получиться "auf", а у нас выходит "Heu"!
Теперь все обнаружили, что Биглер не так уж глуп.
-- Я получил второй том в штабе бригады,-- сказал капитан
Сагнер. По-видимому, произошла ошибка. Полковник заказал для
вас первый том. Очевидно,-- продолжал он таким тоном, словно
для него все было ясно и просто еще задолго до начала лекции о
чрезвычайно удобном способе шифровки,-- в штабе бригады
перепутали. В полк не сообщили, что дело касается второго тома,
и вот результат.
Кадет Биглер обвел всех торжествующим взглядом. Подпоручик
Дуб шепнул поручику Лукашу, что "крыло аиста с рыбьим хвостом"
здорово утерло нос капитану Сагнеру.
-- Странный случай, господа,-- снова начал капитан Сагнер,
желая завязать разговор и рассеять удручающее молчание.-- В
канцелярии бригады сидят ограниченные люди.
-- Позволю себе подчеркнуть,-- перебил его неутомимый
кадет Биглер, которому снова захотелось похвастаться своим
умом,-- подобные вещи секретного, строго секретного характера
не должны были идти из дивизии через канцелярию бригады. Дела
армейского корпуса, являющиеся секретными, сугубо секретными,
должны передаваться сугубо секретным циркуляром только
командирам частей, дивизий и бригады. Мне известны системы
шифров, которыми пользовались во время войн за Сардинию и
Савойю, во время англо-французской осады Севастополя, во время
боксерского восстания в Китае и во время последней
русско-японской войны. Системы эти передавались...
-- Плевать нам на это, кадет Биглер,-- с выражением
презрения и неудовольствия прервал его капитан Сагнер.--
Несомненно одно: система, о которой шла речь и которую я вам
объяснил, является не только одной из лучших, но, можно
сказать, одной из самых непостигаемых. Все отделы контрразведки
вражеских штабов теперь могут заткнуться, они скорее лопнут,
чем разгадают наш шифр. Это нечто совершенно новое. Подобных
шифров еще никогда не бывало.
Дотошный кадет Биглер многозначительно кашлянул.
-- Позволю себе обратить ваше внимание, господин
капитан,-- сказал он,-- на книгу Керикгофа о военной шифровке.
Книгу эту каждый может заказать в издательстве Военного
научного словаря. Там подробно описывается, господин капитан,
метод, который вы нам только что объяснили. Изобретателем этого
метода является полковник Кирхнер, служивший при Наполеоне
Первом в саксонских войсках. Это, господин капитан, метод
Кирхнера, метод шифровки словами. Каждое слово депеши
расшифровывается на противоположной странице ключа. Метод был
усовершенствован поручиком Флейснером в его книге "Handbuch der
militarischen Kryptographie" /"Руководство по военной
тайнописи" (нем.)/, которую каждый может купить в издательстве
Военной академии в Винер-Нейштадте. Пожалуйста, господин
капитан.
Кадет Биглер полез в чемоданчик и вынул оттуда книжку, о
которой только что говорил.
-- Пожалуйста. Извольте удостовериться. Флейснер приводит
тот же самый пример. Тот же самый пример, который мы все сейчас
слышали.
Депеша: "Auf der Kote 228 Maschinengewehrfeuer
linksrichten".
Ключ: Ludwig Ganghofer "Die Sunden der Vater", zweiter
Band..
Извольте проследить дальше. Шифр "Sache-- rnit-- uns--
das-- wir -- aufsehen -- in -- die -- versprachen -- die --
Martha". Точно, слово в слово то самое, что мы слышали минуту
назад.
Возразить было нечего. Сопливое "крыло аиста с рыбьим
хвостом" было абсолютно право. В штабе армии один из генералов
облегчил себе работу: нашел книгу Флейснера о военных шифрах, и
дело с концом.
Пока все это выяснялось, поручик Лукаш старался побороть
необъяснимое душевное волнение. Он кусал себе губы, хотел
что-то возразить и, наконец, сказал, но совсем не то, что
намеревался сказать сначала.
-- Не следует все это воспринимать трагически,-- произнес
он в каком-то странном замешательстве.-- За время нашего
пребывания в лагере у Брука-на-Лейте сменилось несколько систем
шифровки депеш. Пока мы приедем на фронт, появятся новые
системы, но думаю, что там вовсе не останется времени на
разгадывание подобной тайнописи. Прежде чем кто-нибудь из нас
успеет расшифровать нужный пример, ни батальона, ни роты, ни
бригады не будет и в помине. Практического значения это не
имеет!
Капитан Сагнер нехотя согласился.
-- Практически,-- подтвердил он,-- по крайней мере, что
касается моего опыта на сербском фронте, ни у кого не хватало
времени на расшифровку. Это не значит, конечно, что шифры не
имеют значения во время продолжительного пребывания в окопах,
когда мы там засели и ждем. Что же касается частой смены
шифров, это тоже верно. Капитан Сагнер одну за другой сдавал
свои позиции. -- Главная причина того, что теперь при передаче
приказов из штаба на позиции все меньше и меньше пользуются
шифрами, заключается в том, что наши полевые телефоны
недостаточно совершенны и неясно передают, особенно во время
артиллерийской канонады, отдельные слоги. Вы абсолютно ничего
не слышите, и это вносит еще большую путаницу.
-- Замешательство -- самое скверное, что может быть на
фронте, господа,-- пророчески изрек он и опять умолк.-- Через
минуту,-- снова заговорил капитан, глядя в окно,-- мы будем в
Рабе. Meine Herren! Солдаты получат здесь по сто пятьдесят
граммов венгерской колбасы. Устроим получасовой отдых.-- Он
посмотрел на маршрут.-- В четыре двенадцать отправление. В три
пятьдесят восемь -- все по вагонам. Выходить из вагонов по
ротам: одиннадцатая и т. д. ...Zugsweise, Direktion
Verpflegsmagazin No 6 /Походной колонной, направление-- склад
No 6 (нем.)/. Контроль при выдаче ведет кадет Биглер.
Все посмотрели на кадета Биглера, словно предупреждая:
"Придется тебе, молокосос, выдержать здоровый бой".
Но старательный кадет достал из чемоданчика лист бумаги,
линейку, разлиновал бумагу, разграфил лист по маршевым ротам и
начал спрашивать офицеров о численном составе их рот; однако ни
один из командиров не знал этого толком,-- они могли дать
требуемые цифровые данные только приблизительно, пользуясь
какими-то загадочными пометками в своих записных книжках.
Капитан Сагнер с отчаяния принялся читать злополучную
книгу "Грехи отцов". Когда поезд остановился на станции Раб, он
захлопнул ее и заметил:
-- Этот Людвиг Гангофер неплохо пишет.
Поручик Лукаш первый выпрыгнул из штабного вагона и
направился к Швейку.
x x x
Швейк и его товарищи давно уже кончили играть в карты, а
денщик поручика Лукаша Балоун почувствовал такой голод, что
начал бунтовать против военного начальства и разорялся о том,
что ему прекрасно известно, как объедаются господа офицеры.
Теперь хуже, чем при крепостном праве. В старину на военной
службе было не так. Еще в войну шестьдесят шестого года
офицеры, как рассказывал ему дедушка, живший на содержании у
своих детей, делились с солдатами и курицей, и куском хлеба.
Причитаниям Балоуна не было конца, и Швейк счел нужным
похвалить военные порядки и нынешнюю войну.
-- Уж очень молодой у тебя дедушка,-- добродушно улыбаясь,
начал он, когда приехали в Раб.-- Твой дедушка помнит только
войну шестьдесят шестого года, а вот дедушка моего знакомого
Рановского служил в Италии еще при крепостном праве. Отслужил
он там двенадцать лет и вернулся домой капралом. Работы для
него не находилось. Так вот, этого дедушку нанял его же отец.
Как-то раз поехали они на барщину корчевать пни. Один пень, как
нам рассказывал тот дедушка, работавший у своего тятеньки, был
такой здоровенный, что его не могли с места сдвинуть. Ну, дед и
говорит: "Оставим эту сволочь здесь. На кой мучиться?" А
лесник, услышав это, стал орать и замахнулся на него палкой:
"Выкорчевать пень, и все тут". Капрал и сказал-то ему
всего-навсего: "Ты молокосос, я старый отставной солдат",-- а
уже через неделю получил повестку и опять должен был явиться
для отбывания воинской повинности в Италии. Пробыл он там еще
десять лет и написал домой, что, когда вернется, трахнет
лесника по голове топором. По счастью, лесник умер раньше своей
смертью.
В этот момент в дверях вагона появился поручик Лукаш.
-- Швейк, идите-ка сюда! -- сказал он.-- Бросьте ваши
глупые разглагольствования, лучше разъясните мне кое-что.
-- Слушаюсь, иду, господин обер-лейтенант.
Поручик Лукаш увел Швейка с собой. Взгляд, которым он
наградил его, не предвещал ничего хорошего.
Дело заключалось в том, что во время позорно провалившейся
лекции капитана Сагнера поручик Лукаш, сопоставив факты, нашел
единственно возможное решение загадки. Для этого, правда, не
пришлось прибегать к особо сложным умозаключениям, так как за
день до отъезда Швейк рапортовал Лукашу: "Господин
обер-лейтенант, в батальоне лежат какие-то книжки для господ
офицеров. Я принес их из полковой канцелярии".
Когда Лукаш и Швейк перешли через второй путь и
остановились у погашенного локомотива, который уже неделю
дожидался поезда с боевыми припасами, Лукаш без обиняков
спросил:
-- Швейк, что стало с этими книжками?
-- Осмелюсь доложить, господин обер-лейтенант, это очень
длинная история, а вы всегда изволите сердиться, когда я
рассказываю подробно. Помните, вы разорвали официальное
отношение касательно военного займа и хотели мне дать
подзатыльник, а я на это вам рассказал, что в одной книжке было
написано, как прежде, во время войны, люди платили с окна: за
каждое окно двадцать геллеров и с гуся столько же...
-- Этак, Швейк, мы с вами никогда не кончим,-- прервал
поручик. Он заранее решил вести допрос так, чтобы этот прохвост
Швейк самого важного не узнал и не мог этого использовать.--
Знаете Гангофера?
-- Кто он такой? -- вежливо осведомился Швейк.
-- Немецкий писатель, дурак вы этакий! -- обозлился
поручик Лукаш.
-- Ей-богу, господин обер-лейтенант,-- сказал Швейк, и
лицо его выразило искреннюю муку,-- лично я не знаком ни с
одним немецким писателем. Я был знаком только с одним чешским
писателем, Гаеком Ладиславом из Домажлиц. Он был редактором
журнала "Мир животных", и я ему всучил дворняжку за
чистокровного шпица. Очень веселый и порядочный был человек.
Посещал он один трактир и всегда читал там свои рассказы, такие
печальные, что все со смеху умирали, а он плакал и платил за
всех. А мы должны были ему петь:
Домажлицкая башня
Росписью украшена.
Кто ее так размалевал,
Часто девушек целовал.
Больше нет его здесь:
Помер, вышел весь...
-- Вы не в театре! Орет, как оперный певец,-- испуганно
прошипел поручик Лукаш, когда Швейк запел последнюю фразу:
"Помер, вышел весь..." -- Я вас не об этом спрашиваю. Я хотел
только знать, обратили вы внимание, что те книжки, о которых мы
говорили,-- сочинение Гангофера? Так что стало с теми книжками?
-- злобно выпалил поручик.
-- С теми, которые я принес из полковой канцелярии? --
задумчиво переспросил Швейк.-- Они действительно, господин
обер-лейтенант, были написаны тем, о котором вы спрашивали, не
знаком ли я с ним. Я получил телефонограмму прямо из полковой
канцелярии. Видите ли, там хотели послать эти книжки в
канцелярию батальона, но в канцелярии не было ни души; ведь все
непременно должны были пойти в кантину, ибо, отправляясь на
фронт, никто не знает, доведется ли ему когда-нибудь опять
посидеть в кантине. Так вот, там они были и пили. В других
