он не знал, что таилось под ними, из каких мук и восторгов они складыва-
лись, какой медлительный грозный рок вырастал за этими иногда непригляд-
ными в своей наготе, но большей частью пикантными фактами, которые отк-
рывались его взору. Он не порицал, не хвалил, таких историй, не делал из
них каких-либо выводов или обобщающих заключений, а просто жадно прислу-
шивался к ним и повторял то, что слышал, получая от этих пересудов
большое удовольствие, как от предобеденной рюмки хереса или английской
горькой.
Теперь же, когда самого Джемса коснулось нечто подобное, вернее - ка-
кой-то слух, легчайшие намеки, он почувствовал себя, точно в тумане, ко-
торый наполняет рот чем-то тошнотворным и липким и мешает дышать.
Скандал! Это грозит скандалом!
Только повторяя это слово, мог Джемс сосредоточиться на нем, вникнуть
в его смысл. Он забыл уже те ощущения, без которых нельзя понять разви-
тия, судьбы и сущности подобных событий, ему уже не дано было знать, что
люди могут идти на риск ради страсти.
Одно предположение, будто среди его знакомых, тех, что изо дня в день
ходят в Сити и вершат там свои дела, а в свободное время покупают акции,
дома, обедают, может быть, даже играют в карты, одно предположение, что
среди них найдется человек, способный рисковать ради такой непонятной,
такой фантастической вещи, как страсть, показалось бы ему просто неле-
пым.
Страсть! Действительно, он кое-что слышал о ней, и такие правила, как
"Никогда нельзя оставлять вдвоем молодого мужчину и молодую женщину",
залегли у него в мозгу, точно параллели на географической карте (когда
дело касается "основы основ", Форсайты обнаруживают подлинный вкус в ре-
алистическом подходе к жизни), но все, что начиналось дальше, Джемс
воспринимал только через магическое слово "скандал".
Да нет! Это неправда, этого не может быть. Он и не думает трево-
житься. Ирэн - славная, милая женщина. Но стоит только подпустить к себе
такие мысли - и кончено! Характер у Джемса был беспокойный - он принад-
лежал к тому типу людей, которым нелегко отделаться от раз запавшего в
голову подозрения и которые мучаются тревожными предчувствиями и
собственной нерешительностью.
Боясь выпустить из рук что-то такое, что можно было бы удержать,
действуй ты иным способом, Джемс просто физически не мог прийти к опре-
деленному решению без твердой веры в то, что всякий иной путь привел бы
его к потерям.
Однако в жизни Джемса было много таких случаев, когда окончательное
решение зависело не от него. Так случилось и на этот раз.
Что предпринять? Поговорить с Сомсом? Но этим только испортишь дело.
Да в конце концов все это пустяки, он уверен, что пустяки.
Всему причиной дом. Эта затея не нравилась ему с самого начала. Зачем
Сомсу понадобилось перебираться за город? Наконец, если ему так уж хо-
чется швырять деньги яа постройку дома, почему не пригласить первокласс-
ного архитектора вместо этого Боснии, о котором никто ничего не знает
толком? Он ведь предупреждал. Вот теперь говорят, что постройка обойдет-
ся Сомсу куда дороже, чем он рассчитывал.
Последнее обстоятельство больше всего остального и помогло Джемсу
уяснить всю опасность положения. С этими "талантами" всегда так; разум-
ному человеку не стоит с ними и связываться. Он ведь и Ирэн предостере-
гал. Вот смотрите теперь, что получилось!
И вдруг Джемса осенило: надо поехать в Робин-Хилл я убедиться во всем
собственными глазами. Мысль, что можно самому взглянуть на этот дом,
рассеяла тревогу, обволакивавшую Джемса, как туман, и почему-то достави-
ла ему удовольствие. Душевный покой принесло ему, вероятно, само решение
предпринять что-то - точнее, съездить и посмотреть какой-то дом.
Джемсу казалось, что, всматриваясь в здание из кирпича и известки, из
камня и дерева - в то самое здание, которое выстроила эта подозрительная
личность, он проникнет в тайну слухов, ходивших вокруг имени Ирэн.
И, не сказав никому ни слова. Джемс отправился в кэбе на вокзал, дое-
хал поездом до Робин-Хилла и, не найдя на станции лошадей, как это и по-
лагалось в здешних местах, был вынужден пойти дальше пешком.
Он медленно поднимался в гору, сутулясь, с трудом сгибая свои острые
колени, опустив голову, но все такой же опрятный, в сверкающем чистотой
цилиндре и пальто, всегда находившихся дома под тщательным наблюдением,
за вещами Джемса следила Эмили; то есть сама она, конечно, не следила -
женщины с положением не следят за тем, пришиты ли у членов их семьи пу-
говицы, а Эмили была женщина с положением - она следила за тем, чтобы
следил лакей.
Джемсу пришлось трижды спросить дорогу; и каждый раз он повторял по-
лученные указания, затем просил снова повторить их и повторял сам еще
раз; Джемс был человек разговорчивый, а кроме того, когда идешь по нез-
накомым местам, излишняя осторожность делу не повредит.
Всем попадавшимся на пути Джемс внушал, что ищет новый дом; только
тогда, когда ему показали крышу, видневшуюся из-за деревьев, он оконча-
тельно убедился, что его посылают по правильной дороге.
Низкие облака, застилавшие небо, казалось, нависали над землей, как
покрытый сероватой известью потолок. В воздухе не чувствовалось ни све-
жести, ни запаха травы. В такой день даже английские рабочие делали
только то, что с них требовалось, и на постройке не было слышно обычного
гула разговоров, под которые быстрее пробегают часы труда.
По недостроенному дому не спеша ходили люди, слышалось то постукива-
ние молотка, то грохот железа или звон пилы, то тачка катилась по дере-
вянному настилу; собака десятника, привязанная к дубовой балке, время от
времени начинала тихо скулить, выводя голосом нотки, напоминавшие пение
закипающей в чайнике воды.
Только что вставленные и замазанные мелом стекла смотрели на Джемса,
как глаза слепого пса.
Звуки стройки поднимались к сероватому небу, сливаясь в хор, нестрой-
ный и унылый. Но дрозды, искавшие червей в только что разрытой земле,
молчали.
Джемс пробрался между кучами гравия - к дому уже прокладывалась доро-
га - и подошел к подъезду. Здесь он остановился и поднял глаза. С этого
места не так уж много можно было увидеть, и это немногое Джемс сразу же
окинул взором; но в таком положении он простоял не одну минуту, и кто
знает, какие мысли бродили у него в голове.
Светло-голубые глаза Джемса, смотревшие из-под седых, похожих на ма-
ленькие рожки бровей, не двигались; выдававшаяся вперед длинная верхняя
губа, обрамленная пышными седыми бакенбардами, дрогнула раз-другой; гля-
дя на сосредоточенное выражение его лица, нетрудно было догадаться, от
кого Сомс унаследовал свой угрюмый вид. Джемс словно повторял про себя:
"Да, сложная штука - жизнь!"
В таком положении застал его Босини.
Джемс перевел взгляд с заоблачных высот на лицо Босини, который пос-
матривал на него с насмешливо-презрительным видом.
- Здравствуйте, мистер Форсайт! Приехали убедиться собственными гла-
зами?
Как мы уже знаем. Джемс именно за этим и приехал, и ему сразу стало
не по себе. Тем не менее он протянул руку и сказал: "Здравствуйте!" - не
глядя на Босини.
Босини с насмешливой улыбкой пропустил его вперед.
Эта любезность заставила Джемса насторожиться.
- Давайте сначала обойдем кругом, - сказал он, - посмотрим, что у вас
тут происходит!
Терраса, выложенная тесаным камнем, с бордюром в три-четыре дюйма вы-
сотой, огибала дом с юга-востока и юга-запада, спускаясь по краям к све-
жевзрыхленной земле, приготовленной под газон. Джемс пошел вдоль терра-
сы.
- Во сколько же все это обошлось? - осведомился он, увидев, что тер-
раса заворачивает за угол дома.
- Как вы думаете? - спросил Босини.
- Понятия не имею! - ответил Джемс, слегка озадаченный. - Фунтов
двести - триста, наверно!
- Совершенно правильно!
Джемс испытующе взглянул на архитектора, но тот даже глазом не морг-
нул, и Джемс решил, что не расслышал ответа.
У входа в сад он остановился и посмотрел на открывавшийся перед ним
вид.
- Это надо срубить, - сказал он, показывая на старый дуб.
- Вот как? Вам кажется, что за свои деньги вы недостаточно пользуе-
тесь видом из-за этого дерева?
Джемс снова недоверчиво посмотрел на Босини - странный подход к вещам
у этого молодого человека.
- Не понимаю, - сказал он растерянным, взволнованным голосом, - зачем
вам понадобилось это дерево.
- Завтра же оно будет срублено, - сказал Босини.
Джемс испугался.
- Не вздумайте сказать, что это я велел срубить. Я тут совершенно ни
при чем!
- Да?
Джемс взволнованно продолжал:
- При чем здесь я? Какое это имеет ко мне отношение? Делайте все под
свою ответственность.
- Вы позволите сослаться на вас?
Джемс окончательно перепугался.
- Не понимаю, зачем вам понадобилось ссылаться на меня, - пробормотал
он, - и вообще оставьте дерево в покое. Это не ваше дерево!
Он вынул шелковый носовой платок и вытер лоб. Они вошли в дом. Внут-
ренний двор поразил Джемса не меньше, чем Суизина.
- Вы, должно быть, всадили сюда уйму денег, - сказал он после долгого
созерцания колонн и галереи. - Во что, например, обошлись эти колонны?
- Не могу вам точно сказать, - задумчиво ответил Босини, - но
действительно сюда всажена уйма денег!
- Ну еще бы, - сказал Джемс. - Еще бы...
Он поймал на себе взгляд архитектора и осекся. И в дальнейшем, соби-
раясь спросить, сколько стоила та или другая вещь, Джемс каждый раз ста-
рался подавить свое любопытство.
Босини, по-видимому, решил показать ему все, и, будь Джемс менее наб-
людательным, архитектор обвел бы его вокруг дома во второй раз. Кроме
того, Босини проявлял такую готовность отвечать на любые вопросы, что
Джемс все время был настороже. Он начал уже уставать от прогулки, ибо,
несмотря на то, что поджарое тело его отличалось выносливостью, все-таки
семьдесят пять лет давали себя чувствовать.
Джемс приуныл; все оставалось по-прежнему, осмотр дома не принес ему
облегчения, на которое он смутно надеялся. Появились только еще более
сильная неприязнь и недоверие к этому молодому человеку, утомившему его
своей вежливостью, сквозь которую явно проскальзывало издевательство.
Этот молодчик был умнее, чем он думал, и красивее, чем ему хотелось
бы. Джемса, который меньше всего на свете мирился с готовностью некото-
рых людей идти на риск, коробил беззаботно-небрежный тон Боснии. И улыб-
ка у него тоже непростая, появляется, когда ее меньше всего ожидаешь, и
глаза какие-то странные. Босини напоминал Джемсу, как он потом выразил-
ся, голодную кошку. Точнее он не мог передать Эмиля своего впечатления
от той сдержанной злобы, вкрадчивости и насмешки, из которых складыва-
лась повадка Босини.
Наконец, осмотрев решительно все до мелочей, Джемс снова прошел в ту
дверь, через которую попал в дом, и чувствуя, что время, силы и деньги
потрачены понапрасну, призвал на помощь все свое форсайтское мужество и,
пристально глядя на Босини, спросил:
- Вы, кажется, часто встречаетесь с моей невесткой. Ну как, ей нра-
вится дом? Впрочем, она, должно быть, еще не видела его?
Он спрашивал, прекрасно зная о поездке Ирэн; разумеется, ничего дур-
ного в самой поездке не было, если не считать этих странных слов: "Мне
все равно, попаду я домой или нет", - и того, как отнеслась ко всему
этому Джун.
Джемс, как он мысленно сказал себе, решил испытать Босини этим вопро-
сом.
Архитектор ответил не сразу и долго смотрел на Джемса, смущая его
пристальностью своего взгляда.
- Она видела дом, но я не знаю ее мнения.
Взволнованный, сбитый с толку, Джемс уже органически не мог остано-
виться.
- А! - сказал он. - Видела? Значит она была здесь с Сомсом?
Босини ответил с улыбкой:
- Нет, не с ним!
