ла Сомса, до некоторой степени он даже остался доволен ею как признаком
известных качеств, суливших ему самому выгоду. Если этот малый умеет
строить дома, стоило обращать внимание на его костюм?
- Я уже говорил вам, что пока держу постройку в секрете, - сказал
Сомс, - и вы тоже никому не рассказывайте. Я никогда не говорю о своих
делах, пока они не закончены.
Босини мотнул головой.
- Только заикнитесь женщине о своих планах, - продолжал Сомс, - конца
не увидишь болтовне.
- Да-а! - сказал Босини. - Уж эти женщины!
В глубине души Сомс давно пришел к такому же заключению; правда, он
никогда не высказывал этой мысли вслух.
- А! - пробормотал Сомс. - Значит, вы уже начинаете... - он запнулся,
но не сдержал себя и закончил с раздражением: - Джун тоже с характером -
всегда этим отличалась.
- Характер не такая уж плохая вещь для ангела.
Сомс никогда не называл Ирэн ангелом. Он не мог насиловать свой ха-
рактер, раскрывая посторонним ее ценность и тем самым выдавая себя.
Пришлось промолчать.
Запущенная дорога вывела их на пустырь. Колеи заворачивали под прямым
углом к разработкам гравия, за которыми, среди кучки деревьев на опушке
густого леса, поднимались трубы коттеджа. Пучки пушистой травы покрывали
сухую землю, и жаворонки взлетали из ее зарослей прямо в сияющее небо.
Вдали, на горизонте, за бесконечной вереницей изгородей и полей, встава-
ла линия холмов.
Сомс провел Босини в крайний угол пустыря и остановился. Выбранный
участок был здесь; но теперь, когда приходилось показывать его другому,
Сомс пришел в замешательство.
- Агент живет вон в том коттедже, он даст нам позавтракать, давайте
сначала поедим, а потом уже приступим к делу, - сказал Сомс.
Он снова пошел первым к коттеджу, где их встретил агент Оливер, высо-
кий человек с мясистым лицом и седеющей бородой. За завтраком Сомс почти
ничего не ел, разглядывал Босини и раза два украдкой вытер лоб шелковым
носовым платком. Наконец завтрак кончился, и Босини встал.
- Вам, вероятно, надо переговорить о делах, - сказал он, - а я пока
что пойду осмотрюсь немного. - И, не дожидаясь ответа, вышел.
Сомс (он был поверенным владельца имения) провел в обществе агента
около часа, рассматривая планы участков и обсуждая закладные Николла и
других своих доверителей; и в конце, как будто вспомнив вдруг об интере-
сующем его деле, перевел разговор на другую тему.
- Ваши хозяева, - сказал он, - должны уступить мне подешевле, ведь я
первый начинаю здесь строиться.
Оливер покачал головой.
- Участок, который вы себе присмотрели, сэр, - сказал он, - считается
у нас самым дешевым. Те, что на вершине холма, будут подороже.
- Имейте в виду, - сказал Сомс, - что я еще не решил окончательно;
весьма возможно, что я раздумаю строиться. Налоги чересчур высоки.
- Что ж, мистер Форсайт, очень жаль, если вы раздумаете; по-моему,
это будет ошибкой с вашей стороны, сэр. Разве вы найдете под Лондоном
другой участок с таким прекрасным видом и за такую цену? Нам стоит
только дать публикацию - отбоя не будет от покупателей.
Они взглянули друг на друга. На их лицах было ясно написано: "Я ува-
жаю вас как делового человека, но не надейтесь, что я поверю хоть одному
- вашему слову".
- Ну что ж, - повторил Сомс, - я окончательно не решаю, очень возмож-
но, что ничего не выйдет! - С этими словами он взял зонтик, сунул агенту
свои холодные пальцы и, отдернув их без малейшего рукопожатия, вышел на
солнце.
Погрузившись в глубокое раздумье, он медленно шел к облюбованному
участку. Инстинкт подсказывал ему, что агент говорил правду. Участок де-
шевый. Но самая прелесть была в том, что агент, как Сомс был уверен, в
действительности не считал участок дешевым; значит, его собственная ин-
туиция взяла верх над интуицией агента.
"Дешево или дорого, я все равно куплю", - думал Сомс.
Жаворонки взлетали у него прямо из-под ног, в воздухе порхали бабоч-
ки, от густой травы шел нежный запах. Из леса, где, спрятавшись в зарос-
лях, ворковали голуби, тянуло папоротником, и теплый ветер нес издалека
мерный перезвон колоколов.
Сомс шел, опустив глаза, губы его то сжимались, то разжимались, слов-
но в предвкушении лакомого кусочка. Но, дойдя до места, он не нашел там
Боснии. Подождав несколько минут, Сомс пересек пустырь, ведущий к склону
холма. Он хотел было крикнуть, но побоялся звука собственного голоса.
На лугу было пустынно, как в прериях, тишину нарушала только беготня
кроликов, прятавшихся по своим норкам, и песнь жаворонка.
Сомса - вожака головного отряда великой армии Форсайтов, несущих ци-
вилизацию в эту глушь, - угнетали тишина луга, пение незримых жаворонков
и душный, пряный воздух. Он повернул было назад, но в эту минуту увидел
Босини.
Архитектор лежал, растянувшись под громадным старым дубом, поднимав-
шим над самым откосом свои могучие ветви с густой листвой.
Сомсу пришлось тронуть Босини за плечо, чтобы тот заметил его.
- Алло, Форсайт! - сказал архитектор. - Я нашел самое подходящее мес-
то для вашего дома. Посмотрите!
Сомс постоял, посмотрел, потом сказал холодно:
- Может быть, ваш выбор и неплох, но этот участок обойдется мне в
полтора раза дороже.
- Плюньте на цену. Полюбуйтесь, какой вид!
Почти около самых ног у них расстилалось золотистое поле, кончавшееся
небольшой темной рощей. Луга и изгороди уходили к далеким серо-голубым
холмам. Вдали справа серебряной полоской поблескивала река.
Небо было такое синее, солнце такое горячее, - казалось, что лето ца-
рит здесь вечно. Пушинка чертополоха проплыла мимо них, упоенная безмя-
тежностью воздуха. Над полем дрожал зной, все кругом было пронизано неж-
ным, еле уловимым жужжанием, словно мгновенья радости, в буйном веселье
проносившиеся между землей и небом, шептали что-то друг другу.
Сомс продолжал смотреть Против воли что-то ширилось у него в груди.
Жить здесь и видеть перед собой этот простор, показывать его знакомым,
говорить о нем, владеть им! Щеки его вспыхнули. Тепло, блеск, сияние
захватило Сомса так же, как четыре года назад его захватила красота
Ирэн. Он взглянул украдкой на Босини, глаза которого - глаза "полудикого
леопарда", как его назвал кучер старого Джолиона, - с жадностью блуждали
по ландшафту. Яркое солнце еще сильнее подчеркивало резкие черты его ли-
ца, выдающиеся скулы, подбородок, вертикальные складки на лбу; и Сомс с
неприязненным чувством глядел на это суровое, вдохновенное, бездумное
лицо.
Мягкая волна зыби прошла по полю, и ветер тепло пахнул на них.
- Какой дом я бы вам здесь построил! - сказал Босини, прервав наконец
молчание.
- Ну еще бы! - сухо ответил Сомс. - Ведь вам не придется платить за
него.
- Тысяч так за восемь я выстрою вам дворец.
Сомс побледнел - он боролся с собой. Потом опустил глаза и сказал уп-
рямо:
- Мне это не по средствам.
И направил свои медленные, осторожные шаги обратно на первый участок.
Они пробыли там еще некоторое время, обсуждая детали будущего дома, а
затем Сомс вернулся в коттедж к агенту.
Через полчаса он вышел и вместе с Босини отправился на станцию.
- Так вот, - сказал Сомс, еле разжимая губы, - я все-таки остановился
на вашем участке.
И снова замолчал, недоумевая, каким образом этот человек, которого он
не мог не презирать, заставил его, Сомса, изменить свое решение.
V
СЕМЕЙНЫЙ ОЧАГ ФОРСАЙТА
Как и вся просвещенная верхушка лондонцев одного с ним класса и поко-
ления, уже утратившая веру в красную плюшевую мебель и понимавшая, что
итальянские мраморные группы современной работы - просто vieux jeu, Сомс
Форсайт жил в таком доме, который мог сам постоять за себя. На входной
его двери висел медный молоток, выполненный по специальному заказу,
оконные рамы были переделаны и открывались наружу, в подвесных цветочных
ящиках росла фуксия, а за домом (немаловажная деталь) был маленький дво-
рик, вымощенный зелеными плитами и уставленный по краям розовыми гортен-
зиями в ярко-синих горшках. Здесь, под японским тентом цвета пергамента,
закрывавшим часть двора, обитатели дома и гости, защищенные от любопыт-
ных взоров, пили чай и разглядывали на досуге последние новинки из кол-
лекции табакерок Сомса.
Внутреннее убранство комнат отдавало дань стилю ампир и Уильяму Мор-
рису. Дом был хоть и небольшой, но довольно поместительный, с множеством
уютных уголков, напоминавших птичьи гнездышки, и множеством серебряных
безделушек, которые лежали в этих гнездышках, как яички.
На общем фоне этого совершенства вели борьбу два различных вида изыс-
канности. Здесь жила хозяйка, которая могла бы окружить себя изяществом
даже на необитаемом острове, и хозяин, утонченность которого была, в
сущности говоря, капиталом, одним из средств для достижения жизненных
успехов в полном соответствии с законами конкуренции. Эта утонченность,
продиктованная законами конкуренции, вынуждала Сомса еще в школе в Мол-
боро первым надевать зимой вельветовый жилет, а летом - белый, не позво-
ляла появляться в обществе с криво сидящим галстуком и однажды заставила
его смахнуть пыль с лакированных ботинок на виду у всей публики, собрав-
шейся в день акта слушать, как он будет декламировать Мольера.
Безупречность приросла к Сомсу и к многим другим лондонцам, как кожа:
немыслимо вообразить его с растрепанными волосами, с галстуком, откло-
нившимся от перпендикуляра на одну восьмую дюйма, с воротничком, не сия-
ющим белизной! Никакими силами нельзя было заставить его обойтись без
ванны - ванны тогда входили в моду; и какое глубочайшее презрение питал
он к тем, кто пренебрегал ежедневной ванной!
А Ирэн могла бы купаться в придорожном ручье, как нимфа, которая рада
прохладе и любуется своим прекрасным телом.
В этой борьбе, которая велась в стенах дома, женщине пришлось усту-
пить. Так и в поединке между англо-саксонским и кельтским духом, все еще
не затихающем внутри наитии, более впечатлительному и податливому темпе-
раменту пришлось примириться с навязанным ему грузом условностей.
"И дом Сомса приобрел очень близкое сходство с сотнями других домов,
олицетворявших столь же возвышенные стремления, и стал тем, о чем гово-
рили: "Очаровательный домик у Сомса Форсайта, такой оригинальный, милоч-
ка, по-настоящему элегантный!"
Подставьте вместо Сомса Форсайта Джемса Пибоди, Томаса Аткинса, Эмма-
нуила Спаньолетти или любого англичанина из лондонской буржуазии, выка-
зывающего претензии на хороший вкус, и пусть убранство их домов будет
несколько различным - оценка эта применима к ним всем.
Восьмого августа, через неделю после поездки в Робин-Хилл, в столовой
этого дома - "такого оригинального, милочка, по-настоящему элегантного"
- Сомс и Ирэн сидели вечером за обеденным столом. Горячий обед по воск-
ресным дням был изысканно-элегантной черточкой, свойственной и этому и
многим другим домам.
Вскоре после женитьбы Сомс издал рескрипт: "Прислуга должна позабо-
титься о горячем обеде по воскресеньям - все равно бездельничают, играют
с утра до вечера на концертино".
Это нововведение не вызвало революции. Слуги - Сомса это всегда коро-
било - обожали Ирэн, которая, наперекор всем здравым традициям, призна-
вала за" ними право на слабости, свойственные человеческой природе.
Счастливая пара восседала за красивым столом палисандрового дерева не
vis-a-vis, а наискось друг от друга; они обедали без скатерти - еще одна
изысканно-элегантная черточка - и до сих пор еще не обменялись ни сло-
вом.
За обедом Сомс любил поговорить о делах, о своих покупках, и, пока он
говорил, молчание Ирэн не смущало его. Но в этот вечер говорить было
трудно. Решение о постройке нового дома целую неделю не выходило у Сомса
из головы, и сегодня, наконец, он собрался поделиться этим с Ирэн.
Волнение, которое он испытывал, готовясь сообщить свою новость, беси-
