они все разговаривают так, как будто в
комнате покойник? Впрочем, пожалуй, в комнате и правда покойник - его
былая непогрешимость! Денежные потери казались ему делом второстепенным,
отдаленным, неправдоподобным, как будущая жизнь. Монт что-то сказал нас-
чет лояльности. Какое отношение имеет ко всему этому лояльность? Но если
они думают, что он собирается трусить, - они жестоко ошибаются. Он ощу-
тил прилив упрямой решимости. Пайщики, директоры - пусть воют, пусть
потрясают кулаками: он собой помыкать не позволит! Он услышал голос:
- Прошу пожаловать, джентльмены.
Сомс снова занял место перед торчавшим без употребления гусиным пе-
ром; его поразила тишина. Пайщики ждали, что скажут директоры, а дирек-
торы ждали пайщиков. "Я бы с наслаждением прошелся по их рядам с хлыс-
том!" Нелепые слова произнесла эта "старая морская свинка", но какой-то
смысл в них есть.
Наконец председатель, чей голос напоминал Сомсу кислый винегрет, по-
литый маслом, иронически произнес:
- Что же, мы к вашим услугам, джентльмены.
Толстый краснолицый человек, сидевший подле Майкла, раскрыл пасть.
- Коротко говоря, господин председатель, мы совершенно не удовлетво-
рены; но прежде чем принять решение, мы бы желали послушать, что вы ска-
жете.
Кто-то вскочил под носом у Сомса и добавил:
- Мы бы хотели знать, сэр, какие гарантии вы можете нам дать против
повторения чего-либо подобного в будущем.
Сомс увидел, как председатель улыбнулся, - нет у него настоящей вы-
держки!
- Разумеется, никакой, сэр, - проговорил председатель. - Вряд ли вы
полагаете, что если бы мы знали, как наш директор-распорядитель злоупот-
ребляет нашим доверием, мы держали бы его на службе лишнюю минуту.
"Не годится, - подумал Сомс, - он сам себе противоречит, и этот толс-
томордый тип, наверно, заметил".
- В том-то и дело, сэр, - сказал он. - Двое из вас знали, и все-таки
этот мошенник сидел несколько месяцев на своем посту, обделывая свои де-
ла и обкрадывая Общество, как только мог.
Все вдруг словно сорвались с цепи:
- А помните, что вы говорили?
- Вы взяли на себя коллективную ответственность.
- Вы говорили, что вполне одобряете поведение ваших содиректоров в
этом деле.
Настоящая свора собак!
Сомс увидел, что председатель в сомнении наклонил голову, старик Фон-
теной что-то бормотал, старик Мозергилл сморкался, Мэйрик пожимал остры-
ми плечами. Вдруг их заслонил от него сэр Лоренс Монт, вставший с места.
- Разрешите мне слово! Что касается меня лично, то я считаю невозмож-
ным принять великодушную попытку председателя, которому угодно взять на
себя часть ответственности, целиком лежащей на мне. Если я допустил
ошибку, не рассказав о наших подозрениях, я должен за нее расплатиться,
и я думаю, что могу... м-м... упростить ситуацию, если попрошу собрание
принять мою отставку.
Он слегка поклонился, вставил монокль в глаз и сел.
Слова были встречены ропотом одобрения, удивления, порицания, восхи-
щения. Это был благородный жест. Но Сомс не верил в благородные жесты -
в них всегда была Доля хвастовства. Неожиданно его охватило бешенство.
- По-видимому, - сказал он вставая, - я являюсь вторым обвиняемым ди-
ректором. Очень хорошо. Я полагаю, что от начала до конца выполнял
только свой долг. Я убежден, что не допустил никакой ошибки. Я считаю в
корне неправильным, что я должен за что-то расплачиваться. Я и так дос-
таточно беспокоился и тревожился, а теперь становлюсь козлом отпущения
для пайщиков, которые безропотно приняли политику иностранных страхова-
ний еще раньше, чем я вступил в правление, а теперь возмущаются, что она
