позором, г. Куно вернулся к своим торговым кораблям; Германия
же приобрела еще один ценный урок и потеряла еще одну большую
надежду.
До самого конца лета многие наши офицеры (это были во
всяком случае не худшие элементы) в душе все еще не верили, что
возможен такой позорный исход всего начинания. Все они
надеялись, что если нельзя открыто вооружаться, то Германия по
крайней мере втихомолку сделает все необходимые приготовления,
дабы это новое нападение Франции превратить в поворотный пункт
германской истории. В наших рядах тоже было немало людей,
которые продолжали возлагать некоторые надежды по крайней мере
на войско. И это убеждение было настолько прочно, что оно
оказывало немалое влияние на поведение и особенно на занятия
большой части нашей молодежи.
Затем наступил момент позорного крушения. Теперь все
убедились, что миллиарды денег были выброшены зря и что тысячи
и тысячи молодых немцев, которые были достаточно глупы, чтобы
взять всерьез обещания руководителей государства, погибли
напрасно. Чудовищно позорная капитуляция вызвала взрыв
возмущения со стороны несчастного народа, убедившегося в том,
что его предали. В это именно время в миллионах голов созрело
прочное убеждение, что спасти положение может только
радикальнейшее устранение всей господствующей системы.
В этот момент бесстыдное предательство интересов отечества
было очевидно для всех; а с другой стороны, стало очевидно, что
создавшееся экономическое положение неизбежно обрекает наш
народ на медленную голодную смерть. Вся обстановка созрела, как
никогда. Она повелительно требовала именно радикального решения
вопроса. Всем было ясно теперь, что современное германское
государство растоптало ногами всякую веру во все святое, что
оно надсмеялось над правами своих граждан, что оно обмануло
миллионы своих самых преданных сыновей, украв у других
миллионов своих граждан последнюю копейку. Всем было ясно, что
такое государство не может рассчитывать ни на что другое, кроме
как на ненависть со стороны своих граждан. Эта накопившаяся
ненависть к губителям народа требовала выхода. Я лучше всего
обрисую тогдашние настроения, процитировав здесь заключительный
отрывок из моей собственной речи на большом судебном процессе
весною 1924 г.
"Мы совершенно спокойно относимся к приговору, который
вынесут нам судьи нынешнего государства. Недалеко время, когда
история, эта богиня высшей справедливости и действительной
правды, с улыбкой разорвет ваш приговор и будет считать нас
целиком и полностью оправданными".
Но история кроме того еще потребует к суду тех, кто ныне
стоит у власти и пользуется ею, чтобы топтать ногами закон и
право: она потребует к суду тех, кто привел наш народ к
пропасти, тех, кто в годину несчастья родины интересы своего
собственного "я" ставит выше, нежели жизнь общества.
Я не буду распространяться здесь о тех событиях, которые
привели к 8 ноября 1923 г. и предопределили этот исход событий.
Я не делаю этого потому, что не вижу в этом никакой пользы для
будущего и считаю это совершенно бесцельным для данного
момента. К чему бередить едва зажившие раны? К чему
окончательно пригвождать тех людей, которые в глубине души
своей, быть может, также полны любви к своему народу, но не
поняли нас и не сумели пойти с нами по одной дороге!
Перед лицом общего громадного несчастья нашей родины я не
хочу оскорблять тех, кто быть может в свое время все-таки
примкнет к единому фронту немцев и покажет себя подлинным сыном
немецкого народа. Ибо я знаю, что придет пора, когда даже те,
кто был нам враждебен эти дни, благоговейно преклоняться перед
памятью наших друзей, пожертвовавших жизнью в интересах нашего
отечества.
Я посвятил первую часть моего сочинения восемнадцати
погибшим героям. В заключительных строках второй части своего
сочинения я хочу еще раз напомнить великие образы этих людей и
сказать всем сторонникам и борцам нашего учения, что они должны
идти по стопам этих героев, пожертвовавших собою в полном
сознании величия наших целей. Эти герои послужат примером всем
поколебавшимся, всем ослабевшим.
Их дела зовут каждого из нас к исполнению долга, как умели
выполнить свой долг до самого конца эти передовые бойцы. К этим
героям причисляю я также и того лучшего человека, кто сумел
послужить делу возрождения нашего народа как поэт и как
мыслитель и в последнем счете так же как боец. Его имя -
Дитрих Эккарт.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
9 ноября 1923 г. на четвертом году своего существования
германская национал-социалистическая рабочая партия была
запрещена и распущена во всей Германии. Ныне в ноябре 1926 г.
партия наша опять существует свободно и стала сильной, как
никогда до сих пор.
Движению нашему не смогли повредить никакие преследования
его вождей, никакая клевета, никакая напраслина. Из всех
преследований оно выходило все более и более сильным, потому
что идеи наши верны, цели наши чисты и готовность наших
сторонников к самопожертвованию - вне всякого сомнения.
Если в атмосфере нынешней парламентской коррупции мы
сумеем все больше углублять нашу борьбу, если мы сумеем стать
олицетворением идеи расы и идеи личности, то мы с
математической точностью неизбежно придем к победе. И если вся
Германия сорганизуется на этих же началах и усвоит себе те же
самые принципы, она неизбежно завоюет себе достойное положение
на земле.
То государство, которое в эпоху отравления рас посвятит
себя делу совершенствования лучших расовых элементов на земле,
раньше или позже неизбежно овладеет всем миром.
Пусть не забывают этого сторонники нашего движения
никогда. Перед лицом этой великой цели никакие жертвы не
покажутся слишком большими.
Last-modified: Wed, 19 Aug 1998 09:44:20 GMT
Оцените этот текст
