чайным приработкам и - что заслуживало большего внимания - ежегодной
ренте в сто пятьдесят фунтов, предусмотренной в завещании его отца.
В сведениях, которые удалось получить об отце, утешительного было ма-
ло. Деревенский врач, родом из Кориуэлса, практиковал в Линкольншире,
байронические замашки, эксцентричная внешность - весьма видная фигура в
своих местах. Бейнз - контора "Бейнз и Байлдбой" - дядя Боснии с мате-
ринской стороны, Форсайт по духу, хоть и не по имени, мало что мог расс-
казать о своем девере такого, что бы заслуживало внимания.
- Чудак-человек! - говорил Бейнз. - О своих трех старших сыновьях от-
зывался так: "Хорошие ребята, только нудные". Они сейчас в Индии и прек-
расно устроены! Филип был его любимцем. Странные вещи приходилось от не-
го выслушивать; как-то раз заявил мне: "Друг мой, никогда не делитесь с
женой своими мыслями" Но я его совета не послушался; слуга покорный! Чу-
дак был! Постоянно вразумлял Фила: "Жизнь можно прожить как угодно, дру-
жок, но умереть ты обязан, как джентльмен!" - и сам лежал в гробу в па-
радном сюртуке и шелковом галстуке с бриллиантовой булавкой. Большой был
оригинал!
О самом Босини Бейнз отзывался тепло, но с некоторым состраданием:
- Байронизм он унаследовал от отца. Да вот посудите сами: отказался
от работы у меня в конторе, где столько возможностей; бродил шесть меся-
цев с мешком за плечами, а зачем? Изучал иностранную архитектуру; иност-
ранную, видите ли! На что он рассчитывал? И вот вам: талантливый молодой
человек, а не может заработать и сотни в год! Лучше этой помолвки для
него ничего не придумаешь, это его подтянет: ведь он принадлежит к тому
сорту людей, которые спят днем, а работают ночью, и только потому, что
не приучены к порядку; но ничего дурного в нем нет - решительно ничего
дурного. Старик Форсайт очень богатый человек!
Мистер Бейнз был чрезвычайно любезен с Джун, которая в те дни часто
бывала у него на Лаундес-сквер.
- Постройка мистера Сомса - какой у него блестящий, деловой ум! - так
вот, эта постройка - именно то, что Филу нужно, - говорил он Джун. - Те-
перь уж вам не придется так часто видеться с ним, милая барышня. Уважи-
тельные причины, весьма уважительные. Молодому человеку надо пробивать
себе дорогу в жизни. В его годы я работал не покладая рук. Бывало, жена
говорит мне: "Бобби, ты совсем заработался, подумай о своем здоровье", -
но я себя не жалел!
Джун жаловалась, что жених не может урвать время, чтобы заглянуть на
Стэнхоп-Гейт.
Когда Босини впервые после долгого перерыва пришел к Джун, они не по-
были вдвоем и четверти часа, как приехала миссис Септимус Смолл - вели-
кая мастерица на такие случайные совпадения. Босини сейчас же встал и,
согласно предварительному уговору, перешел в маленький кабинет, чтобы
там переждать миссис СМОЛА.
- Ах, милочка, - начала тетя Джули, - он так похудел! Мне часто при-
ходилось замечать это за женихами; ты последи за ним. Есть такой мясной
экстракт Барлоу; дяде Суизину он прекрасно помог.
Джун, с сердито подергивающимся личиком, вытянулась во весь свой кро-
хотный рост перед камином - она рассматривала несвоевременный приезд
тетки как личное оскорбление - и ответила презрительно:
- Это потому, что он много работает; люди, которые способны на
что-нибудь дельное, никогда не бывают толстыми!
Тетя Джули надула губы; сама она всегда отличалась худобой, и
единственным удовольствием, которое ей удавалось извлекать из этого обс-
тоятельства, была возможность страстно мечтать о полноте.
- По-моему, - грустно сказала она, - ты не должна позволять, чтобы
его звали "пиратом", это может показаться странным, ведь он будет стро-
ить дом для Сомса. Я надеюсь, что он отнесется к своей работе со внима-
нием; это так важно для него, ведь у Сомса прекрасный вкус!
- Вкус! - воскликнула Джун, вспыхнув. - Нет у него никакого вкуса -
ни у него, ни у кого другого в нашей семье!
Миссис Смолл остолбенела.
- У дяди Суизина, - сказала она, - всегда был прекрасный вкус! И у
самого Сомса очаровательный домик; ты же не станешь отрицать это!
- Гм! - вырвалось у Джун. - Только потому, что там Ирэн!..
Тетя Джули попыталась сказать что-нибудь приятное:
- А Ирэн довольна, что они переезжают за город?
Джун смотрела так пристально, как будто из глаз ее вдруг глянула со-
весть; потом это прошло, и взгляд Джун стал еще более пристальным, слов-
но ей удалось смутить свою совесть. Она ответила высокомерно:
- Конечно довольна, а почему бы нет?
Миссис Смолл забеспокоилась.
- Не знаю, - сказала она, - может быть, Ирэн не захочется покидать
своих друзей. Дядя Джемс говорит, что у нее мало интереса к жизни. Мы
считаем, то есть Тимоти считает, что ей надо побольше выезжать. Ты, на-
верное, будешь скучать без нее!
Джун завела руки за голову.
- Мне бы очень хотелось, - крикнула она, - чтобы дядя Тимоти поменьше
говорил о том, что его совершенно не касается!
Тетя Джули вытянулась во весь рост.
- Он никогда не говорит о том, что его не касается, - ответила она.
Джун сразу же почувствовала угрызения совести, подбежала к тетке и
расцеловала ее.
- Простите меня, тетечка; только оставьте вы Ирэн в покое.
Тетя Джули не смогла больше придумать ничего такого, что можно было
бы сказать на эту тему, и умолкла; собравшись уходить, она застегнула на
груди черную шелковую пелеринку и взяла свой зеленый ридикюль.
- А как себя чувствует дедушка? - спросила она уже в холле. - Ему,
должно быть, тоскливо одному, ты ведь теперь все время с мистером Боси-
ни. - Она нагнулась к внучке, с жадностью поцеловала ее и удалилась мел-
кими, семенящими шажками.
На глазах у Джун выступили слезы: она убежала в маленький кабинет,
где Боснии сидел у стола, рисуя на конверте каких-то птиц, и бросилась в
кресло со словами:
- Ох, Фил, как это тяжело!
Сердце ее горело тем же огнем, что и копна золотисторыжих волос.
В следующее воскресенье утром, когда Сомс брился, ему доложили, что
мистер Боснии дожидается внизу и хочет его видеть. Приотворив дверь в
комнату жены, он сказал:
- Там пришел Боснии. Займи его, пока я бреюсь. Я сейчас приду. Он,
должно быть, хочет поговорить о проекте.
Ирэн молча взглянула на него, закончила свой туалет и сошла вниз.
Сомс все еще не знал, как она относится к постройке дома. Возражений
с ее стороны он не слышал, а что касается Босини, то к нему она, кажет-
ся, относилась дружелюбно.
Из окна Сомсу было видно, что Ирэн и Босини разговаривают внизу в ма-
леньком дворике.
Он заторопился и в двух местах порезал подбородок. Потом, услышав их
смех, подумал: "Ну, им, кажется, не скучно вдвоем!"
Как он и предполагал, Босини зашел за ним, чтобы показать планы.
Сомс взял шляпу, и они вышли на улицу.
Планы были разложены в комнате архитектора на дубовом столе; и Сомс,
бледный, внимательный, внешне совершенно невозмутимый, нагнувшись над
ними, долгое время не говорил ни слова.
Наконец он сказал недоуменно:
- Странный дом!
Двухэтажное здание, обведенное по второму этажу галереей, охватывало
двор с четырех сторон. Двор этот был покрыт стеклянной крышей на восьми
колоннах.
Действительно, на взгляд Форсайта, дом был странный.
- Много места пропадает зря, - продолжал Сомс.
Босини заходил по комнате, и выражение его лица не понравилось Сомсу.
- Проект делался с тем расчетом, - сказал архитектор, - чтобы хозяину
было где повернуться в собственном доме, как и подобает джентльмену.
Сомс растопырил большой и указательный пальцы, словно измеряя степень
уважения, которое он заслужит, выстроив такой дом, и ответил:
- Да, да! Я понимаю.
То своеобразное выражение, которым отличалось лицо Босини, когда он
загорался чем-нибудь, появилось и сейчас.
- Я хотел выстроить вам дом, который обладал бы... ну, чувством
собственного достоинства, что ли! Если вам не нравится, скажите прямо.
Обычно мало кто думает об этом - кого интересует чувство собственного
достоинства в доме, если можно втиснуть в план лишнюю уборную? - Он
ткнул пальцем в левую часть чертежа. - Здесь есть где размахнуться. Вот
тут помещение для ваших картин, отделяется от двора портьерами; отдерни-
те их, и у вас будет пространство пятьдесят один на двадцать три и шесть
десятых. Вот здесь, в середине, печь - выходит одной стороной во двор,
другой - в картинную галерею; эта стена сплошь из стекла, выходит на
юго-восток, со двора будет литься северный свет. Часть картин можно раз-
весить в верхней галерее или в других комнатах. В архитектуре, - продол-
жал он, глядя на собеседника, но словно не видя его, что коробило Сомса,
- в архитектуре, так же как и в жизни, без правильности линий не может
быть чувства собственного достоинства. Вам скажут, что это старомодно.
Странная вещь! Мы никогда не заботимся о том, чтобы сделать наши жилища
воплощением основных принципов жизни; мы загромождаем дома обстановкой,
всякой мишурой, устраиваем в комнатах какие-то ниши - что угодно, лишь
бы развлекало глаз. Глаз должен отдыхать; сумейте добиться эффекта дву-
мя-тремя мужественными линиями. Все дело в правильности линий, без нее
вам не добиться чувства собственного достоинства.
Сомс с бессознательной иронией посмотрел на его галстук, лежавший от-
нюдь не перпендикулярно; Босини был к тому же небрит, и костюм его не
отличался идеальным порядком. Архитектура, по-видимому, поглотила все
стремления Босини к правильности линий.
- Не будет ли это смахивать на казармы? - спросил Сомс.
Ответ он получил не сразу.
- Теперь я понимаю, - сказал Босини, - вам нужен Литлмастер. У вас
будет хорошенький уютный домик, прислугу загоните на чердак, а входную
дверь опустите на несколько ступенек, чтобы было откуда подниматься. Ра-
ди бога, обратитесь к Литлмастеру, он вас очарует, я-то его давно знаю!
Сомс заволновался. В действительности план ему очень нравился, и свое
удовлетворение он прятал просто инстинктивно. На комплименты Сомс всегда
был скуп. Люди, щедрые на похвалу, вызывали у него чувство презрения.
Сейчас он очутился в затруднительном положении человека, который дол-
жен сказать комплимент или пойти на риск и потерять хорошую вещь. Босини
способен на все - чего доброго, разорвет планы и откажется от работы.
Взрослый ребенок!
Однако эта ребячливость, на которую Сомс смотрел с высоты собственно-
го величия, возымела на него странное, почти магическое действие; ведь
сам он был совершенно чужд таким настроениям.
- Что ж, - выдавил он из себя наконец, - во всяком случае, это... это
оригинально!
Сомс питал такое недоверие и даже тайную ненависть ж слову "ориги-
нально", что сейчас, как ему показалось, это замечание никак не выдало
его истинных чувств.
Босини, по-видимому, остался доволен. Как раз то, что надо подобному
субъекту. Успех приободрил Сомса.
- Места здесь много, - сказал он.
- Простор, воздух, свет, - донеслись до него невнятные слова Босини.
- Литлмастер строит не для джентльменов, он работает на фабрикантов.
Сомс сделал протестующий жест; его причислили к джентльменам - теперь
уже он ни за какие деньги не согласится, чтобы его поставили на одну
доску с фабрикантами. Но врожденная недоверчивость взяла верх. Кому нуж-
на эта болтовня о правильности линий и достоинстве? Как бы не замерзнуть
в этом доме.
- Ирэн не выносит холода, - сказал он.
- А! - насмешливо ответил Босини. - Ваша жена? Не выносит холода? Я
об этом позабочусь; ей не придется мерзнуть. Смотрите! - он показал че-
тыре значка на стенах дворика, расположенные на равном расстоянии друг
от друга. - Вот здесь я поставлю радиаторы за алюминиевой решеткой; для
решетки можно заказать прекрасный рисунок.
Сомс недоверчиво посмотрел на значки.
- Все это прекрасно, - сказал он, - но во что это мне обойдется?
