Главная · Поиск книг · Поступления книг · Top 40 · Форумы · Ссылки · Читатели

Настройка текста
Перенос строк


    Прохождения игр    
Demon's Souls |#15| Dragon God
Demon's Souls |#14| Flamelurker
Demon's Souls |#13| Storm King
Demon's Souls |#12| Old Monk & Old Hero

Другие игры...


liveinternet.ru: показано число просмотров за 24 часа, посетителей за 24 часа и за сегодня
Rambler's Top100
Классика - Гоголь Н.В. Весь текст 589.68 Kb

Рассказы и повести

Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 7 8 9 10 11 12 13  14 15 16 17 18 19 20 ... 51
будяков, росших по краям дороги. Дорога шла между разбросанными группами
дубов и орешника, покрывавшими луг. Отлогости и небольшие горы,  зеленые
и круглые, как куполы, иногда  перемежевывали  равнину.  Показавшаяся  в
двух местах нива с вызревавшим житом давала знать, что скоро должна поя-
виться какая-нибудь деревня. Но уже более часу, как они  минули  хлебные
полосы, а между тем им не попадалось никакого жилья. Сумерки уже  совсем
омрачили небо, и только на западе бледнел остаток алого сияния.
   - Что за черт! - сказал философ Хома Брут,  -  сдавалось  совершенно,
как будто сейчас будет хутор.
   Богослов помолчал, поглядел по окрестностям, потом опять взял  в  рот
свою люльку, и все продолжали путь.
   - Ей-богу! - сказал, опять остановившись, философ. - Ни чертова кула-
ка не видно.
   - А может быть, далее и попадется какой-нибудь хутор, - сказал богос-
лов, не выпуская люльки.
   Но между тем уже была ночь, и ночь довольно  темная.  Небольшие  тучи
усилили мрачность, и, судя по всем  приметам,  нельзя  было  ожидать  ни
звезд, ни месяца. Бурсаки заметили, что они сбились с пути и  давно  шли
не по дороге.
   Философ, пошаривши ногами во все стороны, сказал наконец отрывисто:
   - А где же дорога?
   Богослов помолчал и, надумавшись, примолвил:
   - Да, ночь темная.
   Ритор отошел в сторону и старался ползком нащупать  дорогу,  но  руки
его попадали только в лисьи норы. Везде была одна степь, по которой, ка-
залось, никто не ездил. Путешественники еще сделали усилие  пройти  нес-
колько вперед, но везде была та же дичь.  Философ  попробовал  переклик-
нуться, но голос его совершенно заглох по сторонам и не встретил никако-
го ответа. Несколько спустя только послышалось слабое стенание,  похожее
на волчий вой.
   - Вишь, что тут делать? - сказал философ.
   - А что? оставаться и заночевать в поле! - сказал богослов и полез  в
карман достать огниво и закурить снова свою люльку. Но  философ  не  мог
согласиться на это. Он всегда имел обыкновение упрятать на ночь полпудо-
вую краюху хлеба и фунта четыре сала и чувствовал на этот раз в  желудке
своем какое-то несносное одиночество. Притом, несмотря на  веселый  нрав
свой, философ боялся несколько волков.
   - Нет, Халява, не можно, - сказал он. - Как же, не подкрепив себя ни-
чем, растянуться и лечь так, как собаке ?  Попробуем  еще;  может  быть,
набредем на какое-нибудь жилье и хоть чарку горелки  удастся  выпить  из
ночь.
   При слове "горелка" богослов сплюнул в сторону и примолвил:
   - Оно конечно, в поле оставаться нечего.
   Бурсаки пошли вперед, и, к величайшей радости их, в  отдалении  почу-
дился лай. Прислушавшись, с которой стороны, они отправились  бодрее  и,
немного пройдя, увидели огонек.
   - Хутор! ей-богу, хутор! - сказал философ.
   Предположения его не обманули: через несколько времени  они  свидели,
точно, небольшой хуторок, состоявший из двух только хат, находившихся  в
одном и том же дворе. В окнах светился огонь. Десяток сливных дерев тор-
чало под тыном. Взглянувши в сквозные дощатые  ворота,  бурсаки  увидели
двор, установленный чумацкими возами. Звезды кое-где глянули в это время
на небе.
   - Смотрите же, братцы, не отставать! во что бы то ни было,  а  добыть
ночлега!
   Три ученые мужа яростно ударили в ворота и закричали:
   - Отвори!
   Дверь в одной хате заскрыпела, и минуту спустя бурсаки увидели  перед
собою старуху в нагольном тулупе.
   - Кто там? - закричала она, глухо кашляя.
   - Пусти, бабуся, переночевать. Сбились с дороги. Так в поле  скверно,
как в голодном брюхе.
   - А что вы за народ?
   - Да народ необидчивый: богослов Халява, философ Брут и  ритор  Горо-
бець.
   - Не можно, - проворчала старуха, - у меня народу полон двор,  и  все
углы в хате заняты. Куды я вас дену? Да еще вс° какой рослый и  здоровый
народ! Да у меня и хата развалится, когда помещу таких. Я знаю этих  фи-
лософов и богословов. Если таких пьяниц начнешь принимать,  то  и  двора
скоро не будет. Пошли! пошли! Тут вам нет места.
   - Умилосердись, бабуся! Как же можно, чтобы христианские души пропали
ни за что ни про что? Где хочешь помести  нас.  И  если  мы  что-нибудь,
как-нибудь того или какое другое что сделаем, - то пусть нам и руки  от-
сохнут, и такое будет, что бог один знает. Вот что!
   Старуха, казалось, немного смягчилась.
   - Хорошо, - сказала она, как бы размышляя, - я впущу вас; только  по-
ложу всех в разных местах: а то у меня не будет спокойно на сердце, ког-
да будете лежать вместе.
   - На то твоя воля; не будем прекословить, - отвечали бурсаки.
   Ворота заскрыпели, и они вошли во двор.
   - А что, бабуся, - сказал философ, идя за старухой, -  если  бы  так,
как говорят... ей-богу, в животе как будто кто колесами стал  ездить.  С
самого утра вот хоть бы щепка была во рту.
   - Вишь, чего захотел! - сказала старуха. - Нет у меня, нет ничего та-
кого, и печь не топилась сегодня.
   - А мы бы уже за все это, -  продолжал  философ,  -  расплатились  бы
завтра как следует - чистоганом. Да, - продолжал он тихо, - черта с  два
получишь ты что-нибудь!
   - Ступайте, ступайте! и будьте довольны тем, что дают вам.  Вот  черт
принес какие нежных паничей!
   Философ Хома пришел в совершенное уныние от таких слов. Но вдруг  нос
его почувствовал запах сушеной рыбы. Он глянул  на  шаровары  богослова,
шедшего с ним рядом, и увидел, что из кармана его торчал преогромный ры-
бий хвост: богослов уже успел подтибрить с воза целого карася. И так как
он это производил не из какой-нибудь корысти, но единственно по  привыч-
ке, и, позабывши совершенно о своем карасе, уже разглядывал, что бы  та-
кое стянуть другое, не имея намерения пропустить даже изломанного  коле-
са, - то философ Хома запустил руку в его карман, как в  свой  собствен-
ный, и вытащил карася.
   Старуха разместила бурсаков: ритора положила в хате, богослова запер-
ла в пустую комору, философу отвела тоже пустой овечий хлев.
   Философ, оставшись один, в одну минуту съел карася, осмотрел плетеные
стены хлева, толкнул ногою в морду просунувшуюся из другого хлева  любо-
пытную свинью и поворотился на  другой  бок,  чтобы  заснуть  мертвецки.
Вдруг низенькая дверь отворилась, и старуха, нагнувшись, вошла в хлев.
   - А что, бабуся, чего тебе нужно? - сказал философ.
   Но старуха шла прямо к нему с распростертыми руками.
   "Эге-гм! - подумал философ. - Только нет,  голубушка!  устарела".  Он
отодвинулся немного подальше, но старуха, без церемонии, опять подошла к
нему.
   - Слушай, бабуся! - сказал философ, - теперь пост; а я такой человек,
что и за тысячу золотых не захочу оскоромиться.
   Но старуха раздвигала руки и ловила его, не говоря ни слова.
   Философу сделалось страшно, особливо когда он заметил, что  глаза  ее
сверкнули каким-то необыкновенным блеском.
   - Бабуся! что ты? Ступай, ступай себе с богом! - закричал он.
   Но старуха не говорила ни слова и хватала его руками. Он  вскочил  на
ноги, с намерением бежать, но старуха стала в дверях и вперила  на  него
сверкающие глаза и снова начала подходить к нему.
   Философ хотел оттолкнуть ее руками, но, к удивлению, заметил, что ру-
ки его не могут приподняться, ноги не двигались; и он с  ужасом  увидел,
что даже голос не звучал из уст его: слова без звука шевелились  на  гу-
бах. Он слышал только, как билось его сердце; он видел, как старуха  по-
дошла к нему, сложила ему руки, нагнула ему голову, вскочила с быстротою
кошки к нему на спину, ударила его метлой по боку,  и  он,  подпрыгивая,
как верховой конь, понес ее на плечах своих. Все это случилось так быст-
ро, что философ едва мог опомниться и схватил обеими руками себя за  ко-
лени, желая удержать ноги; но они, к величайшему изумлению его,  подыма-
лись против воли и производили скачки быстрее черкесского бегуна.  Когда
уже минули они хутор и перед ними открылась ровная лощина, а  в  стороне
потянулся черный, как уголь, лес, тогда только сказал  он  сам  в  себе:
"Эге,да это ведьма".
   Обращенный месячный серп светлел на небе.  Робкое  полночное  сияние,
как сквозное покрывало, ложилось легко и дымилось на земле. Леса,  луга,
небо, долины - все, казалось, как будто спало с открытыми глазами. Ветер
хоть бы раз вспорхнул где-нибудь. В ночной свежести  было  что-то  влаж-
но-теплое. Тени от дерев и кустов, как кометы, острыми клинами падали на
отлогую равнину. Такая была ночь, когда философ Хома Брут скакал с непо-
нятным всадником на спине. Он чувствовал какое-то томительное,  неприят-
ное и вместе сладкое чувство, подступавшее к его сердцу. Он опустил  го-
лову вниз и видел, что трава, бывшая почти  под  ногами  его,  казалось,
росла глубоко и далеко и что сверх ее находилась прозрачная, как  горный
ключ, вода, и трава казалась дном какого-то светлого, прозрачного до са-
мой глубины моря; по крайней мере, он видел ясно, как он отражался в нем
вместе с сидевшею на спине старухою. Он видел, как вместо месяца светило
там какое-то солнце; он слышал, как голубые колокольчики, наклоняя  свои
головки, звенели. Он видел, как из-за осоки выплывала русалка,  мелькала
спина и нога, выпуклая, упругая, вся созданная из блеска и трепета.  Она
оборотилась к нему - и вот ее лицо,  с  глазами  светлыми,  сверкающими,
острыми, с пеньем вторгавшимися в душу, уже приближалось к нему, уже бы-
ло на поверхности и, задрожав сверкающим смехом, удалялось, - и вот  она
опрокинулась на спину, и облачные перси ее, матовые, как фарфор, не пок-
рытый глазурью, просвечивали пред солнцем по краям своей белой,  эласти-
чески-нежной окружности. Вода в виде маленьких пузырьков, как бисер, об-
сыпала их. Она вся дрожит и смеется в воде...
   Видит ли он это или не видит? Наяву ли это или снится?  Но  там  что?
Ветер или музыка: звенит, звенит, и вьется, и подступает, и вонзается  в
душу какою-то нестерпимою трелью...
   "Что это?" - думал философ Хома  Брут,  глядя  вниз,  несясь  во  всю
прыть. Пот  катился  с  него  градом.  Он  чувствовал  бесовски  сладкое
чувство, он чувствовал какое-то пронзающее, какое-то томительно-страшное
наслаждение. Ему часто казалось, как будто сердца уже вовсе  не  было  у
него, и он со страхом хватался за него рукою.  Изнеможденный,  растерян-
ный, он начал припоминать все, какие только знал, молитвы. Он  перебирал
все заклятья против духов - и  вдруг  почувствовал  какое-то  освежение;
чувствовал, что шаг его начинал становиться ленивее, ведьма как-то  сла-
бее держалась на спине его. Густая трава касалась его, и уже он не видел
в ней ничего необыкновенного. Светлый серп светил на небе.
   "Хорошо же!" - подумал про себя философ Хома и начал почти вслух про-
износить заклятия. Наконец с быстротою молнии выпрыгнул из-под старухи и
вскочил, в свою очередь, к ней на спину. Старуха мелким,  дробным  шагом
побежала так быстро, что всадник едва мог  переводить  дух  свой.  Земля
чуть мелькала под ним. Все было ясно при месячном, хотя и неполном  све-
те. Долины были гладки, но все от быстроты мелькало неясно и сбивчиво  в
его глазах. Он схватил лежавшее на дороге полено и начал им со всех  сил
колотить старуху. Дикие вопли издала она; сначала были они сердиты и уг-
рожающи, потом становились слабее, приятнее, чаще, и потом уже тихо, ед-
ва звенели, как тонкие серебряные колокольчики, и заронялись ему в душу;
и невольно мелькнула в голове мысль: точно ли это старуха? "Ох, не  могу
больше!" - произнесла она в изнеможении и упала на землю.
   Он стал на ноги и посмотрел ей в очи: рассвет загорался,  и  блестели
золотые главы вдали киевских церквей.  Перед  ним  лежала  красавица,  с
растрепанною роскошною косою, с длинными, как  стрелы,  ресницами.  Бес-
чувственно отбросила она на обе стороны белые нагие руки и стонала, воз-
ведя кверху очи, полные слез.
   Затрепетал, как древесный лист, Хома:  жалость  и  какое-то  странное
волнение и робость, неведомые ему самому, овладели им; он  пустился  бе-
жать во весь дух. Дорогой билось беспокойно его сердце, и никак  не  мог
Предыдущая страница Следующая страница
1 ... 7 8 9 10 11 12 13  14 15 16 17 18 19 20 ... 51
Ваша оценка:
Комментарий:
  Подпись:
(Чтобы комментарии всегда подписывались Вашим именем, можете зарегистрироваться в Клубе читателей)
  Сайт:
 
Комментарии (6)

Реклама