Днем ему посчастливилось провести план использования на Цейлонских золо-
тых приисках одного племени из Верхней Индии - заветный план, который
удалось наконец протащить, несмотря на все трудности, так что теперь он
чувствовал вполне заслуженное удовлетворение. Добыча на его приисках уд-
воится, а опыт показывает, как Николае постоянно твердил, что каждый че-
ловек должен умереть, и умрет ли он дряхлым стариком у себя на родине
или молодым от сырости на дне рудника в чужой стране, это, конечно, не
имеет большого значения, принимая во внимание тот факт, что перемена в
его образе жизни пойдет на пользу Британской империи.
В способностях Николаев никто не сомневался. Поводя своим орлиным но-
сом, он сообщал слушателям:
- Из-за недостатка двух-трех сотен таких вот людишек мы уже несколько
лет не выплачиваем дивидендов, а вы посмотрите, во что ценятся наши ак-
ции. Я не в состоянии заработать на них и десяти шиллингов.
Николае съездил недавно в Ярмут и, вернувшись оттуда, чувствовал, что
к его жизни прибавится теперь по крайней мере десяток лет. Он сжал Суи-
зину руку, весело крикнув:
- Ну вот, мы снова пожаловали!
Миссис Николае, болезненного вида женщина, улыбнулась за его спиной
не то испуганной, не то радостной улыбкой.
- Мистер и миссис Джемс Форсайт! Мистер и миссис Сомс Форсайт!
Суизин щелкнул каблуками, его осанка была просто неподражаема.
- А, Джемс, Эмили! Как поживаешь. Сомс? Здравствуйте!
Он взял руку Ирэн и вытаращил глаза. Какая прелестная женщина - пожа-
луй, слишком бледна, но фигура, глаза, зубы! Слишком хороша для этого
Сомса!
Боги дали Ирэн темно-карие глаза и золотые волосы - своеобразное со-
четание оттенков, которое привлекает взоры мужчин и, как говорят, свиде-
тельствует о слабости характера. А ровная, мягкая белизна шеи и плеч,
обрамленных золотистым платьем, придавала ей какую-то необычайную пре-
лесть.
Сомс стоял позади жены, не сводя глаз с ее шеи. Стрелки на часах, ко-
торые Суизин все еще держал в руке открытыми, миновали восемь; обычно он
обедал на полчаса раньше, а сегодня и завтрака не было - какое-то стран-
ное, первобытное нетерпение поднималось в нем.
- Джолион запаздывает, это на него не похоже! - сказал он Ирэн, не
сдержав досады. - Наверное, Джун там копается!
- Влюбленные всегда опаздывают, - ответила она.
Суизин уставился на Ирэн; на щеках у него проступил кирпичный румя-
нец.
- Напрасно. Это все новомодные штучки!
Казалось, что в этой вспышке невнятно кипит и бормочет ярость перво-
бытных поколений.
- Как вам нравится моя новая звезда, дядя Суизин? - мягко проговорила
Ирэн.
Среди кружев у нее на груди мерцала пятиконечная звезда из одиннадца-
ти бриллиантов.
Суизин посмотрел на звезду. Он хорошо разбирался в драгоценных кам-
нях; никаким другим вопросом нельзя было так искусно отвлечь его внима-
ние.
- Кто это вам подарил? - спросил он.
- Сомс.
Выражение лица Ирэн осталось прежним, но белесые глаза Суизина выка-
тились, словно его внезапно осенило даром прозрения.
- Вам, наверное, скучно дома, - сказал он, - Я жду вас к обеду в лю-
бой день, угощу таким шампанским, лучше которого вы не сыщете в Лондоне.
- Мисс Джун Форсайт, мистер Джолион Форсайт! Мистер Босэнни!..
Суизин поднял руку и сказал раскатистым голосом:
- Ну, теперь обедать, обедать!
Он подал руку Ирэн, заявив, что не сидел с ней рядом с тех пор, как
она была невестой. Джун повел Босини; его усадили между ней и Ирэн. По
другую сторону Джун сели Джемс и миссис Николае, дальше - старый Джолион
с миссис Джемс. Николае и Хэтти Чесмен, Сомс и миссис Смолл, круг замы-
кал Суизин.
Семейные обеды Форсайтов следуют определенным традициям. Так, напри-
мер, на них не полагается подавать закуски Почему - неизвестно. Теория,
существующая среди молодого поколения, объясняет эту традицию безбожной
ценой на устрицы; но гораздо более вероятно, что запрет этот вызван же-
ланием подойти сразу к сути дела и трезвостью взглядов, несовместимой с
таким вздором, как закуски. Только семья Джемса не смогла противиться
обычаю, установленному почти всюду на Парк-Лейн, и время от времени на-
рушала этот закон.
Безмолвное, чуть ли не угрюмое невнимание друг к другу начинает ощу-
щаться вслед за тем, как все опускаются на свои места; оно длится до по-
явления первого блюда, изредка прерываемое такого рода замечаниями: "Том
опять нездоров; не пойму, что с ним такое!" - "Энн, вероятно, не выходит
по утрам к завтраку?" - "Как фамилия твоего врача, Фэнни? Стабс? Он шар-
латан!" - "Уинифрид! У нее слишком много детей. Четверо, кажется? Она
худа как щепка!" - "Сколько ты платишь за херес, Суизин? По-моему, он
слишком сухой".
После второго бокала шампанского над столом поднимается жужжание, ко-
торое, если отмести от него случайные призвуки и восстановить его основ-
ную сущность, оказывается не чем иным, как голосом Джемса, рассказываю-
щего какую-то историю. Жужжание долго не умолкает, а иногда даже захва-
тывает ту часть обеда, которая должна быть единогласно признана самой
торжественной минутой форсайтского пиршества и наступает с появлением
"седла барашка".
Ни один Форсайт не давал еще обеда без седла барашка. В этом сочном,
плотном блюде есть что-то такое, что делает его весьма подходящей едой
для людей "с известным положением". Оно питательно и вкусно; раз попро-
бовав такое блюдо, его обычно не забывают. У седла барашка есть прошлое
и будущее, как у денежной суммы, положенной в банк; кроме того, о нем
можно поспорить.
Каждая ветвь семьи восхваляла баранину только из одной определенной
местности: старый Джолион превозносил Дартмур, Джемс - Уэлс, Суиэин -
Саусдаун, Николае утверждал, что люди могут говорить все что угодно, но
лучше новозеландской ничего не найдешь. Что касается Роджера, самого
большого "оригинала" среди братьев, то ему пришлось отыскать совсем осо-
бое место, и с изобретательностью, достойной человека, придумавшего но-
вую профессию для своих сыновей, он раскопал лавку, где торговали бара-
ниной, привезенной из Германии; в ответ на протестующие голоса Роджер
вытащил счет и доказал, что он платит своему мяснику больше, чем все ос-
тальные. По этому поводу старый Джолион, которому вдруг захотелось пофи-
лософствовать, заметил, повернувшись к Джун:
- Форсайты - большие чудаки, со временем ты сама в этом убедишься.
Один Тимоти обычно не принимал участия в спорах; правда, он ел седло
барашка с удовольствием, но, по его собственным словам, побаивался этого
блюда.
Для тех, кто интересуется Форсайтами с" психологической точки зрения,
седло барашка - факт первостепенной важности: он не только иллюстрирует
цепкость всей семьи и каждого ее члена в отдельности, но и подчеркивает,
что Форсайты всем своим существом, всеми инстинктами принадлежат к тому
великому классу, который верует в питательную, вкусную пищу и чужд сен-
тиментального стремления к красоте.
Более молодые члены семьи прекрасно обошлись бы и без барашка, пред-
почитая ему цесарку или салат из омаров - вообще то, что действует на
воображение и не имеет таких питательных свойств. Но это были женщины, а
если не женщины, так те, кого испортили жены или матери, вынужденные
есть седло барашка в продолжение всей своей замужней жизни и вселившие
тайную ненависть к нему в плоть и кровь своих сыновей.
Когда великий спор о седле барашка подошел к концу, приступили к
тьюксберийской ветчине, приправленной "чуточкой" кабуля. Суизин так дол-
го возился с этим блюдом, что задержал мирное течение обеда. Для того
чтобы всей душой отдаться ветчине, он даже прервал разговор.
Сомс внимательно разглядывал гостей со своего места рядом с миссис
Септимус Смолл. У него были основания наблюдать за Босини, основания,
связанные с давно взлелеянным планом одной постройки. Этот архитектор,
пожалуй, годится для его целей. Глядя на Босини, который сидел, откинув-
шись на спинку стула, и задумчиво катал шарики из хлебного мякиша. Сомс
решил, что он выглядит неглупым. Сомс заметил, что костюм на Босини си-
дит хорошо, ко узок, как будто сшит много лет назад.
Сомс видел, как Босини повернулся к Ирэн и сказал ей что-то, а ее ли-
цо засветилось, как оно часто светилось в разговорах с другими и никогда
в разговоре с ним. Он старался разобрать их слова, но ему помешала тетя
Джули.
Разве это не кажется Сомсу удивительным? В прошлое воскресенье мистер
Скоулз - милейший человек! - прочел такую блестящую, такую язвительную
проповедь. "Ибо, - спросил он, - что обрящет человек, если он спасет ду-
шу свою, но потеряет свое состояние? Вот, - сказал мистер Скоулз, - де-
виз нашего класса". Так что он хотел этим выразить? Конечно, может быть,
наш класс в это и верит - она не знает; что думает по этому поводу Сомс?
Он ответил рассеянно:
- Откуда я знаю? Впрочем, этот Скоулз, кажется, шарлатан!
В это время Босини обвел глазами стол, как бы подмечая особенности
каждого гостя, и Сомсу было интересно, что он говорит. Судя по улыбке
Ирэн, она соглашалась с его замечаниями. Она всегда соглашается с други-
ми.
Ее взгляд упал на Сомса; Сомс сразу же опустил глаза. Улыбка на ее
губах исчезла.
- Шарлатан? То есть как это? Если мистер Скоулз, духовное лицо, шар-
латан, то что же тогда все остальные? Это ужасно!
- Да все шарлатаны! - сказал Сомс.
Секунда испуганного молчания тети Джули дала ему возможность поймать
слова Ирэн; он услышал что-то вроде: "Оставь надежду всяк сюда входя-
щий!"
Но Суизин уже покончил со своей ветчиной.
- Где вы берете грибы? - заговорил он с Ирэн тоном изысканного царед-
ворца. - Пошлите к Снилибобу - у него всегда бывают свежие. А эта мелко-
та не желает возиться со свежим товаром!
Ирэн повернулась к нему, и Сомс увидел, что Босини наблюдает за ней с
затаенной улыбкой. Странная улыбка была у этого человека. Простая, как у
ребенка, получившего удовольствие. Что касается прозвища, данного Джорд-
жем, то ничего "пиратского" в нем не было. И глядя, как Босини повернул-
ся к Джун, Сомс тоже улыбнулся, но насмешливо: он недолюбливал Джун, а
вид у нее сейчас был не совсем довольный.
И ничего удивительного; Джун только что имела следующий разговор с
Джемсом:
- Дядя Джемс, на обратном пути я видела у реки замечательное место
для дома.
Джемс, который имел привычку есть медленно и основательно, прекратил
процесс жевания.
- Что? - сказал он. - А где это?
- У самого Пэнгборна.
Джемс отправил в рот кусок ветчины, Джун ждала.
- Ты, наверное, не имеешь понятия о том, продаются эти участки в по-
жизненную собственность или нет? - спросил он наконец. - Ты не поинтере-
совалась узнать, какие там цены на землю?
- Нет, поинтересовалась, - сказала Джун, - я навела справки. - Ее ре-
шительное личико подозрительно пылало и светилось нетерпением под копной
медно-рыжих волос.
Джемс оглядел ее инквизиторским взглядом.
- Что? Неужели ты собираешься покупать землю? - воскликнул он, роняя
вилку.
Проявленный им интерес подбодрил Джун. Она уже давно носилась с пла-
ном, согласно которому ее дяди должны были облагодетельствовать себя и
Босини постройкой загородных домов.
- Конечно нет - сказала она. - Я подумала, какое замечательное место!
Вот бы где выстроить дом - вам или кому-нибудь еще!
Джемс покосился на нее и сунул в рот второй кусок ветчины.
- Там, должно быть, очень дорогие участки, - сказал он.
То, что Джун приняла за личную заинтересованность, было лишь привыч-
ным возбуждением, которое испытывает каждый Форсайт, опасаясь, как бы
хорошие вещи не уплыли у него из рук. Но она не хотела признать свое по-
ражение и продолжала настаивать:
- Вам надо перебраться за город, дядя Джемс. Будь у меня много денег,
