социалист, польский социалист поступают совершенно по-иному.
Словом, я уже тогда понял, что несчастье только наполовину
заложено в самих этих учениях, в другой же части оно является
продуктом господствующего у нас неправильного национального
воспитания, в результате чего получается гораздо меньшая
преданность своей нации.
Ввиду сказанного ясно, что вся та аргументация, которую
приводила немецкая националистическая партия, теоретически
обосновывая свою борьбу против католицизма, была неверна.
Давайте воспитывать немецкий народ с самого раннего
возраста в чувстве исключительного признания прав своего
собственного народа, давайте не развращать уже с детских лет
нашу молодежь, давайте освободим ее от проклятия нашей
"объективности" в таких вопросах, где дело идет о сохранении
своего собственного я. Тогда в кратчайший срок мы убедимся, что
и немецкий католик по примеру католиков Ирландии, Польши или
Франции остается немцем, остается верным своему народу. Само
собою разумеется, что все это предполагает наличие подлинного
национального правительства и у нас.
Самое могущественное доказательство в пользу сказанного
дает нам тот исторический период, когда нашему народу пришлось
в последний раз перед судом истории вести борьбу за
существование не на жизнь, а на смерть.
До тех пор пока руководство сверху было более или менее
удовлетворительным, народ выполнял свою обязанность в полной
мере. Протестантский пастор и католический священник - оба дали
бесконечно много, чтобы поднять нашу силу сопротивления; оба
помогли не только на фронте, но еще больше в тылу. В эти годы,
в особенности в момент первой вспышки, для обоих лагерей как
для протестантов, так и для католиков, существовало только одно
единое немецкое государство, за процветание и за будущее
которого оба лагеря возносили одинаково горячие молитвы к небу.
Немецкое национальное движение в Австрии должно было
поставить себе вопрос: могут ли австрийские немцы удержать свое
господство при католической вере? Да или нет? Если да, тогда
политической партии незачем заниматься вопросами религии или
даже обрядности: если же нет, тогда надо было строить не
политическую партию, а поднять борьбу за религиозную
реформацию.
Тот, кто кружными путями хочет через политическую
организацию придти к религиозной реформации, обнаруживает
только, что он не имеет ни малейшего представления о том, как в
живой действительности складываются религиозные представления
или религиозные учения и как именно они находят себе выражение
через церковь.
В этой области поистине невозможно служить сразу двум
господам. Обосновать или разрушить религию - дело конечно
гораздо большее, нежели образовать или разрушить государство, а
тем более партию.
Пусть не говорят мне, что выступление немецкой
национальной партии против католичества было вызвано только
соображениями обороны, что наступающей стороной было-де
католичество.
Во все времена и эпохи конечно находились бессовестные
субъекты, которые не останавливались перед тем, чтобы и религию
сделать орудием своих политических гешефтов (ибо для таких
господ дело идет исключительно о гешефтах). Совершенно
неправильным однако является возлагать ответственность за этих
негодяев на религию. Эти субъекты всегда ухитрятся
злоупотребить в своих низменных интересах если не религией, то
чем-либо другим. Для парламентских бездельников и воришек ничто
не может быть более приятным, чем случай, хотя бы задним числом
найти известное оправдание своим политическим мошенничествам.
Когда за его личные подлости возлагают ответственность на
религию или на религиозную обрядность, он очень доволен; эти
лживые субъекты тотчас же поднимут крик на весь мир и будут
призывать всех в свидетели того, как справедливы были их
поступки и как они-де своим ораторским талантом и т.д. спасли
религию и церковь. Чем больше они кричат, тем больше глупые или
забывчивые сограждане перестают узнавать действительных
виновников плохих поступков. И что же - негодяи достигли своей
цели.
Сама хитрая лиса прекрасно знает, что ее поступки ничего
общего с религией не имеют. Негодяи посмеиваются себе в бороду,
а их честные, но мало искусные противники терпят поражение и в
один прекрасный день в отчаянии теряют веру в свое дело и
отходят в сторону.
Но и в другом отношении было бы совершенно несправедливо
делать ответственной религию или даже только церковь за
недостатки отдельных людей. Давайте сравним величие всей
церковной организации с недостатками среднего служителя церкви,
и мы должны будем придти к выводу, что пропорция между хорошим
и дурным здесь гораздо более благоприятна, чем в какой бы то ни
было другой сфере. Разумеется и среди священников найдутся
такие, для которых их священная должность является только
средством к удовлетворению собственного политического
самолюбия. Найдутся среди них и такие, которые в политической
борьбе к сожалению забывают, что они должны являться
блюстителями высшей истины, а вовсе не защитниками лжи и
клеветы. Однако надо признать, что на одного такого
недостойного священника приходятся тысячи и тысячи честных
пастырей, сознающих все величие своей миссии. В нашу лживую
развращенную эпоху люди эти являются зачастую цветущими
оазисами в пустыне.
Если тот или другой отдельный развращенный субъект в рясе
совершит какое-либо грязное преступление против нравственности,
то ведь не станут же за это обвинять всю церковь. Совершенно
таким же образом должен я поступить, когда тот или другой
отдельный служитель церкви предает свою нацию, грязнит ее, да
еще в такое время, когда это делается и не духовными лицами
направо и налево. Не надо забывать, что на отдельного плохого
приходского священника приходятся тысячи таких, для которых
несчастье нации является их собственным несчастьем, которые
готовы отдать за дела нации все и которые вместе с лучшими
сынами нашего народа страстно ждут того часа, когда и нам
улыбнутся небеса.
Если же кто-либо нам скажет, что тут дело шло не столько о
маленьких проблемах повседневности, сколько о великих
принципиальных вопросах догмата, то я ему отвечу так:
Если ты в самом деле считаешь, что ты избран судьбой,
чтобы явиться провозвестником истины, то делай это, но имей
тогда и мужество действовать не обходными путями через
политическую партию - ибо в этом тоже заложено известное
мошенничество, - а постарайся на место нынешнего плохого
поставить твое будущее хорошее.
Если для этого у тебя не хватает мужества или если ты сам
еще не вполне убежден в том, что твои догматы лучше, тогда руки
прочь. И во всяком случае, если ты не решаешься выступить с
открытым забралом, то не смей контрабандно прибегать к обходным
путям политики.
Политические партии не должны иметь ничего общего с
религиозными проблемами, если они не хотят губить обычаи и
нравственность своей собственной расы. Точно так же и религия
не должна вмешиваться в партийно-политическую склоку.
Если те или другие служители церкви пытаются использовать
религиозные учреждения (или только религиозные учения), чтобы
нанести вред своей нации, то не следует идти по их следам и
бороться против них тем же оружием.
Для политического руководителя религиозные учения и
учреждения его народа должны всегда оставаться совершенно
неприкосновенными. В ином случае пусть он станет не политиком,
а реформатором, если конечно у него есть для этого необходимые
данные.
Всякий другой подход неизбежно приводит к катастрофе, в
особенности в Германии.
Изучая немецкое национальное движение и его борьбу против
Рима, я пришел в ту пору к следующему убеждению, которое в
продолжение дальнейших лет только укрепилось во мне: то
обстоятельство, что эта партия недостаточно оценила значение
социальной проблемы, стоило ей потери всей действительно
боеспособной массы народа; участие в парламенте отняло у этой
партии подлинный размах и привило ей все те слабости, которые
свойственны этому учреждению; борьба же ее против католической
церкви сделала партию невозможной в низших и средних слоях
населения и лишила ее таким образом многочисленных и самых
лучших элементов, составляющих вообще основу
Практические же результаты австрийской "борьбы за
культуру" оказались совершенно ничтожными.
Немецкой национальной партии правда удалось оторвать от
католической церкви около 100 тысяч верующих, но большого
ущерба католической церкви это не причинило. В данном случае
пастырям поистине не приходилось проливать слез по поводу
потери "овец", ибо они потеряли в сущности только тех, кто
давно внутренне уже не был с ними. В этом и заключалась главная
разница между новейшей реформацией и старой: в эпоху великой
реформации от католической церкви отвернулись многие лучшие
люди и притом из чувства действительно глубокого религиозного
убеждения. Между тем теперь ушли только равнодушные и ушли
преимущественно по "соображениям" политического характера.
С точки зрения политической результат также был совершенно
смешным и печальным.
Что оказалось? Хорошее политическое национальное движение
немецкого народа, обещавшее большой успех, погибло, потому что
руководители не обладали достаточной трезвостью мысли и
направили его на тот путь, который неизбежно должен был
привести к расчленению.
Одно несомненно.
Немецкое национальное движение никогда не сделало бы этой
ошибки, если бы оно не страдало недостатком понимания психики
широких масс народа. Руководство этой партии не поняло, что уже
из психологических соображений никогда не следует массе
указывать на двух или больше противников сразу, ибо это ведет
только к падению боевого настроения в собственном лагере. Если
бы руководители названной партии понимали это, то они уже по
одной этой причине ориентировали бы немецкое национальное
движение только против одного противника. Для политической
партии нет ничего более опасного, как очутиться под
руководством людей, желающих драться на всех фронтах сразу,
разбрасывающихся во все стороны и не умеющих достигнуть хотя бы
маленьких практических результатов в одной области.
Если бы даже все упреки против католичества были абсолютно
верны, то политическая партия все же не должна ни на минуту
упускать из вида то обстоятельство, что, как показывает весь
предшествующий исторический опыт, никогда еще ни одной чисто
политической партии не удалось в аналогичных условиях добиться
религиозной реформации. Люди должны учиться истории не для
того, чтобы забыть ее уроки как раз тогда, когда нужно их
практически применять, а также не для того, чтобы предположить,
будто в данную минуту история пойдет совсем по иному пути в
разрез со всем тем, что мы видели сих пор. Изучать историю надо
именно для того, чтобы уметь применить уроки ее к текущей
современности. Кто этого не умеет делать, тот пусть не считает
себя политическим вождем, тот в действительности только человек
с пустым самомнением. Его практическую неспособность ни
капельки не извиняет наличие доброй воли.
Искусство истинно великого народного вождя вообще во все
времена заключается прежде всего в том, чтобы не дробить
внимания народа, а концентрировать его всегда против одного
единственного противника. Чем более концентрирована будет воля
