тощая.
- В ней чувствуешь стиль, - продолжал Суиэин. - такая подстать самому
королю! И вместе с тем как спокойно держится!
- Она, кажется, совсем тебя покорила, - протянула из своего угла тетя
Эстер.
Когда кто-нибудь нападал на Суизина, он прекрасно все слышал.
- Что такое? Я сумею... отличить... хорошенькую... женщину от дурнуш-
ки и заявляю, что среди нашей молодежи для нее нет достойного человека;
может быть... ты знаешь такого... ну... может быть... ты знаешь?
- А, - протянула тетя Эстер, - спроси Джули!..
Однако еще задолго до Робин-Хилла Суизин, не привыкший к таким про-
гулкам, почувствовал неодолимую сонливость; он правил с закрытыми глаза-
ми, и только благодаря многолетней выдержке его высокая статная фигура
не клонилась набок.
Боснии, поджидавший их, вышел навстречу, и все трое направились к до-
му. Суизин впереди, поигрывая тяжелой тростью с золотым набалдашником,
которую Адольф сунул ему в руку, ибо езда в экипаже сказывалась на коле-
нях Суизина. Он надел меховое пальто, предвидя, что в недостроенном доме
будут гулять сквозняки.
Лестница великолепная! Как во дворце! Не мешало бы здесь поставить
какую-нибудь статую! Он остановился как вкопанный между колоннами внут-
реннего дворика и с недоумевающим видом поднял трость.
- А здесь что будет, в этом вестибюле, или как это называется? - Суи-
зин взглянул на стеклянный потолок, и вдруг его осенило: - А-а! бильярд-
ная!
Услышав, что здесь будет мощеный двор с клумбой посередине, он повер-
нулся к Ирэн:
- Загубить столько места под цветы? Послушайтесь моего совета и пос-
тавьте здесь бильярд!
Ирэн улыбнулась. Она подняла вуаль, повязав ее вокруг лба, как мона-
шескую косынку, и темные глаза, улыбавшиеся из-под белой вуали, показа-
лись Суизину еще более очаровательными. Он кивнул. Он знает, что Ирэн
последует его совету.
Мало что найдя сказать о гостиной и столовой, Суизин отметил лишь,
что комнаты эти "поместительные", зато пришел в восторг - насколько ему
позволяло чувство собственного достоинства - от винного погреба, куда он
спустился по каменным ступенькам вслед за Босини, освещавшим путь фона-
рем.
- Здесь хватит места для шести - семисот дюжин, - сказал Суизин, -
солидный погребок!
Босини выразил желание показать им дом с опушки рощицы под откосом,
но Суизин решительно остановился.
- Отсюда тоже прекрасный вид, - сказал он, - у вас тут найдется
что-нибудь вроде стула?
Стул принесли из палатки Босини.
- Вы ступайте, - кротко сказал он, - ступайте вдвоем! А я посижу
здесь, полюбуюсь видом.
Суизин сел под дубом, на солнышке: квадратный, прямой, он вытянул од-
ну руку, опиравшуюся на трость, другую положил на колени; меховое пальто
нараспашку, плоские поля цилиндра, как кровля, нависшая над бледным
квадратом его лица; взгляд неподвижный, пустой, устремленный на рассти-
лавшийся перед ним вид.
Суизин закивал головой, глядя, как они идут полем внизу. В сущности
говоря, нечего жалеть, что его оставили одного посидеть спокойно и поду-
мать. Воздух был мягкий, на солнце не очень припекало, вид отсюда прек-
расный, замеча... Его голова склонилась немного набок. Он встрепенулся и
подумал: "Странно! Я, кажется..." Они машут ему снизу! Он поднял руку и
тоже помахал им. "Вон куда забрались, вид заме..." Голова у него склони-
лась влево; он снова встрепенулся; голова склонилась вправо и так и ос-
талась: он спал.
И спящий Суизин, страж на вершине холма, царил над, этим видом - за-
мечательным! - как некое изваяние, высеченное художником в далекие язы-
ческие времена по заказу первобытного Форсайта в знак торжества духа над
материей!
И все его бесчисленные предки, которые по воскресным дням выходили,
бывало, подбоченясь, окинуть свои поля взглядом серых неподвижных глаз,
таивших захватнический инстинкт, инстинкт обладания, исключавший все ин-
тересы, кроме своих собственных, - все эти бесчисленные поколения, каза-
лось, собрались вокруг Суизина на вершине холма.
Но жадный форсайтский дух Суизина бодрствовал; он пустился в далекое
странствование по неведомым чащам фантазии, вслед за теми двумя, посмот-
реть, что они делают в роще - в той роще, которую Весна наполнила запа-
хом земли и набухающих почек, пением птиц без числа, полчищем коло-
кольчиков и нежной молодой травы, золотом! солнца, разлившимся по вер-
хушкам деревьев; посмотреть, как те двое идут рядом, плечо к плечу, по
узкой тропинке, идут так близко, что то и дело касаются друг друга; заг-
лянуть в темные глаза Ирэн, от которых Весна, словно от воришек, не убе-
регла своего сердца. И дух его, как незримый страж, останавливался вмес-
те с ними взглянуть на мертвый пушистый комочек крота, серебристую шкур-
ку которого еще не тронули ни роса, ни дождь; посмотреть на склоненную
голову Ирэн, на ее мягкие, подернувшиеся грустью глаза; на молодого че-
ловека, не сводившего с нее пристального, странного взгляда. Дух Суизина
шел с ними дальше, через вырубку, расчищенную топором дровосека, по смя-
тому ковру колокольчиков, мимо срубленного дерева, лежавшего рядом с зи-
яющим раной пнем. Вместе с ними перелез через упавший ствол и отправился
дальше, к опушке, откуда открывалась неведомая страна, издалека славшая
им свое "ку-ку! ку-ку!"
Молча стоит он рядом с ними, встревоженный их молчанием! Очень стран-
но, очень подозрительно!
Потом назад, словно виноватый, через рощицу, назад к вырубке, все еще
молча, среди пения птиц, не затихавших ни на минуту, среди буйных запа-
хов... гм! чем это пахнет? Похоже на ту травку, которую кладут в... На-
жал к стволу, лежавшему поперек тропинки.
А потом дух Суизина - невидимый, тревожный - носится, стараясь прошу-
меть крыльями у них над головой, видит, как она встает на упавшее дере-
во, ее прекрасное тело чуть покачивается, она улыбается молодому челове-
ку, а он смотрит на нее странными, сияющими глазами; вот она скользит -
а! падает ему на грудь - а-ах! ее мягкое теплое тело в его объятиях, ли-
цо прячется от его губ; поцелуй; она отпрянула назад; возглас: "Вы же
знаете, я люблю вас!" Она знает - вот как? Любовь! Ха!
Суизин проснулся, чувствуя себя совершенно разбитым. Во рту неприят-
ный вкус. Где это он?
Ах черт! Заснул!
Ему снился какой-то новый суп, пахнувший мятой.
Где эти двое? Куда они забрались? Левая нога у него затекла.
- Адольф!
Этого бездельника тоже нет; бездельник спит где-нибудь!
Он вытянулся во весь рост, квадратный, массивный в меховом пальто,
тревожно посмотрел вниз, на поле, и вскоре увидел их.
Ирэн шла впереди; этот молодчик - как его прозвали? "пират"? - с уны-
лым видом плелся сзади: ему, должно быть, здорово влетело. Поделом! Не-
чего было таскать ее бог знает куда, чтобы посмотреть на дом! На любой
дом лучше всего смотреть с лужайки.
Они заметили его. Он поднял руку и судорожно замахал им. Но они оста-
новились. Зачем остановились? О чем они говорят, говорят без конца? Вот
опять пошли. Она, должно быть, отчитывает его, у Суиэина нет на этот
счет никаких сомнений: за такой дом следует отчитать - экая уродина, он
таких домов и не видывал.
Суизин воззрился на их лица белесыми неподвижными глазами. У этого
молодчика очень странный вид!
- Ничего хорошего у вас не получится! - брюзгливо сказал он, показы-
вая на дом. - Слишком новомодно!
Босини посмотрел на Суизина, как будто не слыша его слов. И Суизин
впоследствии описал его тете Эстер так: "Экстравагантная личность!
Весьма странная манера смотреть на своего собеседника... Корявый
субъект!"
Что дало ему повод к таким психологическим прозрениям, Суизин не ска-
зал; возможно, виной тому были крутой лоб, выдающиеся скулы и подбородок
Босини или какое-то голодное выражение его лица, что в корне расходилось
с представлением Суизина о той спокойной сытости, которая является не-
отъемлемым качеством истого джентльмена.
Он оживился при упоминании о чае. Правда, чай презренный напиток -
Джолион торговал чаем и нажил на нем большие деньги, - но теперь,
чувствуя жажду и неприятный вкус во рту, Суизин был готов пить все что
угодно. Ему очень хотелось рассказать Ирэн, какой у него неприятный вкус
во рту - она всегда ему сочувствует, - "но говорить на такие темы не
принято; он провел языком по деснам и легонько прищелкнул им о небо.
В углу палатки Адольф возился с чайником, склонив над ним свои ко-
шачьи усы. Как только они вошли, он оставил чайник и занялся бутылкой
шампанского. Суизин улыбнулся и, кивнув в сторону Босини, сказал:
- Да вы настоящий Монте-Кристо!
Этот знаменитый роман, одна из пяти-шести книг, прочитанных Суизином,
произвел на него неизгладимое впечатление.
Взяв со стола бокал, Суизин отставил руку, разглядывая вино на свет:
хоть он и чувствует сильную жажду, но всякую бурду пить не станет! За-
тем, поднеся бокал к губам, сделал глоток.
- Хорошее вино, - сказал он наконец, водя бокалом перед самым носом,
- но далеко до моего Хайдсика!
В эту минуту у него и мелькнула мысль, которую позднее, уже у Тимоти,
он изложил так:
- Ни капельки бы не удивился, если бы мне сказали, что этот архитек-
тор неравнодушен к миссис Сомс!
И с этих пор его белесые круглые глаза уже не покидало выражение лю-
бопытства, рожденного таким интересным открытием.
- Он смотрел на нее как собачонка, - рассказывал Суизин миссис Смоллm
- корявый субъект. И ничего удивительного - она очаровательная женщина
и, надо отдать ей должное, скромна, как полевой цветок! - Смутное воспо-
минание об аромате, исходившем от Ирэн, как от цветка, который прикрыва-
ет лепестками свое благоухающее сердце, исторгло из Суизина этот образ.
- Но я не был окончательно уверен в этом, пока не заметил, как он поднял
ее платок.
Глаза миссис Смолл загорелись от волнения.
- И отдал ей? - спросила она.
- Отдал?! - сказал Суизин. - Так и присосался к нему - воображал, что
я ничего не вижу.
У миссис Смолл перехватило дыхание - она лишилась дара речи от любо-
пытства.
- Но с ее стороны не чувствовалось ни малейшего поощрения... - начал
было Суизин, но запнулся и минуты две молча таращил глаза, опять приведя
тетю Эстер в замешательство: он вдруг вспомнил, что, уже сидя в фаэтоне,
Ирэн вторично подала руку Боснии и к тому же долго не отнимала ее...
Тогда Суизин лихо стегнул лошадей, не желая ни с кем делиться обществом
Ирэн. Но она оглянулась и даже не ответила на его первый вопрос; и лица
ее Суизин не мог рассмотреть - она опустила голову.
Есть где-то картина (Суизин ее, конечно, не видел), на которой изоб-
ражен человек, сидящий на скале, а рядом с ним, омываемая тихой зеленой
волной, положив руку на обнаженную грудь, лежит морская нимфа. Легкая
улыбка блуждает на ее губах - улыбка, которая говорит о полной покорнос-
ти и о затаенном счастье. Может быть, и Ирэн улыбалась той же улыбкой,
сидя рядом с Суизином.
Разомлев от шампанского, чувствуя, что теперь уж он завладел Ирэн
полностью, Суизин поделился с ней всеми своими горестями: глухим раздра-
жением, которое вызывал у него новый шеф в клубе; беспокойством по пово-
ду дома на Уигмор-стрит, съемщик которого разорился, подлец, помогая
своему зятю - заботился бы лучше о своих собственных делах; пожаловался
и на глухоту и на боль в правом боку. Она слушала, и в ее полузакрытых
глазах стояли слезы. Суизин решил, что его горести повергли Ирэн в глу-
бокое раздумье, и ему стало ужасно жалко самого себя. И вместе с тем ме-
ховое пальто на шелковых шнурах через всю грудь, цилиндр, сдвинутый на-
бекрень, и красивая женщина, сидевшая в его фаэтоне, придавали ему такую
элегантность, какой он не чувствовал в себе еще никогда в жизни.
Но какой-то лавочник, выехавший со своей девицей на воскресное ка-
танье, был о себе, по-видимому, столь же высокого мнения. Этот субъект
